"Танец Осы" (записки артиллериста). Варшава
Автор @paladin65 (Олег Риф)
"Танец Осы" - пляска смерти у древних персов
Было это после прорыва на реке Нарев. Поздней осенью мы вдруг оказались в 60 км севернее Варшавы, под деревней Домбровка. Впереди, за немецкой обороной, выделялась высота с отметкой 171,3 м. Наступление было назначено на утро. Мы знали, что перед нами стоят власовские части (изменники Родины) и что бой будет тяжёлым. Что власовцам нечего терять, и смерть они воспримут как избавление от последующего возмездия; что эти, в основном украинские националисты, очень жестоки, и в плен они нас брать не будут. Так же, как и мы их.
После завершения артподготовки «проиграли» наши «Катюши», и мы пошли. Нейтралка была метров 300, а местами и того меньше. Особого сопротивления вначале не было, и мы заняли и траншеи противника, и высоту 171,3. Началась метель. Снег сыпался белыми хлопьями, словно из решета. Пехота ушла вперёд. У высоты осталась только наша батарея – четыре 76-мм пушки. Кто-то неизвестно зачем полез на высоту по крутому склону, кто-то решил перед нашей батареей на всякий случай расставить мины. Я со своими ребятами сидел в кустах. Мы ели из котелков холодный гороховый суп из брикетов.
Снегопад всё усиливался. Вдруг перед батареей появились залепленные снегом фигуры: бежали наши солдаты. Один из них, запыхавшись, сказал нам:
– Две цепи пехоты и 100 танков. Немец весь наш полк на гусеницы смотал…
Мы бросились к пушкам. Командиров огневых взводов не было. Один был убит при прорыве на реке Нарев, другой был ранен. Орудиями командовали их командиры. В расчётах оставалось по 2-3 человека вместо 7-ми.
Послышался гул танков. Он становился всё ближе и ближе. И мы увидели, как совсем близко от пушек из снегопада выползло очертание танка. Танк шёл прямо на нас и поводил жерлом своего орудия, видимо, отыскивая себе очередную жертву.
Решали всё мгновения, так как он был метрах в двадцати. Я скомандовал. Выстрел! Танк полыхнул огнём и задымил. Из его люков с матом стали выскакивать танкисты. Мы ещё хотели их пострелять, но почему-то никто не выстрелил. Так материться могли только русские. Но ведь перед нами и должны были быть власовцы. Танкисты подбежали к нам. Их командир заорал:
– В штрафную роту захотел, сволочь!..
Я тоже начал кричать, что сам, мол, виноват:
– Прёшься на пушки, куда ствол должен быть направлен, дурак?! От кого драпаете?!.. – и т. д.
В конце концов, прокричавшись, мы мирно сели и опорожнили флягу спирта.
– Хорошо, что всё так обошлось. Поедем в Челябинск за новой машиной, – сказал танкист.
Я не стал говорить, что родом из Челябинска. Никаких ста танков и двух цепей пехоты, конечно, не было. Но власовцы впереди действительно стояли. Мы заходили в их блиндажи, читали их литературу, листовки. Позже, в городках и деревнях, на заборах и домах видели их надписи: «Мы ещё вернёмся». В том бою я не видел ни одного пленного. Их попросту не брали. «Изменнику Родины – смерть!» – этот девиз красной нитью прошил все годы войны.
Продолжение следует
