Смерть Карузо
Смерть Карузо
Длинные посты в интернете читают неохотно, особенно длинные грустные посты. Позубоскалить над анекдотом ведь куда приятнее, чем отслеживать цепочку событий, особенно если знаешь, что все закончится печально.
Тем не менее, я решил разместить этот грустный рассказ о последних днях жизни великого тенора Энрико Карузо, которого, не без оснований на то, иногда называют лучшим певцом в истории оперы.
Воспринимать мир через призму художественных произведений гораздо проще и приятнее, нежели из скрупулезного изложения фактов.
Жизнь великого тенора Энрико Карузо многие, увы, представляют так, как она показана в американском фильме "Великий Карузо" с Марио Ланца в главной роли. В сюжетной канве фильма тенор приезжает в Америку, терпит ряд неудач и уже готов отбыть на родину, когда вдруг случайно встреченная прекрасная американка по имени Дороти показывает ему, какая это прекрасная страна Америка и какой это высокий стимул - завоевать ее своим искусством.
11 лет совместной жизни с певицей Адой Джакетти, двое родившихся за это время сыновей, скандальное бегство Ады с личным шофером певца, судебная тяжба за имущество, 7-летний роман с Риной Джакетти (младшей сестрой Ады), 20-летняя разница в возрасте между Энрико и Дороти - вся это реальная жизнь не вписывалась в идеальный образ любимца Америки, который Голливуд придумал для неаполитанца Энрико Карузо, и который воплотил на экране американец Марио Ланца.
Промотаем фильм Великий Карузо ближе к финалу. У Карузо в гримерке горлом идет кровь, на сцене ему становится плохо, после чего сразу следует финальная сценой с памятным бюстом певца в Метрополитен Опера.
Реальные обстоятельства последних полутора лет жизни Карузо Голливуд тоже не заинтересовали. Зато они подробно описаны в книге Дороти Карузо.
Эти два общедоступных источника - голливудский фильм и книга вдовы певца - заменяют широкой публике реальную биографию Карузо.
Ниже я собрал цитаты, переводы и изложения из нескольких источников избегая собственных комментариев. Некоторые из использованных книг можно скачать вот здесь.
Книга Витторио Торторелли была переведена на русский и издана в СССР в 1965 году. Витторио в юношеском возрасте неоднократно встречался Карузо - его дядя дружил с большой семьей Марчеллино Карузо, отца Эррико (таким было настоящее неаполитанское имя певца).
Несколько лет тому назад в Италию был привезен американский фильм "Великий Карузо". Он широко демонстрировался на всех экранах. В главной роли снимался итало-американский артист, певец Марио Ланца.
Не вдаваясь в детальную оценку искусства Ланца, талантливого певца с сильным, теплым голосом, приложившего все силы для имитации Карузо (по нашему мнению, это ему не удалось), надо сказать, что фильм очень далек от правды. Он никак не отражает сущности жизни и искусства неаполитанского певца.
Признаюсь откровенно, я испытывал невероятные муки на просмотре фильма, и не столько из-за путаницы событий и фактов, сколько из-за бесплодного усилия даже такого умелого тенора, как Ланца, перевоплотиться в Карузо (ему пришлось играть артиста с несравненно более высокими художественными и певческими возможностями). Я был удивлен, что американцы (во всяком случае, режиссер) так плохо знали жизнь артиста.
Фильм демонстрировался до Италии в США и вызвал восхищение зрителей. Но в Италию, на родину певца, его не стоило привозить. В нем Карузо совершенно не похож на настоящего, хотя он пекарь (как его отец) и носит в пекарню мешки с мукой.
Фильм, о котором идет речь, сделан искусно, но абсолютно лишен исторической правды. Кроме того, очень уж режет ухо исполнение неаполитанских песен с американским акцентом, лишенным характерной дикции. Было бы лучше, если режиссер дал неаполитанские песни в исполнении самого Карузо; записей Карузо в Америке много, и они находятся в довольно хорошем состоянии.
