24 июня (Алтайские дневники. Хроники Зимогоров)

Утро почему-то выдалось пасмурным, где-то за горой полоскал дождь. В долине Булухты пока было тихо и сухо.

У Фомы ещё хватало духу умываться в прохладной воде Борискина ручья. Иногда он даже, крупно вздрагивая загривком, смачивал тонкую загорелую шею, называя это закаливанием.
Крохотный певун, облюбовавший единственную в окрестностях сосну, либо закончил карьеру, либо отправился в турне. Уже два дня наши герои его не слышали.

Пара трясогузок совсем не стеснялась присутствием людей в Синем Домике.

Вплоть до совместного чаепития.

Воскресное утро было обычным. Заготовка дров из старого тёса, кофе на веранде, дежурный кадр утреннего хутора.

Солнце сквозь замочные скважины исподтишка, как ему казалось, наблюдало за населением долины. Тут тоже пока без сюрпризов. Селяне выгнали стада и сдавали молоко. Турист спал, умаявшись отдыхать.

Таня хлопотала по дому. Фома и Пёс собирались в Школу. Всё шло своим чередом.
Местные мыши окончательно потеряли страх и совесть и ночью вовсю разбойничали на крохотном камбузе Синего Домика. Этакие крохотные серые пираты. В имении подумывали о коте.
…Отужинали картофельной похлёбкой. Разомлевший Фома сидел на крылечке, освещённый крайним на сегодня лучом закатного света. Из бассейна тянуло синим дымком: там жгли бытовой мусор и лишнее сено. Однако вернёмся в начало дня…
…В учебную мастерскую, она же летняя кухня, она же подсобное помещение, Фома и Гард прибыли к девяти утра и, не медля, приступили к трудам.

У них уже появились свои ритуалы, связанные со Школой. День начинался с медового завтрака. Соты брали из большого таза руками и с аппетитом ели, запивая холодной ключевой водой. Без хлеба. Поснедав Фома брался за чистку рамок. Гард же поудобнее укладывался у порога и проваливался в благодатный сон, местами вкусно похрапывая. Так проходило время до обеда. С короткими перерывами на перекус.
Сегодня с утра всё пошло совершенно иначе. Не успел Бурелом умоститься на детском стульчике, как пришёл Дед:
-Всё ребята, шабашим. Поехали за глиной. Будем делать пол в омшанике.
Ребятам два раза повторять нет нужды. Отложили инструмент, стряхнули с колен восковые опилки и на выход. Поменяли на старенькой «Беларуси» рога на ковш. Прицепили видавшую виды, но крепкую ещё телегу, и отправились в глиняный карьер, что расположен у турбазы «Борискин лог».

Поначалу всё шло хорошо. Кормой подогнали телегу к яме, рассупонили связку трактор-телега и Степаныч начал погрузку грунта. Фома разравнивал глину в телеге. Управились в полчаса. Учалили состав.
- Стопор убрал? – спросил Дед.
- Ага. Откинул, – беззаботно ответил Фома.
Рычаг он откинул, но не убедился, что стопор вышел из гнезда. Степаныч, доверяя Фоме, взрослый же мужик, должен быть с головой, тронулся. Дорога шла под гору с крутым поворотом, вдоль забора турбазы. Трактор благополучно повернул, а телега поворачивать не пожелала. Вернее не смогла. Выдавливая буксир прямо в Борискин ручей, что бежал вдоль забора. Поворотная платформа кузова осталась застопорена. По недосмотру Бурелома. И лежать бы трактору на боку в ручье… Но Старшие берегли наш сборный экипаж. Вовремя лопнула гайка на прицепном устройстве трактора, оно вырвалось из креплений, тяги упёрлись в колесо трактора и состав замер в опасной близости от забора. Из уст Деда последовала тирада на непереводимом местном диалекте. Фома сидел красный, косился на огромный кулак Степаныча. Ни жив, ни мёртв. Внимал. Ему было очень стыдно.
Медленно и осторожно вытянули они телегу на старый Чуйский тракт. Отцепили, поставили башмаки из подвернувшихся под руку камней и поехали домой к Степанычу. Ремонтировать сцепное устройство.

Справились быстро. Фома дольше бегал к месту транспортного происшествия собирать гайки. Лопнувшая гайка была с мелкой резьбой. Не из тех, что есть в избытке в крестьянском хозяйстве. Однако повезло. Нашлась такая. Дед долго сердиться не умел. И отошёл сердцем уже минут через двадцать. За всеми этими хлопотами подоспело время обеда. Ели молча и быстро. Ведь ещё и половина намеченного на сегодня не выполнена. Чтобы не выбиться из графика пришлось привлечь третьего. Внука Степаныча Данилу.
Омшаник расположен в запасном имении Степаныча. Телегу подогнали прямо к окну. Фома и Данила в две лопаты скидывали мокрую тяжёлую, цвета спелой пшеницы, глину. Дед разравнивал грунт внутри омшаника. Две трети телеги ушло на всё. С одним коротким перерывом умыться и напиться ключевой водой.
Следующий этап в устройстве глиняного пола – утрамбовка. Для этого потребуется ствол сухого дерева диаметром примерно двадцать пять сантиметров. Сверху прибивается ручка. Работа проста до гениальности: поднимаешь трамбовку и что есть силы вниз. Пол прошли на два раза, сменяя друг друга. Затратили на всё около двух часов. Теперь нужно дать глине просохнуть. Затем пол ровняют мастерка и кисти, смачивая поверхность водой.
Так Фома на практике познал, что значить сбить глиняный пол. Знания эти теперь прочно укоренились в его уже седой голове.
Придя домой Бурелом не застал Таню. На кухонном столе лежала записка:
- Ушла полоть картошку.
Выпив стакан кофе и переведя дух, Фома с Гардом пустились догонять хозяйку. Картошка среди мокрицы была едва видна. Но глаза боятся, руки делают. За вечер прощипали почти половину плантации. Фома и тут заметил необычное

Опасная акробатика. Седьмой уже завис
Полили зелень и уставшие, но счастливые пошли домой. И, как всегда, кадр неожиданно нашёл их по дороге в имение

У Фомы ещё достало сил сходить к Зябриным. А там гости

Уходя, не удержался и снял Остров

Ужинали поздно.

Насыщенный выдался день для четы Буреломов. Во всех отношениях…
Снято Canon EOS 7D, объектив Canon 18-200