Тактильность. (Рассказ)
Сегодня исполнилось ровно 7 месяцев моего пребывания на платформе Голос... Подведение каких-либо итогов решил упразднить, ибо не вижу в этом никакого толку для себя. Отмечу только, что иногда появляется некоторое внимание к моему блогу, но я не знаю, как реагировать на эти импульсы и как объяснить их появление. Чувствую даже небольшую кураторскую поддержку и опеку со стороны нескольких пользователей платформы, но имена и ники пока называть не буду...
Сегодня публикую рассказ "Тактильность", весь целиком, без разбивки на "порции", ибо меня гораздо меньше волнует погоня за количеством постов, чем желание ПРОЧТЕНИЯ моими коллегами предлагаемых произведений от начала и до конца: только в этом случае есть определённый смысл их публикаций! Появление же комментариев ПО СУТИ ПРОЧИТАННОГО, какие-то НАЧАТКИ АНАЛИЗА того или иного произведения можно будет вообще посчитать авторским счастьем!
1.
По моей душевной скукоженности, я частенько брожу, уставясь под ноги. Мало того, что это смертельно опасно, но это ещё и абсолютно бессмысленно. Что я могу увидеть или найти у себя под ногами, где уже прошли тысячи людей? Хотя, вернее было бы говорить о тысячах ног, - а это, согласитесь, не одно и то же: не все же согбенны, как я?
И чтобы хоть как-то оправдать своё подножное обозрение, я пытаюсь для самого себя нафантазировать всякую чушь: то мне представляется, что я найду среди уличного мусора пачку долларов, то высота от головы до пресловутых подошв превращается в полётное расстояние, и я лечу над землёй почти с реальным ощущением полёта… А иногда я вышагиваю, как Гулливер в стране лилипутов!
На этот раз я увидел под ногами портрет какой-то невероятно некрасивой, даже можно сказать, уродливой женщины, глядящей с фотографии удивительной новизны, будто бы её только что забрали из ближайшего ателье. Я поднял фото и огляделся вокруг: может быть, хозяйка ещё где-то рядом? На меня смотрел суровый мужчина, который, видимо, только что обнаружил пропажу и был одновременно и растерян, и зол. Странным образом его злость окатила меня хлеще холодной воды, словно я украл у него эту фотографию или даже похитил женщину!
- Это не вы потеряли?
Не говоря ни слова, мужчина забрал фотоснимок и сунул его в наружный карман куртки, подчёркивая этим полное моё отсутствие в его окружении. Потом, поколебавшись несколько мгновений, торкнул мне в руки какой-то плотный чёрный пакетик и поспешно удалился. Когда я раскрыл пакетик, я обнаружил в нём толстую пачку долларов, стянутых банковской резинкой. Никогда в жизни у меня таких денег не было, даже в сумасшедшие девяностые годы, когда счёт шёл на миллионы!
Никакой радости не появилось, а вот страх тонкой змеёй закрался в ёкнувшее сердце, - и захотелось поскорее выбросить эту пачку на самое дно ближайшей мусорки! Откуда-то из-за спины повеяло непривычным, колючим холодом…Не было печали, так черти накачали! На мгновение подумалось, что все эти странности каким-то образом связаны с той "раскрасавицей" на фотографии, которую я только что нашёл и отдал, и мне почему-то очень захотелось ещё разок взглянуть на это удивительное лицо. «А вдруг был не один экземпляр фото, и мой толстосум выронил по дороге ещё пару снимков?»
Я стал ходить взад и вперёд по предполагаемому маршруту растяпы, пока не увидел в надвинувшихся сумерках как раз то самое искомое фото! На него уже кто-то наступил, и не раз, поэтому я и не увидел почерневшую карточку сходу… Я поднял фото и тут же оголённой от перчатки ладонью с какой-то неожиданной для себя страстностью вытер его: настолько не терпелось мне снова увидеть это загадочное лицо!..
Меня по-настоящему охватило волнение! Когда я ладонью касался лица на фотографии, оно становилось изумительно красивым, но как только ладонь теряла контакт с изображением, лицо вновь превращалось в жуткое явление страшилища…
2.
