CCLIV. Пороки. Убийство
Они сражались настолько по-разному... Одни шли в бой с мрачной решимостью, готовые выполнять воинский долг вопреки зову собственной души, которая жаждала мира и комфорта. Другие рвались на поле брани с дьявольскими искрами в глазах, несли с собой смерть, находя в этом усладу. Третьи, на вид такие тихони, больше всего любили «десерт»: долгую и мучительную расправу над пленными уже после того, как бой заканчивался.
Наметанный глаз Валькирии пороков давно научился отличать убийц по долгу службы от убийц идейных. Тех, кто лишал людей жизни из-за присяги и тех, кто искал повода всеми правдами и неправдами нажать на курок. И если первые по окончании войны радостно возвращались к мирной жизни, то вторые уносили свой ад с собой, по доброй воле не планируя с ним расставаться...
Не каждый акт убийства свидетельствует о порочности убийцы. Полицейские и военнослужащие уполномочены при необходимости убивать во имя защиты мирных граждан. В странах, где разрешена смертная казнь, неизбежно есть специалисты, которые приводят приговоры в исполнение. А убийство в целях самозащиты или защиты своих близких — это и вовсе прямая противоположность порочности и жуткий стресс для вынужденного убийцы.
Тяга к убийству становится пороком тогда, когда процесс лишения жизни начинает приносить человеку удовольствие. Когда хочется повторять это снова и снова. Или как инструмент достижения неких корыстных целей, или как самоцель. Это высшее проявление деструктивных склонностей, нацеленных вовне. Хуже только убийства массовые, будь то взрыв бомбы на людной площади или применение бактериологического оружия. Однако за счет эффекта масштаба смазывается удовольствие более личное, более интимное: непосредственное наблюдение за жертвой в процессе её расставания с жизнью. А это очень интенсивное переживание для убийцы.
Такие разные кошки-мышки
Страсть к убийству не равноценна садизму. Садисту невыгодно быстро разделываться со своей игрушкой. Толку-то мучить мертвеца! Издеваться весело над живыми. Смак садизма — в непредсказуемости. Жертва, знающая, что обречена на быструю гибель, теряет тот восхитительный спектр эмоций, которыми любуются садисты. Её охватывают или отчаяние, или фатализм, или последний приступ возмущения — как бы то ни было, эмоции довольно плоские и однозначные. Истинный садист же будет то давать надежду, то отнимать, то разыгрывать сочувствие, то, на контрасте, ужасать своей механической жестокостью. Цель игры — не убить, а оттягивать момент убийства.
Убийцу — не садиста, напротив, завораживает сам миг расставания души с телом. Та секунда, во время которой происходит нечто неописуемое, не поддающееся определению, неизмеримое. Вот досада — прекрасное зрелище длится совсем недолго. Первое время после преступления одержимый убийца сможет питаться воспоминаниями, но они рано или поздно иссякнут — и тогда аттракцион захочется повторить.
Кстати, воспоминания далеко не всегда приятны. Убийца может терзаться ночными кошмарами и тошнотой, уходить в запой, накачиваться наркотиками. Вам кажется, что это нелогично? Почему же. Алкоголики тоже горят в аду с похмелий — но это не мешает им напиваться вновь и вновь.
Первый после бога
Лишение жизни — высшее проявление личной власти над человеком. Убийца берет на себя функцию бога и наделяет себя правом вершить суд по собственному усмотрению. Это кружит голову. Не случайно ритуальные убийства были и остаются мощным инструментом психологического воздействия во многих темных культах.
Расставание с жизнью — акт столь же мистический, как и зарождение новой жизни. Но мир устроен так, что созидание обычно представляет собой процесс гораздо более длительный, нежели разрушение. Построить дом сложнее, чем снести. Сжечь книгу получится намного быстрее, чем написать её. Процесс появления нового человека на свет, с момента зачатия до обрезания пуповины, отнимает в тысячи раз больше времени, чем отправка этого человека на тот свет.
Убийство — процесс далеко не эстетичный. Кровь, рвота, стоны, конвульсии — все эти элементы летального шоу запускают в нервной системе убийцы защитные механизмы, превращающие человека в животное. Меняются скорость реакции, болевой порог, амплитуда движений. В крови бушуют адреналин и кортизол. Этот опыт сравним с наркотическим опьянением, помноженным на мрачный азарт.
Иди на ринг и отрывайся
Как и прочие негативные наклонности, тягу к убийству лучше сублимировать, а не подавлять. Подавление — мера временная. Сначала оно может казаться эффективным, но потом под влиянием неких обстоятельств накопленная агрессия сдетонирует в колоссальном масштабе.
Лучше даже не пытаться сублимировать тягу к убийствам посредством компьютерных шутеров. Человеку нормальному такие игрушки, вероятно, помогут выпустить пар и отвести душу. Но у личности с расстройствами эффект может получиться прямо противоположный. Разрушительные рефлексы укрепятся. Грань между реальностью и виртуальным миром сотрется. Привычка решать проблемы насилием переплеснется с монитора в повседневность. А главное — восторжествует ощущение безнаказанности. Ты убиваешь, убиваешь, убиваешь, и не несешь за это никакой ответственности. Когда убивают тебя, ты не чувствуешь боли — просто начинаешь уровень заново, вот и всё.
Возможно, ситуация изменится по мере развития технологий виртуальной реальности. Если убийца начнет испытывать болевые ощущения от ущерба, который наносят ему другие игроки, или подвергаться не безобидному наказанию (например, удары несильными разрядами тока) в случае поимки — это наверняка повлияет на стратегию его поведения. Правда, не факт, что в лучшую сторону.
Прекрасный способ утолить тягу к убийствам — это занятия единоборствами и агрессивные игры наподобие пейнтбола. Вся соль затеи в том, что «убийца» во время поединка является одновременно и жертвой. Это, с одной стороны, дает ему возможность почувствовать то, каково быть объектом, а не субъектом насилия. С другой стороны, удовлетворение от превосходства над сильным противником всегда мощнее еле теплой радости от издевательств над слабаком (хотя, опять же, если речь идет о глубоком садизме — кому-то нравятся как раз беспомощные жертвы).
В эмоциональном плане, надо попытаться выяснить причину ожесточения потенциального убийцы. Почему человеческая жизнь не представляет для него ценности? Становился ли он сам когда-либо жертвой физического или морального насилия? Есть ли вокруг него люди, которые любят его и бескорыстно заботятся о нем? И тут для психологов открывается непаханое поле работы...
Валькирия ценила в Воинах смелость. Быть может, даже безрассудство. Ей был понятен тот охотничий инстинкт, что заставлял их уничтожать себе подобных и гордиться количеством пораженных живых мишеней. В конце концов, ничто так не вдохновляет на то, чтобы ценить жизнь, как усеянное телами поле под полной луной...
Автор: @blackmoon
Если вы желаете попробовать свои силы в качестве нашего автора, то стучитесь по любому из представленных контактов.
Также любой может свободно использовать тег chaos-legion. Посты по этому тегу просматриваются и имеют все шансы быть апнутыми нашим паровозиком суммарной мощностью около 2 000 000 СГ.
Контакты
Чат Легиона Хаоса в телеграм: Scintillam
Личка в телеграм: varwar, lumia, dajana
Тег: chaos-legion