[ПРОЗА НОВИЧКОВ] → ПРЕМЬЕРА на ГОЛОСЕ. Лемминги (роман). Глава 3. Часть 1
Автор: @aasmanov
Глава 1. Часть 1, Глава 1. Часть 2, Глава 1. Часть 3, Глава 1. Часть 4, Глава 2. Часть 1, Глава 2. Часть 2
Глава 3
Часть 1
Гадалка Прозорлина – в миру Екатерина Сидорова – еще в школьные годы получила прозвище "Сидорова Коза". Мать Екатерины, вдовая заводская уборщица, почем зря лупила свое чадо ремнем за каждую двойку, и вопли воспитуемой то и дело разносились по всему двору, пробиваясь сквозь деревянные стены обшарпанного двухэтажного барака. Правда, после шестого класса у дочки появилось достаточно сил, чтобы давать сдачи, и скандалы стихли, но прозвище за ней все же закрепилось. Теперь уже потому, что подросшая Катя приобрела славу самой безотказной шалашовки на районе. Число ее удачливых поклонников исчислялось десятками, а те, кому "не обломилось", всерьез комплексовали: молодому человеку надо было обладать слишком внушительными недостатками, чтобы оказаться обойденным торопливой лаской "Козы".
С годами романтический пыл поутих, оставив после себя большой – не всегда позитивный – жизненный опыт и практическое знание людей. Это неожиданно помогло: едва грянула перестройка, Екатерина не долго мучилась с выбором своего бизнеса. Натолкнувшись в газетах на многочисленные объявления "Сниму порчу" или "Верну любимого", она решила заняться тем же интересным ремеслом. Аттестация для представителей этой хлебной профессии отсутствовала. Ни образования, ни диплома не требовалось. Зато пригодились начальные знания в области медицины: пойдя после восьмого класса по стопам матери, Катя некоторое время работала уборщицей в приемном покое районной больницы и нахваталась терминов.
Теперь она числилась записной гадалкой и ведуньей. Книги по магии или психологии Екатерину миновали, и она очень удивилась бы, узнав, что в работе с клиентами использует метод мировой знаменитости – доктора Фрейда. Разговаривая с очередным посетителем или посетительницей, Прозорлина все их проблемы рассматривала исключительно через призму сексуальной неудовлетворенности. Как ни странно, в большинстве случаев это срабатывало. Впрочем, секс действительно аккумулирует в себе практически все успехи и провалы конкретной личности. И потому, роясь в своей постельной практике, Сидорова Коза щелкала чужие комплексы, как орешки, а советы ее преимущественно оказывались полезными и действенными. Редкие неудачи не смущали. Клиентура росла, и даже те, кому она сумела помочь, не прекращали общения, справедливо полагая, что в таком тонком вопросе профилактика не помешает. Все это положительно отражалось на доходах: они росли и позволяли жить безбедно – в свое удовольствие. Хватало даже на то, чтобы помогать матери, которая уже окончательно вышла на пенсию, и существовала, перебиваясь с хлеба на квас.
Район, где прошло детство нынешней гадалки, обновился перед самой перестройкой. Старые халупы снесли, и повсюду выросли многоэтажные здания. Однако, вместе с бараками отошли в прошлое и маленькие самодеятельные лоскутные огороды, на которых при СССР, не испрашивая разрешения у начальства, жители выращивали картошку и капусту. Теперь овощной приварок иссяк, и перед пенсионерами, которых не спросясь сделали свободными участниками свободных рыночных отношений, засветила реальная угроза голодной смерти. Новоявленные владетели страны на мелочи не отвлекались – они строили очередное светлое будущее для тех немногих, кто выживет. Екатерина, несмотря на отсутствие предрассудков и иллюзий, унаследовала от предков и кое–какие правильные принципы: "чтить родителей" было у нее в крови. Потому мать она регулярно подкармливала и даже покупала той на расплодившихся повсюду барахолках кооперативные шмотки по сезону.
Они сидели вдвоем в материнской государственной однушке, полученной после сноса родимого барака. Евдокия Петровна на дочь ворчала. Та вяло отругивалась. Между ними все было давным-давно сказано, а потому слова матери и возражения дочери носили формальный характер: надо же о чем–то общаться. Екатерина уже собиралась уходить – она принесла родительнице и рассовала на полки холодильника очередной продуктовый паек, пересыпала из рвущегося магазинного пакета в двухлитровую банку сахар и, посидев полчасика в гостях, торопилась домой. Ожидался поздний визит очередной клиентки.