Почти месяц я искал эту женщину, чтобы увидеть её воочию: помещал разные мудрёные объявления в рекламные газеты, расклеивал двусмысленные листки со своими каракулями, задавал вопросы в интерактивных теле- и радиопередачах…Хотел даже было обратиться в редакцию «Жди меня», да вовремя спохватился: показывать на весь мир фото незнакомой женщины, быть может, замужней, да ещё в таком непривлекательном виде, - и лишь для того, чтобы просто отыскать её по своей (и для своей же) прихоти! Идиотизм и подсудное дело…
Хотя,надо признаться, любовался я красивой ипостасью изображения практически каждую ночь, приходя в настоящее волнение, если не сказать больше… Таким образом, всё оказалось безрезультатно, но не охладило моего пыла! Однажды, просматривая очередную рекламную газетёнку, увидел объявление, напрямую адресованное мне: «Прошу человека, примерно месяц назад нашедшего фотографию светловолосой женщины, откликнуться за очень большое вознаграждение!» Далее указывалось место, где была найдена фотография, и абонентский ящик для связи.
У меня заколотилось притихшее было сердце! Если я и не встречусь лично с нею, а всего лишь с её мужчиной, через него я всё-же как-нибудь прознаю вожделенный адрес! И я откликнулся: написал короткую записку на указанный ящик, - и стал ждать.
Множество раз я задавал себе этот вопрос: для чего, зачем я хочу её увидеть? Но так и не смог на него ответить, - за всё то время, что занимался поисками. Мне стало настойчиво казаться, что я уже всерьёз одержим идеей-фикс, но желание найти и увидеть незнакомку со временем лишь возрастало. Своего адреса в записке, я, конечно, не указал, но сообщил номер мобильного телефона моего старинного товарища, живущего в области. Он подарил мне этот телефон ещё очень давно, когда у меня совсем были плохи дела, но чудненький аппарат работал вполне себе исправно, и я применял его, когда надо было от кого-нибудь замаскироваться по той или иной причине. А знакомому и вовсе ничего не грозило: он уже несколько раз поменял с тех пор место жительства, и старенький Самсунг никак не мог бы вывести на него всяких нехороших человечков… Да и я с тех пор наверняка поменял дарёную «симку», хотя и не помню этого…
Через день мне позвонили. Мужской голос, принадлежавший, скорее всего, моему растеряхе, попросил меня о встрече, причём совершенно безотлагательно! Голос был взволнованным и одновременно весьма властным, словно со мной разговаривал начальник. Я незаметно для себя подчинился его воле и согласился на встречу… А ту самую пачку долларов я в первый же вечер спрятал куда подальше, и твёрдо решил не использовать случайные баксы до лучших времён. Что это за лучшие времена, и когда они наступят, я абсолютно не представлял, но сейчас, внутренне, я дал самому себе обещание, что верну эти чёртовы деньги, как только их потребуют назад. Моей целью был адрес женщины, - остальное, к собственному удивлению, практически не интересовало меня.
Накануне выхода на предстоящую встречу я зачем-то отсканировал фотографию в компьютер, - видимо, допуская, что сегодня, может быть, придётся расстаться со своей нешуточной забавой… Околдован я, что ли, этим дивным женским «экземплярчиком», - или загвоздка во мне самом?
3.
Во время встречи диктатор никак не мог найти верный тон: приказывать мне, разумеется, он не мог по определению, а любые просьбы давались ему с невероятным трудом.
- Моя… гражданская жена… хочет вас видеть. Уверяет, что у вас есть… второй экземпляр фото… А тот… который вы отдали мне… оказался не тот… И за этот подлог я заплатил такие бешеные деньги! Простите… я хотел сказать, что готов ещё столько же заплатить… и даже больше… если вы вернёте тот… необходимый экземпляр… А иначе… - Тон его стал угрожающим.- … а иначе и её, и вас… ожидают большие неприятности!.. Я, конечно, давно бы… вытряс из вас… эту бумажку… да она не велит! Хочет сперва увидеть!
- Простите за дерзость… но я не понимаю… Я могу отдать фото прямо сейчас, а вы мне зачем-то угрожаете… В чём проблема?
Я увидел, как покорёжили раздражённого человека мои слова, словно я говорил смурному горделивцу нечто, режущее его пополам!
- Проблема в том… что она хочет вас видеть!.. убедиться в своих догадках!.. Стал бы я с вами… без этого обстоятельства… разговаривать!