.... Но одно событие, изображенное в фильме, действительно имело место в жизни Карузо: известная певица, не зная, кто такой Карузо, не захотела с ним петь. Но и здесь допущен анахронизм - это произошло не в Америке, а в Италии, в палермском театре Массимо. Ада Джаккетти, певшая с Карузо в начале его карьеры, потом увлеклась им и стала его подругой. В самом деле, как это могло произойти в Америке, когда Карузо приехал туда уже более чем знаменитым, его с нетерпением ждали импресарио, а коллеги, особенно сопрано, сгорали от любопытства!
Фильм завершается печальной сценой: герой сражен удушающим приступом кашля с кровью. Эта сцена, видимо, должна была завершить и жизнь артиста, полную трудностей и лишений. И здесь авторы фильма путают Карузо с каким-то другим тенором, может быть с Гайяре, у которого однажды в Испании лопнул от чрезмерного напряжения сосуд или связка; а может быть, с Лаблашем, с которым однажды случилось нечто подобное.
Как уже говорилось, Энрико Карузо последний раз выступал в Метрополитен-опера с большим трудом, когда был уже серьезно болен. Недуг медленно подтачивал его здоровье и привел затем к смерти. Но он никогда не находился в том жалком состоянии, в каком его представили зрителям в фильме.
Существует и другой фильм - уже итальянский, посвященный искусству Карузо, - "Легенда об одном голосе". Артист, исполнявший роль Карузо, имеет очень мало сходства с ним, а Марио дель Монако, дублировавший пение артиста, не передал красоты и очарования "голоса, ставшего легендой".
Следующая цитата переведена из книги The tenor in exile ("Тенор в изгнании"), которую написал **Роланд Бассет** и которая повествует о непростой судьбе Марио Ланца. В главе о фильме «Великий Карузо» он пишет:
Дороти Карузо вышла замуж за Энрико в 1918 году и дала жизнь его единственной дочери Глории в 1919-м. Она ничего не знала о трудностях и очень мало - о триумфах переполненной событиями карьеры своего мужа.
Она встретила его, когда он был состоявшимся человеком и уже прошел пик вокальных возможностей и продемонстрировала прекрасную способность тратить его миллионы. Когда он умер в 1921 году от осложнений после плеврита, она начала борьбу за его имущество еще до того, как его тело остыло до комнатной температуры.
Дороти стала молодой вдовой; и, хотя она и вышла замуж еще дважды после смерти Карузо, она сохранила его фамилию, которая открывала многие двери, и продолжала жить на широкую ногу благодаря престижу бывшего мужа, который она эксплуатировала раз за разом.
К ее отрицательной характеристике можно добавить, что она приватизировала историю жизни своего мужа, о которой мало что знала, и боролась с его сыновьями за то, чтобы оставить им не больше того, что им удавалось отсудить. Так же как и фильм, ее книга изобилует фактическими неточностями; она сфокусирована на трех годах, которые она провела с Энрико, восемь месяцев из которых он был больным человеком.
Историю болезни Энрико я кратко изложил по книге, которую написал Пьер Кей.
Энрико Карузо заболел осенью 1920 года во время гастролей по Канаде. После излечения от простуды осталась боль в боку, но лечащий врач певца Филип Горовиц до последнего настаивал на диагнозе "межреберная невралгия", от которой и лечил певца с упорством, достойным лучшего применения.
8 декабря в "Паяцах" критики отметили, что на одной из нот у Карузо сорвался голос, но никто из них не знал, что на громком высоком "ля" певец ощутил резкую боль в боку, от которой потемнело в глазах. В антракте Горовиц принял меры от "невралгии", плотно забинтовав торс певца.
