Символическое искусство палеолита

Искусство палеолита, которое мы можем наблюдать в пещерах и гротах, которые осваивали неандертальцы и кроманьонцы, выполненные охрой на камне. – Это искусство удивляет нас своими рисунками. Если ценность этих рисунков для нас существует в виде каменной породы и охры – свойства, которых говорят сами за себя. То значение этих рисунков, их сюжет охоты и сцена сражения,- ещё даёт нам образ, в этих рисунках нет идеи свободного труда. Конечно, сцена охоты и сцена сражения имеет смысл, но поскольку смысл не выражает вопрос свободы как эксперимента в познании духа общины, то отсутствие идеи и образа дают нам лишь символы психологической сцены и исторического сюжета. Интерес к психологии и истории неандертальцев и кроманьонцев, несомненно, даёт материал сознанию и составляет эти науки. И чтобы показать смысл символического искусства, обратимся и мы к этим наукам.
Семья неандертальцев, которая не знала ещё земледелия, скотоводства, морского дела, но которая умело, использовала местный рельеф крымских предгорий, и имела навык в охоте.- Эта семья селилась в гротах и пещерах предгорий Крыма и таких стоянок неандертальцев здесь десятки, Но расселяясь семьями и ведя охоту на диких зверей, неандертальцы не только расширяли свои охотничьи угодья, но и покидали традиционное место охоты крымских предгорий. Так семья неандертальцев оказалась и на Карадаге, но здесь неандертальцы уже имели выход к морю. Освоение морских просторов не только разнообразило вкус семьи неандертальцев, приобретя ценность морских продуктов, но освоение моря имело значение для обмена между семьями, продуктами охоты предгорий и продуктами морского рыболовства. Освоение моря привело человеческую семью к тому, что она стала использовать рыболовную снасть. Раскопки стоянок кроманьонцев в Крыму показывают, что они были умелыми рыбаками. Навык рыболовства кроманьонцев и навык охоты неандертальцев диалектически, с одной стороны привёл семью к разделению труда, а с другой стороны объединил семью в племя, которое стало обмениваться плодами охоты и морепродуктами. Так всем известная стоянка Чокурча в Симферополе, которая представляет собой грот, имеет на своде грота три символа: мамонт, рыба и солнце с лучами. Но не надо переоценивать эти символы, поскольку, как было указано в этом искусстве ещё нет духовного вопроса, этот вопрос возникает только в отношениях рода.
Племенной союз кроманьонцев уже мог противостоять отдельной семье неандертальцев. И семья неандертальцев оказалась в моменте прохождения, а племя кроманьонцев в моменте возникновения. Но и стоянки кроманьонцев мезолита претерпели своё развитие. Освоение прибрежных районов юга Крыма в эпоху неолита уже представляло собой земледельческие поселения. Гомосапиенс эпохи неолита осваивая новые территории, смог перенести на них те растения, которые были традиционными в его рационе на старом месте. Передвигаясь на новые места, гомосапиенс уводил за собой и скот, одомашнивая его, что произошло в эпоху энеолита. Перенося растения на новое место – занимаясь земледелием, человек повышал его культуру. То же самое происходило с животными, одомашнивая их, стала появляться новая порода.
Труд на земле ещё больше принёс разделение этого труда. Это разделение послужило объединению гомосапиенса в родовую общину. Только при существовании родовой общины, человек смог поставить вопрос теоретического значения. Хотя гомосапиенс сохранил психологию неандертальца и кроманьонца, которая выражается в ценности существования погребений умерших. Значение же погребений человека мы находим в теоретическом сотворении мира. Умерший продолжает жить в знании приобретённых навыков и поэтому его могила представляет ценность для семьи. Но это теоретическое знание ещё не осознано духовно. Хотя семья неандертальцев и племя кроманьонцев придают значения навыкам охоты и рыболовства, что выражается в их погребениях. - Всё-таки это лишь значение смысла. А смысл этот выражается в том, что умерший ещё не имеет духовное значение. Умерший имеет один и тот же смысл и для охотника и для рыболова, - умерший предназначен не для духовной жизни родовой общины – его душа не имеет значение вечной жизни. А его душа нужна, чтобы охота или рыболовство были для неандертальца и кроманьонца средством для покорения сил природы. Таким образом, умерший – это лишь символ колдовства. Для неандертальца и кроманьонца умерший ещё не представляет собой духовную субстанцию, предназначение которой вечная жизнь. Для них умерший это символ, который существует, чтобы быть средством для общения с природой. Мы с высоты своего духовного познания можем только удивляться такому психологическому феномену – общению человека с природой. Но неандерталец и кроманьонец, жизнь которых полностью зависела от природы помещали субстанцию смысла в природе и только в её силе видели смысл. Только когда гомосапиенс стал трудиться,- к нему пришло осознание того, что субстанция силы находится в родовой общине. – Человек стал лишь условно зависеть от природы. Но человек не только ушёл от условности природы, он приобрёл основание в общине рода. Поэтому в существовании рода поменялось и отношение к умершим. Ценность их сохранялась как у неандертальцев и кроманьонцев, но значение умерших стали находить в их субстанции. Уже не природа обладала субстанцией силы, а силой стала владеть община труда, и поэтому умершие родственники приобретали значение субстанции,- сила которой находится по эту сторону жизни. Для колдуна душа умершего навсегда уходит по ту сторону и смысл колдовства заключается в том, чтобы душа умершего повелевала природой. Для родовой христианской общины, душа умершего становится слугой, которая находится по эту сторону мира. Значение нахождения умершей христианской души по эту сторону жизни,- её вечное существование зависит от жизни христианской общины. Если жизнь колдуна, жизнь его неандертальской семьи, если жизнь шамана, жизнь его кроманьонского племени зависит от умершего предка, то жизнь христианина зависит от трудовой общины, располагающей свободным временем. А умерший слуга зависит от жизни христианской общины труда, её теоретической свободы.
Нас бы не было без Чокурчи, Мурзак-Кобы,Таш-Аира, наконец без романтического искусства скифов, которые сотворили такой внутренний мир образов, который не затмило классическое искусство греков. О классике греческого искусства нужно поговорить отдельно, поскольку оно в античное время возвращается к природе и индивидуальному изображению, а не пытается, как в архаичное время скифов отобразить труд и свободное время, энтузиазм их жизни. Тот энтузиазм, который был дан им в орудиях труда, который позволил обрабатывать землю, изобретать, наполняя их сосуды превосходным вкусом к жизни. Но это тема отдельного разговора.
Мы с вами ушли так далеко вглубь истории и психологии палеолита лишь с одной целью, показать, что символическое искусство палеолита не имеет внешний образ прекрасного. Который приходит лишь с романтической эпохой, которая идею субстанции внутреннего мира подвергает эксперименту. В котором община, а сегодня гражданское общество, решает вопрос своего существования. Сегодня компьютеры, интернет, блокчейн,- представляют собой новое, не освоенное пространство. На смену символическому, классическому, романтическому искусствам, сегодня приходит цифровое искусство. Оно в очередной раз задаёт вопрос гражданскому обществу, с какой целью оно будет использовать превосходство своей культуры. Средства цифровой культуры: компьютеры, интернет, блокчейн должны дать образы понятные, чтобы, во-первых человек увидел в них себя; и во-вторых, чтобы он осознал себя как личность труда, как гражданин, превосходство которого находится в пределах свободы, идею которой и должен выразить образ. И поэтому так значительна встреча 30 сентября
2018 года возле Чокурчи под названием «Яма51».