Меня зацепила его повторная угроза, и я тоже решил показать свою гордость, вернее, то, что от неё осталось. Придав голосу необходимый для такого случая тон, я решительно произнёс:
- На этом наш разговор окончен! Вот ваша фотография. (Я достал её из внутреннего кармана пиджака, для чего пришлось расстёгивать куртку, и это слегка смазало эффект моего демарша).- Больше прошу меня не беспокоить!
Я протянул фото своему визави, и тот изменился в лице. Он побледнел и чуть ли не затрясся от злобы:
- Она просила… лично из ваших рук… Вы должны проехать со мной!
При этом он почему-то очень сильно поёжился, словно ему внезапно стало холодно…
- Берите фотографию, или я буду вынужден бросить её на землю!
Уже когда я произнёс эти слова, я вдруг с ужасом подумал, что теперь придётся отыгрывать свои слова назад! Не брошу я фотографию, и не прощу себя никогда, если не поеду на встречу с моей загадочной госпожой! Всё безвозвратно рушилось из-за моей же собственной дурацкой выходки! Положение спас мой собеседник:
- Конечно, конечно… Я неточно выразился… Вы… не должны поехать… Это мы просим вас об этом… я и моя жена… Она с нетерпением ждёт вас! – И он расстегнул ворот куртки, словно изнывал от жары…
Когда садились в машину, хозяин попросил меня сесть в салон, а не рядом с ним, и пристегнулся, как мне показалось, двойным рядом ремней…
Уже в машине, которую лихо вёл её насупленный хозяин, я с внутренней улыбкой подумал,что моя мечта практически осуществилась: я не только нашёл мою «раскрасавицу»-загадку, но и доставляюсь к ней с настоящим комфортом, и не кем-нибудь, а самим фанфаронистым супружником её, преисполненным ко мне всего какую-то минуту назад глубочайшего презрения и ненависти! Так-то, господа хорошие! Не только вам перед нами выёживаться!
4.
Волнения водителя, испытанные им во время нашего разговора, видимо, не прошли для него даром, и машину на одном из поворотов сильно занесло. Протаранив две встречные машины, мы на большой скорости улетели в кювет и перевернулись. Я всё время был в сознании и умолял Бога только об одном: чтобы не взорваться вместе с машиной! Я уже бывал раньше в авариях и знал, что лучше не паниковать, не делать никаких лишних движений, могущих привести к гибели.
Виновник аварии, кажется, был без сознания, хотя и тщательно пристегнулся, в отличие от меня. Во всяком случае, он молчал, словно ничего и не случилось! Помалкивал и я, прислушиваясь к тому, не протекает ли бензобак. Убедившись в том, что никаких ручейков не слышно, я, наконец, прислушался к самому себе.
Перевёрнутый с ног на голову, сильно прижатый к потолку салона, я пока не чувствовал особой боли, но прекрасно знал, что это всего лишь от шокового состояния первых секунд аварии, и в любой момент может начаться адская боль.
Так оно и случилось! На то, чтобы застонать, у меня уже не хватило сил, и постепенно я потерял сознание, успев услышать голоса подбежавших очевидцев аварии. Когда я очнулся, я лежал на носилках возле машины скорой помощи, а на другой машине, видимо, увозили хозяина автомобиля.
- Что с ним? – спросил я слабым голосом врача, который колдовал надо мной. – Он жив?
- Ничего с ним страшного нет, - обрадовался моему вопросу врач.- Да и с вами, как я вижу, всё будет в порядке!
Мои носилки задвинули в машину и повезли на весьма приличной скорости, включив сирену. «Плохи мои дела», сделал я вывод, но спросить о моих повреждениях не решился. Вероятно, мне уже вкололи порцию обезболивающего, и чувствовал я себя довольно сносно. Даже сумел криво усмехнуться про себя: мол, они так активно его спасали, что чуть сами не влетели в тот же самый кювет…
И вдруг я вспомнил про фотографию! И тут же захотел взглянуть на неё. Но только хотел было сунуть руку во внутренний карман пиджака, да не тут-то было: рука плотно сидела на перевязи, а я смутно ощущал какую-то упругую шину вдоль всего предплечья. «Понятно, с этой рукою небольшая проблемка… А как с другой?» Но сидевший рядом помощник врача заметил мои манипуляции, и, наклонившись вплотную к лицу, прошипел: «Не вошкайся, пока я не разрешу тебе!» И на меня дохнуло жутким спиртовым перегаром…
В больнице меня переодели, сделали несколько уколов и оставили в какой-то сумеречной палате одного. Я почти сразу же уснул. Проснулся оттого, что меня переваливали с кровати на каталку, и это было невероятно больно! Сестра, сопровождавшая каталку, сказала, что меня везут на рентген, и нужно немного потерпеть.
