ч е р н о в и к и. придумала

Саня чиркнул спичкой, осветив вспыхнувшим огоньком лицо и ладони. За мгновение до того, как окружающий воздух наполнился едким табачным дымом, Лёня успела почувствовать тонкий, буквально на секунду мелькнувший запашок алкоголя. Странно, никто ведь вроде не пил. Или она не заметила? В романтически-мечтательном своём настроении она многого не заметила – и сигарет, и то и дело открывавшихся банок с соответствующими напитками, и того, что для некоторых это веселье было навеяно доведением до нужной кондиции. Никто не напился до невменяемости, все «культурно» и «для сугреву». Не был пьян и Саня – так, пару глотков из предложенной бутылки, чисто за компанию. Но всё равно вдруг покоробило, стало уже как-то не так. Не так, как ей в её мечтах представлялось. И ощущение это вновь нагоняло тоску.

Лёня дёрнула плечами от холода, зачем-то приглядываясь к курящему Сане. Он был ей интересен, как и любой творческий человек, а уж подавно – музыкант. А она вечно всё идеализирует. Придумает себе человека, едва его зная, иногда даже – едва увидев, а потом всякий раз больно разочаровываться, и на душе погано и противно. Виновата только сама, и сколько раз уже зарекалась подобного не делать, но поди, поспей за собственными мыслями! Вот и хозяина этой куртки она тоже по большей части придумала…

Выдохнув очередное облако дыма, Саня застегнулся под горло, стряхнул пепел с сигареты и протянул обратно спички:
– Спасибо. Извини, но девчонкам я курить не предлагаю, да тебе и рано ещё, – хитро блеснул он глазами в свете фонарей. Лёня удивлённо взглянула на парня – надо же, сразу просёк! Провал операции, камуфляж не сработал! Но с ещё большим удивлением смотрел на неё саму Гриша, на полном серьёзе считавший своего нового знакомого мальчишкой.
– Если у человека есть спички, это ещё не означает, что он дымит, - наставительным тоном произнесла она, пытаясь не выдавать своего удивления. Саня в ответ усмехнулся.
– Ладно, бывайте, – он по очереди протянул руку обоим, собираясь уходить. – Ты уж проводи даму до дому, академик, - лукаво прищурился парень, которого явно смешило выражение Гришиной физиономии.

Лёня досадливо цокнула языком – вот ещё только сватов ей не хватало – но всё же спросила:
– Вы здесь часто бываете вообще?
– По-разному. Иногда собираемся. Если вдруг буду нужен – в моторостроительном училище Суворова спросите – вам скажут. Спокойной ночи! То есть утра! И с наступившим!.. – последние фразы он бросил, уже уходя, махнул на прощанье рукой и слышно было, как крикнул кому-то в сумеречной темноте:
– Эй, меня подождите, куда рванули-то?!..

– Вечно так – поэты и музыканты учатся в моторостроительных, а в консерваториях сидит невесть кто… - куда-то в пространство задумчиво проговорила Лёня, проводив взглядом удаляющиеся силуэты. Гриша, старавшийся придать себе самый будничный вид, спросил только лишь для того, чтобы что-то спросить:
– А ты тоже играешь?
– Да не особо пока. Больше пишу, - они, не сговариваясь, направились к выходу из парка. Хоть Лёня и не была никакой «дамой», настроение уже было не настолько отшельническим как тогда, когда она выходила из дому. – У меня тоже образования нет. Так, тренькаю для себя на старой отцовской гитарке. Мама её выкинуть хотела, а я не дала. Ну она поворчала, конечно, - мне же «очередная глупость в голову взбрела», но в итоге оставить разрешила. У неё что ни возьмись – всё глупость… - девчонка замолчала, осознав вдруг, что слишком разболталась. Но Гриша явно был не против слушать.
– А ты? – спросила Лёня в свою очередь, из уважения к собеседнику. – Чем занимаешься?
– Учусь, – пожал он плечами. – Поступил вот, сижу, пишу…

Некоторое время прошли в молчании, думая каждый о своём. Вышли из темноты парка, зарябило в глазах от света, зашумели самые ранние машины. Изредка кто-то из них поднимал голову, будто пытаясь разглядеть в небе звёзды. Но было пасмурно, дождь падал совсем уж редкими каплями. Да и в чистом городском небе разве увидишь настоящих звёзд!
– Слушай, а почему Лёня? – словно набравшись храбрости, спросил вдруг Гриша, и тут же добавил:
– Ты извини, кстати, я просто… Темно было…
С прищуром, подобно тому, как недавно смотрел Саня, взглянув на парня, девчонка усмехнулась:
– Да брось ты, какие извинения! Меня постоянно за пацана принимают! Знаешь, как родителей это бесит – жуть просто. А мне смешно. У людей вечно такие лица… Ну, как у тебя вот было тогда, - Гриша тоже засмеялся, представив. – А Лёня – считай, и есть имя, привязалось давно уж. Мне нравится.
– А как по-настоящему? Ну, то есть…
– А Лёня и Лёня, - секунду задумавшись, ответила она. – Так привычней – все почти постоянно так зовут.
– Понял, - Гриша кивнул и не стал расспрашивать дальше. – А я, знаешь, сегодня впервые за три дня на улицу вышел, - сказал он вдруг совершенно не в тему. Но почему-то захотелось хоть кому-то об этом сказать.
Теперь уже Лёня уставилась на него с интересом. Гриша немного порассказал о себе, об учёбе и курсаче, получив нужную порцию пониманий и сочувствия, хотя и старался не жаловаться. Говорить было просто, как будто они встретились не пару часов назад. Лёня вначале не поверила, что такой, с виду не спортивный парень, настолько разбирается в тонкостях спортивной медицины и так её любит. А Гриша серьёзно занимался лёгкой атлетикой, бегом и многоборьем, пока серьёзно не повредил спину. Восстанавливался долго и не восстановился толком, а там уже и институт, надо было решать… В общем, об Олимпийской медали пришлось забыть. «Очень даже прозаично всё», - подвёл итог парень, слегка грустно улыбнувшись, но Лёне показалось, что он рассказал сюжет из какого-то фильма. Уже не в первый раз она сталкивалась с тем, что реальность закручивает сюжеты похлеще самых талантливых режиссёров.