Последние спектакли в Нью-йоркском Метрополитэн Карузо пел в таком же корсете, стараясь не обращать внимания на сильную, непрекращающуюся боль. Перед самым началом "Любовного Напитка" в Бруклинской опере 11 декабря Карузо сильно закашлялся, и из горла начала сочиться кровь. Спектакль все-таки начался с небольшой задержкой, но кровотечение возобновилось. На виду у 3-тысячного переполненного зала певец убирал кровь носовыми платками, подаваемыми из-за кулис. В перерыве Карузо убедили прервать спектакль.
Петь в таком состоянии было, конечно, преступлением, но Горовиц объяснил кровотечение надрывом сосуда у основания языка.
Уже через два дня Карузо вышел на сцену в "Силе судьбы" Верди под сумасшедшие приветствия поклонников и спел восхитительно. Больше всего в жизни Энрико боялся потерять голос, в этот вечер он доказывал всему миру, что этот божественный дар все еще с ним.
Ночью 21 декабря певец снова ощутил острый приступ боли. Он вышел на балкон, пытаясь отдышаться и издавая громкие стоны. На этот день был назначен спектакль, но Карузо, измученный ночным приступом, после долгих колебаний, сообщил в театр, что петь не в состоянии. После этого боль отступила.
На рождественский вечер был назначен спектакль в Метрополитэн - "Жидовка", длинная и трудная опера Галеви в жанре французской Большой Оперы. За два дня до спектакля Карузо около часа пел в присутствии врача Горовица и знаменитого директора "Мет" Джулио Гатти-Казацца. "Вы же видите - голос в порядке. Просто невралгия" - настаивал Горовиц. Но Гатти уже не слушал его. "Это должно быть только твое решение" - сказал он Карузо по-итальянски. - "Падроне, я буду петь".
Это был последний выход Энрико на сцену.
На этом спектакле присутствовал друг и партнер Каруэо, великий баритон Титта Руффо.
... В 1920 году, прежде чем покинуть Нью-Йорк, я не преминул пойти в театр Метрополитен, чтобы еще раз послушать Карузо в «Дочери кардинала» в образе, так незабываемого взволновавшем меня в прошедшем году. На этот раз я с огорчением констатировал, что голос великого артиста свидетельствует о каком-то недомогании. Не то, чтобы сам голос казался утомленным, нет, но за ним точно скрывалось физическое страдание. У меня создалось впечатление, что Карузо может в любую минуту перестать петь и упасть в обморок на сцене.
Я ушел из театра подавленный. Через некоторое время я узнал, что великий певец на самом деле заболел на сцене во время исполнения «Любовного напитка» в Бруклинском театре. Спектакли были отменены. Врачи определили у Карузо плеврит и заявили, что необходимо хирургическое вмешательство. Это известие болезненно отозвалось во всем мире, и особенно в Соединенных Штатах, где Карузо в полном смысле слова боготворили.
Сразу, как только прошла операция, я написал ему ласковое письмо, поздравляя с миновавшей опасностью, и по возвращении из Калифорнии зашел навестить его. Ушел я оттуда потрясенный. Он был совершенно бессилен. Могучая грудная клетка, из которой неслись поразительные звуки его золотого голоса, превратилась в скелет.
По дороге в гостиницу, где я остановился, я с грустью вспоминал незабываемые вечера в Париже, Вене, Монтевидео, Буэнос-Айресе, когда я разделял с ним успех, утверждавший славу нашего искусства, славу нашей родины! Я предчувствовал, что для короля певцов, для любимейшего моего друга, повторения этих вечеров больше не будет...
Но вернусь к изложению событий в книге Пьера Кея.
Днем на следующий день дикая боль скрутила певца во время принятия ванны. После инъекций морфия и кофеина был созван консилиум врачей, определивший запущенную форму плеврита. Врачу Горовицу указали на дверь.
Через два дня развилась бронхиальная пневмония, из плевральной полости было извлечено более двух литров гноя. 30 декабря провели первую операцию, которая дала недолгое облегчение. 9 февраля потребовалась радикальная хирургия, во время которой пришлось удалить часть ребра.