- А… укол? Нельзя?
- Нельзя! Вы уже исчерпали весь лимит, сердце может не выдержать. Потерпите! Боясь, что о моей боли вообще могут забыть, я начал постанывать, хотя и без моей наивной боязни терпеть это было невозможно!
Сестра, с упором на слово «Но ведь вам же не больно», хлестанула меня по лицу краем влажного полотенца,и боль мгновенно прекратилась!Психология, однако! Навстречу провезли каталку, в которой лежал мой товарищ по несчастью. Он был необычайно бледен, но при этом почти улыбался. Вероятно, только что убедился в том, что особо не повреждён, и воспринял это, как солнечную весть! Увидев меня, отвернулся в противоположную сторону, словно и знать меня не хотел. Хотя, на самом деле, это он меня чуть не отправил на тот свет, а не я его! Но зла я на него почему-то не держал, и впервые даже посочувствовал бедняге: и с женщиной у него очевидный раскардаш, и несчастье это явно не ко времени… Хоть ложись и помирай!
Оттого, что я посочувствовал, можно сказать, своему врагу, на душе у меня стало неизъяснимо легче, чем было все последние недели моего существования в какой-то пустопорожней и нелепой суете, в абсолютно непонятных, но от этого лишь более заманчивых надеждах и мечтаниях… Чисто физически мне стало впервые за долгое время просто тепло!
5.
Каково же было моё удивление, когда я оказался, после рентгеновских процедур, в одной палате с этим хмуролобым типом! Существует ли в больницах правило, чтобы не селить участников аварии в одной палате? Здесь оно было явно нарушено, и теперь мы своими физиономиями будем постоянно напоминать друг другу о произошедшем с нами несчастье!
Как назло, мы оказались единственными обитателями этой гнетущей, похожей на катакомбу, полупалаты-полукладовки, словно это входило в необходимое условие постепенности выздоровления! На всякий случай, решил вообще не разговарить со своим, так сказать, сокамерником, если, конечно,тот не вынудит меня на какое-нибудь неизбежное ответствование…
Мне вставать и ходить было запрещено, а сотоварищу не просто разрешено, а и настойчиво рекомендовано. Следила за этим дежурная сестра, которая уже несколько раз тормошила его, как последнего лентяя, и он, кряхтя, отправлялся на прогулку по коридорам, словно не понимал своего счастья. Краем уха я услышал, как он просил о свидании со своей женой, но ему было отказано по неизвестной мне причине. Быть может, не хотели показывать клиента в такой непрезентабельной обстановке, и ждали его перевода в более светлые апартаменты, а, может, тяготели какие-то иные причины, однако, его денежные посулы пока не имели воздействия.