– Но я решил спорта насовсем не забрасывать, вот, буду теперь по другую сторону баррикад. Может массажистом или ещё кем – как придётся, - уже совсем светало, а за разговорами они не заметили, как дошли до того самого переулка, в который нужно было Лёне. Она остановилась:
– Тебе-то куда надо? Я что-то и не спросила даже.
– Немного дальше. Ты сворачиваешь?
– Ага. Вон дом, два шага здесь.
– Ну мне велено всё же тебя проводить, так что увольте, - парень шутливо протянул руку, как бы приглашая пройти.
– Ой, и ты ещё станешь слушать его? – но пора бы было вспомнить о спешке и приближавшемся утре. Пошли вдвоём.
– Нам сюда, - предупредив вопросы, Лёня решительно свернула не к подъездным дверям, а к открытому окну.
– Никогда бы не подумал, что кто-то способен на такое! – искренне удивился Гриша, глядя, как девчонка примеряется, чтобы залезть. Окно оказалось несколько выше, чем она ожидала.
– Чшш! Давай шёпотом, разбудим – и мне хана! – прошипела она. К счастью, окна в спальне родителей были закрыты плотно – отчим не любил сквозняков. Если вылезти из окна было делом пустяковым, то с возвращением в квартиру возникли трудности – сделать это без шума было едва ли возможно. Но не зря Саня отправил ей Гришу-академика в сопровождающие!
– Давай помогу, - он сложил руки у колена, сделав «подножку», какой все дети пользовались, перелезая через заборы и прочие препятствия. Лёня недоверчиво взглянула на парня – всё те же взъерошенные светло-русые волосы, немного, но съехавшие на один бок очки. Только глаза за стёклами этих очков блестели теперь неожиданно ярким азартом. – Ну, чего ждёшь? – свистящим шёпотом поторопил парень, – Или домой не собираешься уже?

Решительно кивнув, Лёня упёрлась одной ногой в стену, другой оперлась на подставленные руки, уцепилась за подоконник, а потом и за раму. Сжав зубы от напряжения – как бы не задеть чего и не наделать шуму – девчонка забралась на подоконник и, тяжело дыша, перегнулась через него, глядя вниз, на отряхивающего ладони Гришу.
– Спасибо тебе! – она протянула руку, и парень, улыбнувшись, пожал её.
– Ерунда.
– Ты прости, мне пора, а так бы ещё поболтали… - в соседней комнате раздался неясный шум, и Лёня, едва успев сказать «Идут!», как была, в джинсах, кедах и куртке, юркнула под одеяло, зарывшись практически с головой. Спустя минуту в комнату заглянула мама, подойдя к окну, выдернула из-под него тетрадку и крепко закрыла, покачав головой. Лёня, изо всех сил стараясь успокоить дыхание и бешеное биение сердца, открыла глаза и свободно вздохнула только тогда, когда закрылась дверь и утихли шаги в коридоре.

А Гриша, успевший скрыться из под окон сразу же, как только девчонка исчезла в комнате, шёл домой, и улыбался, сам не зная чему. Вдруг вспомнились слова Сани-музыканта: «С наступившим!». Что он имел ввиду? Тоже мне, шутник, не Новый год же, в самом деле. Парень взглянул на часы, но там не отображалась дата. И вдруг осенило – хозяева квартиры-то уехали ведь на майские! Вчера точно ещё был апрель, а значит, сегодня первое! А он напрочь запутался в числах и позабыл дни недели! И Лёня, получается, зря волновалась – никуда её родители сегодня спозаранку не пойдут, если только на шашлыки вечером укатят.

Выходит, май. Мир. Труд. Не-а, не те лозунги. Пусть лучше будет свобода и честность. И жизнь, и музыка, и ветер, вот такой, как сейчас, от которого уже зубы скоро стучать начнут. Пусть будет настоящее, как было сегодня впервые с ним.

Гриша не поверил бы в подобное приключение, не случись оно с ним только что. А всё же полезно, однако, иногда выходить из дому! Хотелось опять смеяться собственной глупости – как он раньше всего этого не замечал? Неужели человека нужно обязательно довести до полубезумного состояния, чтобы он очнулся, посмотрел вокруг и увидел в конце концов, что мир не замыкается пределами квадратных метров квартиры, а жизнь не сводится к конспектам, документам и правилам? Обязательно ткнуть носом – на, смотри, у тебя под ногами, ты ведь не видишь ничерта! Гриша взглянул под ноги – из лужи таращилось собственное расплывчатое отражение. Он шагнул и разворочал воду ботинком. Стоило-то всего лишь вспомнить самого себя…

Новосибирск, 16.05.18