Ребра дают опору для голоса, но выбирать не приходилось - жизнь певца висела на волоске. Карузо случайно узнал о потере части ребра от молодого врача и впал в апатию.
Последовало еще семь небольших операций.
Певец начал догадываться, что его жизнь подходит к концу, и стал настаивать на поездке на родину, чтобы, согласно поговорке, "увидеть Неаполь и умереть". В родной город он прибыл 10 июня 1921 года.
Из Неаполя Карузо перебрался в Сорренто. Его состояние улучшалось, появилась надежда, что воздух родины поможет не только поправить здоровье, но и, возможно, даже вернуться на сцену.
Тенора посещали американские друзья, которые свидетельствовали, что к Энрико возвращаются обычная полнота фигуры, румянец на щеках и неаполитанский юмор. Рентген показал, что уменьшившееся левое легкое восстанавливает свои размеры.
В день именин 15 июля, после прогулки с друзьями, которая была значительно длиннее, чем следовало бы, Карузо почувствовал возвращение боли в боку, о которой он начал было уже забывать. Дороти порывалась вызвать врачей но Энрико возражал: "Я не болен, мне плохо только тогда, когда вокруг меня снуют медики". За дружеским ужином никто не заметил, что Карузо не в форме.
Дальше будем следовать книге Дороти Карузо. Эту информацию в большей или меньшей степени используют все биографы Карузо.
... Когда я вернулась, Марио сказал мне, что у Энрико посетитель. Я вошла в комнату и увидела, что Энрико лежит в кровати. Какой-то старик склонился над ним. Он держал грязными пальцами зонт.
- Этот человек лечил мою покойную мать, - сказал Энрико.
- Что он собирается делать?
- Я покажу ему свой рубец...
- Ему следовало бы вымыть руки.
- Я знаю, но не хочу ущемлять его самолюбие.
Старик ничего не понял из нашего разговора и прежде, чем я смогла его остановить, приподнял корочку над ранкой и ввел в нее зонд, отметив глубину ранки грязным ногтем большого пальца. Утром температура поднялась до 39,5 градусов.
..........
На следующий день приехали знаменитые врачи. Они свободно говорили по-английски, и я смогла рассказать им все о болезни Энрико и показать лабораторные анализы. Я думала, что они долго будут обследовать его, но уже через двадцать минут один из них вышел на террасу и негромко сказал:
- Мадам Карузо. Возьмите себя в руки. Ваш муж нуждается в удалении почки. Он должен прибыть в Рим в нашу клинику.
Карузо был перевезен в Неаполь, откуда его должны были доставить в Рим
... Энрико стонал как измученный зверь: его голос больше не походил на человеческий, а стоны превратились в протяжный вой. Я умоляла Джованни привести зубного врача, ветеринара или медсестру - любого, кто мог бы ввести морфий. Казалось невероятным, что в таком большом городе, как Неаполь, где все преклонялись перед Карузо, ни одна душа не могла прийти к нему на помощь и облегчить его страдания. Энрико мучился уже четыре часа, когда пришел первый врач, но, увы, без морфия!!!
Когда он вернулся, его руки так дрожали, что он не мог сделать укол. Мне пришлось самой взять шприц. Через десять минут Энрико погрузился в забытье.
.... Врачи сказали, что, если удалить почку в тот же вечер, то он будет мучиться от боли в течение двух недель, но в конце этого срока появится один шанс из тысячи, что он будет жить, но если операции не делать, то он не доживет до утра…
- Его спасли в Америке. Почему вы не можете этого сделать?
Врачи покачали головами, они ждали ответа. В конце концов я сказала:
- Делайте то, что считаете необходимым. Но прежде чем удалить почку, сделайте разрез под рубцом. Вы найдете там абсцесс величиной с грецкий орех. Вскройте его и вставьте дренаж, через сутки он будет вне опасности. Я беру ответственность на себя. Если вы не обнаружите абсцесс, удаляйте почку.