Меня же готовы были показать моим родственникам, но мне практически некому было сообщить о своём горе, разве что моей бывшей супруге, чего я категорически не хотел. Не общались несколько лет вообще никак,и вдруг, нА тебе: приезжай, дорогая, твоему бывшему нос прищемили! Хотя, конечно, какая-нибудь сердечная забота мне сейчас явно не помешала бы… Как-то в обычных буднях этого не замечаешь, а вот происходит эдакая расфасовочка по полочкам, и вдруг остро ощущаешь своё одиночество! Противно и обидно до слёз… Нет бы, уплетать сейчас пирожки домашней выделки под голубым дозором нежности, а приходится смотреть в тупой, захламленный тенями потолок, и ничегошеньки хорошего не ждать ни через час, ни через день с ночью, ни в обозримом будущем…
И вдруг меня осенило: если к моему хмырю заявится его «очарованье», то, судя по их основательной упакованности, придёт явно не с пустыми ручками.А тут перед глазами лежачий собрат!«Ну,как не порадеть родному человечку»? Так что, выходит, ближайшее будущее у меня обеспечено! Заодно и познакомимся как бы невзначай…Она ведь не знает, что я - это я: вряд ли эгоцентрик рассказал ей подробности о ненавистном пассажире! Скорее всего, о себе, любимом, верещал… Правда, он и встречи нашей не захочет, уведёт её куда-нибудь подальше отсюда либо встретит у самого входа, на то он и ходячий! А, возможно, в канун свидания толстосумчика переведут в лучшую палату больницы, и я вообще останусь тут один! В общем, как звёзды лягут или карты сойдутся, больше надеяться не на что…
Сейчас герой моих дум, видимо, спал, и ничто не нарушало относительную тишину нашего серого обиталища. Правда, слегка скрипнула дверь, и я в полумраке дремлющей комнаты с трудом разглядел голубоватый халат санитарки-уборщицы. Она прошуршала от входной двери к противоположной стене и отворила в ней какую-то неприметную раньше дверь; не зажигая света, взяла там необходимый для уборки инвентарь,- и так же бесшумно удалилась. «Вероятно, хозяйственный чуланчик этого славного отделения, а большой чулан превратили в палату… Что ж, не будем заглядывать подаренной коняке в зубы, а вот в чуланчик при случае заглянем… Сдаётся мне, что там и наша аварийная одежда! А если так – завтра или послезавтра буду с фотографией, дай только бог с кровати встать!» И я с удовольствием заснул…
6.
Мне приснилось, будто няня принесла мне ужин, а будить не стала, оставила его на тумбочке, прикрыв салфеткой… Вслед за этим приснилось, будто сокамерник наклонился ко мне и как-то по-мальчишески радостно сообщил, что послезавтра его выписывают… Ещё добавил, что ему удалось договориться, и сегодня к нему придёт жена… Я открыл глаза и долго соображал, что это было, и который теперь час… Постепенно понял, что это был не сон, а самая настоящая реальность, но я воспринял её за сон. Ужин стоял на тумбочке и говорил о том, что уже довольно близко к вечеру. Сотоварища в палате не было, видимо, ушёл встречать жену… Припомнив о фотографии, которая могла находиться в чуланчике, я сел на кровати, скрипя зубами от боли. Даже если мне удастся подняться, как я дойду без костылей до чуланчика? А если не дойду, послезавтра моя драгоценность уплывёт вместе с её хозяином навсегда: уж он-то её не забудет здесь, можно не сомневаться! Ещё и меня не спросит, а просто обо всём договорится с медицинским начальством, - и дело с концом…
Довольно сильным рывком я поднялся с кровати и сумел устоять на ногах! Теперь, не обращая внимания на боль, дойти до заветной фотографии и надёжно спрятать её поближе к своей кровати… С перебинтованными руками и раздробленным коленом под гипсовой нахлобучкой, словно балансируя по-клоунски на проволоке, я зашагал к неприметной двери! Хорошо ещё, если окажется открытой…А вдруг на замке? Это будет непростительный облом для меня! Но бывает же везение и на моей улице: дверь оказалась незапертой!
В двух больших целлофановых мешках наша одежда висела при помощи специальных крючков на металлической трубе под потолком,но дотянуться до них можно было только здоровыми руками, а не моими спеленашками. Лбом я включил в чуланчике свет, и стал соображать, как буду действовать дальше. Мой мешок надо чем-нибудь продырявить и разорвать снизу, авось, одежда и вывалится! Но как это сделать? Из всего инвентаря пригодиться могла разве что пластмассовая швабра, да и то с натяжкой… Можно было бы попытаться сбить мешок, но как замахнуться и попасть в него, с моими-то руками? Миссия оказывалась невыполнимой…
За моей спиной раздался грудной женский голос:
- Простите, вы не подскажете… - и при моём, довольно резком, повороте к двери, голос осёкся. В узком проёме стояла она, за чьей фотографией мне выпало счастье охотиться! Такая же "красивенькая", как и на фото, но исполненная тёплого ароматного шарма. Вероятно, испугавшись моего резкого поворота и расхристанного вида забинтованной плоти, она даже отступила на шаг, прикрыв рот ладонью. Чтобы как-то смягчить ситуацию, я извиняющимся тоном пояснил, что позарез понадобилась личная одежда, и показал на свой мешок.
– Видите, лиса ранена, а виноград высоковато…
Женщина продолжала с ужасом смотреть на меня, зажав свой рот ладонью, и я применил последнее средство, которое почти всегда приводит человека в норму.