– Дура ты, Катька, хоть и в гадалках числишься, – проскрипела на прощанье Едвокия. – Чужим людям счастье ворожишь, а своего–то и нету. Еще в детстве по подвалам да по кустам распатронила. Так и помрешь без ребеночка.
– А чего, мама, нищету–то плодить? – стандартно ответила Катерина. – Я вот у тебя родилась, так что? Много ли радости повидала? А ты от меня? Сама ж говоришь, что одни расстройства. Ну и на кой ляд мне твой пример повторять?
– Баба без дитяти – пустой звук. – погрозила кривым пальцем Евдокия. – Судьба наша такая. Хошь, не хошь, а рожай.
– Без меня настрогали уж. Только что–то довольных мало вижу. Я в нашем районе все про всех знаю. Никого нет, чтоб хотелось позавидовать. Нет уж. Без семьи обойдусь. Для удовольствия я себе мужика всегда найду – то дело не хитрое. А так, чтоб насовсем – уволь. Вот не зря ж говорится: "не было печали, так купила порося". Обойдусь. Однако, гляди–ка, поздно уже, пойду я. Надо. Мне еще работать.
– Ну, коли надо, так иди. Когда в другой раз зайдешь–то?
– К пятнице. Может, в баню сходим? Тут недалеко кооператоры новую построили. Мне по блату бесплатно. Хочешь?
– Можно и сходить в баньку–то, – оживилась Евдокия Петровна. – Особливо, если задарма. Только не знаю, выдержу ли? Давно не парилась. А так бы хорошо. И потом пивка по кружечке.
– Так никто ж не заставляет на верхний полок лезть. Погреешься на нижней скамеечке.
– Ну, коли так, то давай.
– Тогда пока. В пятницу с утра загляну. Соберемся да пойдем.
– Пока.
Екатерина вышла. Сзади мать загремела замком и цепочкой – боялась лихих людей. Страх пришел вместе с переездом в новое жилье – в бараке их комната вообще никогда не запиралась. С точки зрения старой женщины по отдельным квартирам обретались люди исключительно зажиточные, и ей просто повезло затесаться в такую компанию. Вот и робела: вдруг да жулики примут ее обитую черным дерматином дверь за вход в дом богатеев. И украсть–то ничего не украдут, а с досады и убить, и покалечить могут. Кроме того, хранились у Елизаветы и обязательные для людей ее поколения "гробовые", и на них, по ее мнению, тоже могли покуситься тати. Гадалка усмехалась: "Господи прости, мама! Ну кому твои копейки сдались? Кто на них позарится?" Но спорить было бессмысленно: все это уже сто раз обсуждалось, и старуха все равно продолжала греметь запорами.
К Прозорлине в ее районе относились либо с уважением, либо с робостью, либо с осторожным неодобрением. Равнодушных не было. Те, кому магические услуги были без надобности, презрительно щурились: "Надо же, из шалавы в гадалки пробилась!" Однако большинство на всякий случай при встречах здоровались: не нагадала бы беды какой. Кто ее знает? Бабы и мужики, приходившие за советом, уважали. Даже если ворожба не помогала, Екатерина клиентов выслушивала внимательно, в положение их входила с пониманием и сочувствием, а многим ведь только того и надо – выговориться. Не одобряли ее более всего те, чьи мужья или жены получали от нее полезные советы как справиться с домашней тиранией или обуздать слабую на передок половину.
– Житья не стало от моего–то, – жаловались одна другой бабы. – Наслушался от Козы Сидоровой, и всех друзей–поклонников поразогнал. Не с кем душу отвести!
– Моя к гадалке Прозорлинке зачастила, чтоб ей! – матерились мужики. – Теперь королевой ходит. Слова ей не скажи. Чуть что, "спи на кухне". Вот ведь змея!
Продолжение следует...
Автор: @aasmanov
Редакция и публикация: @lubuschka
Дизайн: @sxiii
15.10.2019
Голосуем за наших лидеров -
@ladyzarulem, @liga.avtorov, @vp-liganovi4kov и @epic90s!!!
Как это сделать - На вкладке Лидеры - выбрать пользователей, которые, на ваш взгляд, делают для приложения полезные действия (создают полезные сервисы, пишут интересные посты, активно коммуницируют, предлагают нововведения и инициативы, проводят конкурсы, ведут блог сообщества и другие). Набрать в окошке их ник и проголосовать.