Они обсуждали мое предложение еще час, а потом решили, что оперировать вообще бесполезно. Я умоляла их сделать операцию, но они не слушали меня.
Через несколько часов Карузо умер.
При первом прочтении страниц, из которых я выбрал лишь несколько фрагментов, охватывает печаль по поводу безвременной смерти великого артиста, который мог бы радовать зрителей еще не один год, и негодование по поводу неаполитанских врачей, не сумевших сделать то, что за полгода до того сделали врачи американские.
Но если вдуматься в описание событий в книге, вышедшей через 25 лет после смерти певца, возникают вопросы. Получается, что вину за трагедию Дороти как бы переложила на безвестного врача-старика, возможно, занесшего инфекцию в рану, и на неквалифицированных итальянских профессоров медицины, которые не послушались совета 28-летней американки без медицинского образования, зорким глазом любящей жены, определившей у больного мужа глубинное воспаление.
В воспоминаниях Энрико-младшего, сына Карузо и Ады Джаккетти, тоже описан эпизод с врачом-стариком, но по-другому.
Отец категорически настаивал на том, чтобы вызвать его старого друга, доктора Ниолу, брата его первой учительницы музыки — врача, лечившего еще его мать и принимавшего почти все ее роды. Старик жил в Неаполе. Потребовался целый день, чтобы за ним съездить и вернуться в Сорренто. Как только доктор осмотрел отца, он тут же снял с себя всякую ответственность и позвонил нескольким известным профессорам Неаполя, чтобы те срочно приехали для консультации. Таким образом, был потерян еще один день…
Но, оказывается, больного Карузо посещал врач, которого Дороти не упомянула.
К Карузо приходил Москати!
Если Вы раньше ничего слышали о Джузеппе Москати (1880 - 1927), то очень рекомендую посмотреть художественный фильм "Исцеляющая любовь" найдите в youtube
Врач от бога, человек немного не от мира сего, он прожил не очень длинную жизнь, но заслужил непререкаемое уважение коллег и искреннюю любовь народа.
В церкви Джезу Нова на одноименной площади Неаполя, где упокоены останки Москати, не прекращается поток неаполитанцев и гостей города, которые желают прикоснуться хотя бы к монументу медика.
А в отдельном пределе церкви все стены увешаны сотнями миниатюрных рук, ног и других частей человеческого тела из золота и серебра. Пациенты несли в дар врачу драгоценные копии вылеченных органов.
Москати был и врачом-практиком, и ученым, он обладал уникальной интуицией при диагностике. Но в памяти народа Неаполя он остался за свои человеческие качества, его называли "врачом для бедных" ведь, будучи небогатым человеком, он нередко не брал плату с бедняков и даже подкармливал их за свой счет.
В 1975 году католическая церковь причислила врача Джузеппе Москати к лику святых.
Религиозный сайт “Крестоносец” излагает события не очень точно и довольно тенденциозно, но факт остается фактом:
Во свидетельство врачебных дарований Москати можно вспомнить о его встрече со знаменитым тенором Энрико Карузо. Тот возвратился в Неаполь после того, как на одном из концертов в Нью-Йорке у него открылось кровотечение. В Америке он консультировался с самыми знаменитыми врачами, то же самое он сделал в Риме, но никто не мог поставить ему правильного диагноза. В конце-концов он обратился к Москати. Было уже слишком поздно, и Карузо оставалось жить всего два месяца, но интуиция неаполитанского врача сразу же подсказала ему, что дело в подмозговом нарыве.
Впоследствии всем пришлось с ним согласиться, хотя ничего уже не могло спасти сорокавосьмилетнего тенора, уехавшего из Неаполя бедняком и возвращавшемуся туда в 1921 году с колоссальным состоянием.