- Помогите мне, пожалуйста, достать этот проклятый мешок. Без вас я не справлюсь!
И я посторонился, как бы приглашая даму войти в комнатку и что-то попытаться сделать. Она не без колебаний вошла, и, взяв швабру, потянулась ею к самому крючку, зацепленному за трубу, но ростика ей не хватило. Она стояла спиной ко мне и тянулась изо всех сил вверх, отчего кофточка вылезла из юбки, обнажив изумительную талию и дивную белую кожу. Меня пронзило, как молнией! Мгновенно припомнились чарующие минуты любодеяний с женою, когда мы были взаимно счастливы, - и у меня от этого воспоминания закружилась голова! Я почувствовал, будто из моих ран течёт кровь, но это было уже не важно.
Одолевая острейшую боль, я схватил женшину сзади, как бы обнимая на уровне груди, и в этот момент из мешка на нас просыпалась одежда. Стряхнув её с себя и с вожделенной женщины, я тут же повалил свою пленницу на этот импровизированный ворох, и отобранной у неё шваброй с первой же попытки выключил свет. Руками и зубами сорвал с обмякшей, словно вмиг обессилевшей молчаливицы, все доступные мне одежды, и, почти теряя сознание, погрузился в её роскошную и невероятно нежную плоть…
7. Когда всё закончилось, она тихо плакала, повторяя только одно слово: «Не так… не так…», а я не знал, где найти силы, чтобы подняться на ноги и дойти до своей кровати. Поверх всего по телу разливалось горячее чувство счастья, но под ним клокотала чудовищная боль, и это антагонистическое смешение тянуло меня в какой-то медленно подступающий обморок. По стенке, словно в доску пьяный человек, я с великим трудом поднялся на одну ногу (другая просто висела плетью), и вышел, выхромал из этого затемнённого и душного рая в свою катакомбную палату, едва притворив за собой роковую дверь…
Сделав несколько полупрыжков, застыл посреди комнаты, не дойдя до своей кровати буквально трёх шагов! Именно в таком положении и застал меня слегка возбуждённый товарищ. Он был то ли подвыпивший, то ли под воздействием каких-то энергетиков, но экзальтация била в нём через край.
- Представляешь, приходил следак… По поводу аварии… Пришлось откупаться, чтобы дело не дошло до суда… Там ведь ещё две побитых машины, да травмы их владельцев… Хоть и незначительные, а как там судья повернёт, кто его знает! Надеюсь, ты не станешь предъявлять мне иск? Уж как-нибудь поладим и без этого, ладно? А ты чего встал? Тебе нельзя, лучше отлежаться как следует…
Он сел на мою кровать и сильно потёр лицо, словно разгонял сон, поглощавший его экзальтацию.
- Жены что-то долго нет…Обещала быть… Но звонить не буду! Она прекрасно знает, что здесь несладко, могла бы и не задерживаться…Да что ты торчишь,как столб, и ни слова не говоришь? На меня не стоит обижаться… Я и сам пострадал… Да, поменьше твоего, но обижаться на это – грех! Мне, кстати, предлагали другую палату, но я отказался… Между прочим, ради тебя… Чтобы, так сказать, вместе дохлебать ситуацию… Давай, ложись на своё место, а я – на своё…
Он встал и вернулся к своему ложу, но, постояв с минутку у застеленной кровати, сел на стул поближе ко мне: видимо, так ему было легче рассказывать, не перекрикивая расстояние, а имея возможность более задушевной беседы со мной. Но я его не слушал! Я продолжал оставаться в прострации, не в состоянии что-либо предпринять или даже просто подумать о содеянном… Весь мой организм сопротивлялся реальности, хотел, чтобы это оказалось горячечным сном, но только не реальностью! А внимание почти постоянно находилось где-то там, у неплотно притворённых дверей… Почему она не выходит? Спасает меня? Себя? Семью?
- Я смотрю, ты не очень-то и слушаешь меня… Понимаю… Но если бы ты хоть немного знал о моей жизни, ты не стал бы так презрительно молчать здесь передо мной! Посочувствовал бы мне… по-человечески… А ведь я был в своё время…талантливым учёным, самородком! Семейные проблемы разрушили все мои перспективы… Пришлось устроиться в обыкновенную фотостудия, которую я сделал… скажу без ложной скромности… лучшей в городе… Когда появилась такая возможность, приватизировал её… В заказах не было отбоя… А всё потому, что я улучшал изображения клиентов до невероятной красоты… Дело техники плюс мой талант учёного… Ко мне стали захаживать хозяева города и области, крупные мафиози…Платили щедро, лишь бы их жёны, любовницы, дитяти выглядели на фотографиях лучше всех!.. Но все эти мои успехи не сберегли семью… Жена со скандалом ушла, обвинив меня в жадности и… в импотенции… Я потерял веру в себя, жить не хотел! Пока не встретил её…
Вернее, это она зашла ко мне в студию, и, сдерживая рыдания, попросила сфотографировать её, но так…чтобы не очень страшненькой быть на фото… Впрочем, о ней… это отдельная история… Как-нибудь в другой раз…
8.
- Отчего же? - впервые с нашей встречи в больнице нарушил я молчание.- Мне очень даже интересно… услышать про неё… - И я, как волк, развернулся к говорливцу всем корпусом. Своего тела я уже не чувствовал – это была сплошная боль! - Расскажи…те, пожалуйста…
Рассказчик недоумённо посмотрел на меня долгим взглядом, пытаясь, видимо, понять, шучу я или нет… Ничего такого по моему лицу не понял, но на всякий случай сменил направление рассказа. - Ну, да, конечно…Обо мне тебе не интересно…А дама - она всегда дама!
В его словах почувствовалась обида и ослабление запала, а я, наоборот, с неожиданной силой захотел услышать этот рассказ, будто надеялся найти в нём оправдание своего поступка…
- У неё история даже похуже моей… С мужем разошлась, потому что, по её словам, чувствовала себя с ним слишком непривлекательной… Мне трудно судить, я не видел её… до несчастья… А несчастье заключается в том, что она обратилась к нашим долбанным косметологам с просьбой о пластической операции… Захотела, так сказать, улучшить свой имидж… и, опять же, по её словам, ради желанного восстановления отношений с мужем, которого любила… Операция прошла неудачно, за несколько дней лицо её приобрело… нынешний вид… а все деньги (в том числе большие кредиты) были истрачены на этих коновалов от косметики…
Я пожалел её, оплатил все её банковские долги, и предложил совместное проживание… При этом не имел на неё абсолютно никаких видов, как на женщину… Просто быть импотентом… и при этом влачить жалкое одиночество… это хуже смерти! Она оказалась превосходной хозяйкой, по своему чутким человеком, и мы постепенно привыкли друг к другу и к нашей странноватой жизни… Из благодарности к ней, мне захотелось и для неё сотворить фотографию, которая показывала бы её привлекательной, даже красивой женщиной… Но, к сожалению, даже моего таланта и опыта не хватило, чтобы осуществить этот замысел… Всё время получались просто другие женщины, а не она другая…
И тогда во мне победил коммерсант! Я придумал такую фотографию, где от прикосновения к изображению лицо из некрасивого тут же, на глазах, становится прекрасным! Лучшего объекта, чем супруга, и найти было нельзя! Представляете, клиент берёт в руки фотографию с… этаким начальным изображением… а через несколько минут видит чудесное преображение у него на глазах! Это имело неотразимый успех, и я разбогател на заказах! Правда, все просили только второе, прекрасное изображение, так сказать, конечный результат! И слава Богу! Потому что изготавливать двойственные фото я так и не научился, остался только этот, единственный экземпляр, в качестве… рекламы моей услуги… Когда я её потерял… ну, ты знаешь… я постепенно смирился с этим, решил обходиться без неё… А вот супруга…
В чуланчике раздался едва уловимый звук, словно кто-то шлёпал обессиленной ладонью по стене… Я насторожился… Мой Андерсен тут же заметил мою насторожённость - и обернулся назад, по направлению моего взгляда… Затем перевёл свой взгляд вновь на меня, но я уже успел перестроиться и снять напряжение в лице… С некоторым сомнением, но он продолжил свой рассказ.
- К супруге вообще прицепилась какая-то мистика… Она уверяет, что чувствует на своём лице прикосновения чьих-то далёких рук, представьте, только к её изображению на фото! Кого-то чувствует сильнее, кого-то слабее, но с момента моей встречи с тобой уверяет, что её фото в каких-то дорогих для неё руках, каких-то очень знакомых… и очень желанных… По ночам вообще происходит чуть ли не любовный контакт с её далёким господином…Но я не ревную!