Врачебные познания Москати ему уже не могли помочь, но ему помогла его вера. И действительно, Москати не поколебался сказать Карузо, что "он посоветовался со всеми врачами, но не посоветовался с Иисусом Христом".
Карузо ответил: "Профессор, делайте, что хотите".
И Москати позаботился о том, чтобы ему принесли последнее причастие, и по-братски ухаживал за ним до конца.
В своей автобиографии профессор медицины Антонио Кардарелли прямо говорит, что 1 июля 1921 года вместе со своим коллегой Джузеппе Москати они посещали больного Энрико Карузо в неаполитанском отеле Везувий. К сожалению, два светила не смогли помочь, диагностировав запущенный плеврит, который на следующий день привел к смерти великого певца.
Есть подтверждение тому, что Москати посещал Карузо дважды - сначала в Сорренто, а накануне смерти - в Неаполе.
Гораздо подробнее об этом пишет профессор Поликетти, ученик Москати:
... ситуация, в которой Москати особо драматично проявил свои способности в диагностике, была связана с болезнью тенора Энрико Карузо, который на последней фазе своей жизни, после различных бесполезных медицинских консультаций в Америке, прибыл в Неаполь и поселился в отеле Трамонтано в Сорренто.
Москати, приехав из Неаполя, посетил его в конце июля 1921 года, в ходе осмотра сделал прокол и диагностировал "субфренальный абсцесс". Ни один американский или итальянский врач, включая профессора Кардарелли, не рассматривали этот диагноз, который Москати поставил с уверенностью.
…….
В 1955 году появилась интересная, но не точная статья "Как умер Карузо", в которой причиной смерти ошибочно назван "общий гнойный плеврит", слишком поздно определенный из-за безответственности и невежества его персонального врача и Дороти Бенджамин, на которой он незадолго до этого женился, и неудачной операции в Америке.
Состояние Карузо после возвращения в Италию быстро ухудшалось, но ему не была сделана новая операция, на которой настаивал профессор Бастианелли из Рима.
Эпизод привлек общественное внимание... В еженедельной газете появилась карикатура, изображавшая кладбище Поджореале и неаполитанских светил медицины, под заголовком:
"И мы тоже, благодаря нашим ошибкам, хотя мы и не американцы, способствовали пополнению Поджореале".
После смерти Карузо взаимные обвинения в прессе американских и неаполитанских врачей в некомпетентности продолжались еще долго.
Далее Поликетти пишет:
Мы, студенты Джузеппе Москати, знали, что в конце июля 1921 года он первый раз посетил Энрико Карузо в отеле Трамонтано в Сорренто. Тенору уже была сделана в Америке операция по поводу гнойного плеврита, которая не привела к выздоровлению. Москати определил субфренальный абсцесс, который до него никем не был диагностирован, и подтвердил это, извлекая гной через прокол в суб-диафрагмальной области. Но пациент быстро впадал в состояние общего сепсиса, поэтому уже было поздно что-то предпринимать.
Переезд из Сорренто в Неаполь 1 августа ускорил ухудшение и, ожидая пересадку до Рима, Карузо умер утром 2 августа в отеле Везувий на виа Партенопе. Наш учитель в тот же день сообщил нам об этом, и в последующие годы неоднократно возвращался к этому случаю во время занятий.
Я не хотел тут давать свою оценку тем грустным событиям. Я просто собрал воедино известную мне информацию.
Карузо умер в 48, не спев еще многого. Мы так и не узнали, как бы он спел Калафа в последней опере Пуччини, мы не знаем, как в его интерпретации прозвучали бы изумительные неаполитанские песни 20-х и 30-х годов - песни периода массовой эмиграции, переполненные любовью к родине, болью и тоской.
Смерть Энрико Карузо в 1921-м - это нелепое и трагическое стечение обстоятельств. Но это - та история, которую переписать невозможно.