И тут он резко встал со стула и приблизил своё лицо к моему. - Я просто оставляю своего пассажира не пристёгнутым! Жаль, не получилось…
В этот момент я понял значение шлепков по стене! Я понял, кого и почему звала на помощь брошенная мною женщина!
- Послушай, Андерсен…Сказочки закончились! Сейчас нужно немедленно спасать нашего любимого человека! Помоги мне допрыгать вон до той двери, и ты всё поймёшь сам!
Когда мы оказались у двери и распахнули её, даже в полумраке нас ослепило своей белизной растерзанное на полу тело! Я включил свет и понял, что мученица уходит от нас. Её лицо было невероятно бледным, а из вороха одежды каким-то чудовищным символом на меня смотрела такая до боли знакомая фотография с чёрным квадратом вместо изображения!
- Быстро, немедленно зови врача! А я уж тут… попробую откачать…
Но потрясённый супруг был парализован увиденным и не сдвинулся с места.
– Врача, немедленно! – рявкнул я и оттолкнул паралитика в сторону входной двери, и он, спотыкаясь и бормоча какие-то междометия, наконец, убежал за неотложной помощью…
9.
Я опустился на колени, уже не заботясь о своём одеревеневшем теле. Взял в ладони серое от муки лицо, и спросил только одно:
- Это… ты? Она кивнула ресницами и еле слышно произнесла непослушными губами:
- Помнишь, ты разорвал… своё стихотворение… когда я сделала… замечание… Я запомнила его… с единственного прочтения…
Она помолчала, экономя силы, и так же тихо продолжила:
- Я позабыл твои восторги,
Как ты, наверное, мои:
Мы их до времени исторгли,
До наступления любви!
И что теперь нам делать с этим,
Увы, ума не приложу:
Едва ль огарками досветим
Своей дороге к шалашу!
Но даже если доберёмся
Впотьмах до лона шалаша,
Мы ни за что не разберёмся,
Куда в нём спряталась душа!
На этих словах она отключилась, и голова её поникла, но бедняжка тут же очнулась и с усилием закончила:
Я позабыл твою улыбку,
Как ты, наверное, мою…
Теперь заплатим за ошибку
Взаимной горечью в раю!
Я вспомнил и это стихотворение, и тот злополучный вечер, когда мы поссорились, и с какой-то горчайшей отрадой убедился, что передо мной моя любимая жена!Столько лет я мечтал о ней, столько грёз пережил, и вот её лицо в моих ладонях, - а она умирает!
Я стал гладить её волосы, лоб, щёки, целовать губы, но она была уже где-то поодаль от меня, в неведомом пространстве… На мгновение вернулась оттуда и ясно проговорила:
- Не так я мечтала встретиться… Ты убил мои надежды на добрую… чистую жизнь… а как без этого жить?
- Прости, любимая… Прости меня…
Её некрасивое лицо под моими ладонями и поцелуями стало постепенно преображаться, и когда вбежали, теснясь в узких дверях, и врач, и сёстры, и несчастный сожитель, их встетил прекрасный лик самой красивой на свете женщины, лик, в котором было всё, что может быть в совершенстве.
Не хватило ему только одного - дыхания. Сначала ему, а после уже - и мне…
Тактильность. Послесловие.
Врачам удалось реанимировать супругу. По их утверждениям, оживлению способствовало её оплодотворение за полчаса до этого. Внезапная беременность ускорила потерю сознания, и это позволило остаться в лёгких такому количеству кислорода, которого им хватило, чтобы вновь запустить дыхание…
Но узнал я об этом лишь на десятый день, когда, ко всеобщему удивлению ожидавших, сумел выйти из глубочайшего обморока. Все эти дни, по исключительному разрешению врачей, рядом со мной находилась моя любимая женщина…
Её бывшего гражданского мужа благополучно выписали домой по причине полного и неожиданно быстрого выздоровления…
Когда на счастливой свободе оказались и мы, первое, что мы поспешили сделать, - это отвезли не распакованные доллары их чудаковатому хозяину!
А в компьютере вместо фотографии жены непостижимым образом появилась какая-то смешная и слегка загадочная картинка с надписью: «Зри в корень!»
Конец
