И они тоже...

Один из основоположников экономической теории Адам Смит утверждал, что никто и никогда не видел двух собак, заключающих между собой сделку по обмену одной вкусной косточки на другую вкусную косточку. И вообще, никто и никогда не видел животное, которое бы жестами и/или голосом указывало другому животному: «Вот это – мое, а вот это – твое; и я готов вот это мое отдать за вот это твое» (да, человек – животное и его видели; но тут речь о других животных). Соответственно, принято считать, что Адам Смит пребывал в полной уверенности – из всех земных существ к обмену посредством денег способен только человек (да, вот такое он животное).

Но некоторые особо упоротые дюже любопытные современные экономисты все-таки задались вопросом: «А что произойдет, если мы, в порядке эксперимента, попытаемся приучить животных, например, стаю мартышек, к использованию денег?» В качестве подопытных были выбраны мартышки из рода капуцинов.

Угу, вот так они прифигели, когда им предложили поучаствовать в эксперименте.

Справедливости ради – на фото детеныш капуцина; взрослый капуцин выглядит не столь наивным:

Или это тоже детёныш?.. Неважно.

Короче, капуцины – милые, коричневые обезьянки, размером с годовалого ребенка, разве что с длинным хвостом. Имеют очень маленький мозг и (потому?) просто до чрезвычайности заморочены по поводу еды и секса. Будет вполне справедливым представлять их себе как этакие, обуянные секс-желанием, ходячие ненасытные (прямо-таки бездонные!) желудки. Опытные любители капуцинов утверждают, что вы можете кормить их зефиром весь день, – мартышки будут хомячить зефирину за зефириной, снова и снова возвращаясь за новой порцией. И куда в них столько лезет?!

Но именно эти качества делают капуцинов превосходным объектом изучения для экономистов (ага, жрать и трахаться целыми днями – сплошь экономическая, идеально-потребительская позиция).

Итак, толпу капуцинов (не монахов!) заманили в лабораторию и принялись искушать – притаранили небольшие металлические диски с дырочкой в центре и попытались втюхать в качестве денег. Получилось не сразу. Несмотря на то, что мозг у мартышек меньше наперстка маленький, даже они не настолько безнадежны, чтобы просто так, бЭзвозмЭздно принять «деньги» за деньги. Если дать капуцину означенный диск, он его, конечно, понюхает, но как только выяснит, что ни съесть, ни трахнуть не может, просто выбросит. Ежели попытаться всучить диск ещё раз... а потом ещё раз... а потом ещё... капуцин продолжит бросаться железкой, но уже в дающего (да не оскудеет рука его), причем весьма метко и потому больно.

Посему экспериментаторы решили зайти в мартышкин мозг с другой стороны – дали диск и тут же, не отходя от «кассы», предложили лакомство. Впредь, если капуцин не бросался «монеткой», а чинно отдавал её экспериментаторам, он получал лакомство. Спустя несколько месяцев зверюшки усвоили, что, несмотря на то, что съесть или поиметь непосредственно сам диск нельзя, посредством его можно поиметь – купить! – вкусняшек.

Далее мартышкам преподнесли другой эволюционный «культурно-исторический» урок – возможность выбора товара. Разные экспериментаторы держали в руках разные лакомства. Мартышка отдавала «монетку» тому экспериментатору, у которого было предпочитаемое ею лакомство: нравится яблоко – идет к экспериментатору с яблоком, нравится грейпфрут – идет к экспериментатору с грейпфрутом. Ярмарка!

На этом апгрейд обезьяны не закончился – еще немного усилий, и мартышки выучили, что если цена на лакомство растёт, то его стоит покупать меньше («Продавец жмот!»), а если падает, то больше («Распродажа! Скидки!!»). Таким образом, один из фундаментальнейших экономических законов, гласящий, что при росте цены кривая спроса идет вниз (спрос падает), оказался справедливым и для мартышек. Практически в той же мере, что и для людей. В исполнении животинок со столь маленьким мозгом подобное весьма рациональное поведение показалось исследователям нетривиальным.

Итак, рациональность поведения мартышек исследовали. Далее что? – правильно – решили исследовать нерациональное поведение – предложили поиграть.

Согласно первому сценарию игры, капуцинам показывали один фрукт, подбрасывали монетку, и, если она падала решкой, отдавали уже представленный фрукт, а если падала орлом, добавляли бонусом второй, то есть отдавали два фрукта.

Согласно второму сценарию, изначально показывали два фрукта, подбрасывали монетку и, если она падала решкой, отдавали оба представленных фрукта, а если падала орлом, убирали один из фруктов и отдавали, соответственно, один оставшийся.

При подбрасывании монетки вероятность исходов одинакова (выпадение орла или решки равновероятно). То есть при достаточно большом количестве повторов объективно оба сценария несут игроку одинаковый выигрыш и, соответственно, с рациональной точки зрения ни один из сценариев, если их рассматривать относительно друг друга, не является предпочтительным. Если проще – по трезвому размышлению ни один из сценариев не должен казаться игроку предпочтительней другого. Еще проще – пофигу, как играть.

Но это если подходить к вопросу трезво-рационально. Мартышки же оказались не столь просты. Как только они усвоили, что экспериментатор, первоначально предлагавший к игре два фрукта, иногда один из фруктов забирал, а экспериментатор, первоначально предлагавший к игре один фрукт, иногда к оному еще один фрукт добавлял, они (мартышки) однозначно стали предпочитать игру с экспериментатором с одним фруктом – он же мог добавить. Мартышки как бы не хотели переживать (страдать!) из-за возможности потери.

Интересно, что находящиеся в аналогичной ситуации люди делают практически тот же выбор. Согласно наблюдениям, в этом плане большинство игроков рынка ценных бумаг по своим действиям статистически неотличимы от указанных мартышек.

Таким образом, на данном этапе исследования между обладающими довольно большим, разносторонне развитым мозгом людьми и располагающими маленьким, сравнительно узко специализированным («секс-еда-секс») мозгом мартышками обнаружилось весьма немалое сходство.

И на этом оно не было исчерпано.

Однажды мартышка-вожак, будучи сильно нетрезв и вообще на взводе, заявился в тестовую комнату-лабораторию, схватил лоток с «монетками», опрокинул его в помещение-«пещеру», в которой жили мартышки, и тут же дал дёру. По сути, совершил ограбление.

В «пещере» сразу воцарился форменный хаос – семь мартышек в соплях, панике и суматохе: «Халява-а-а!!!» – без малейшего зазрения совести принялись грабить награбленное – хватать рассыпанные по полу «пещеры» «монетки». Когда экспериментаторы вошли в «пещеру», дабы возместить нанесенный казне ущерб – вернуть в оную незаконно из нее изъятое, капуцины заняли упорную активную оборону и таки отстояли награбленное. Сия эпопея позволила экспериментаторам сделать предположение, что мартышки вполне себе усекли: преступления стоят того, чтобы их совершать: «Парни, пора создавать свою банду и трясти этих перепуганных интеллигентиков лохов-очкариков в белых халатах! – у нас будет своя пещера с блэкджэком и... м-да».

Так вот о «м-да» – по ходу описанного выше криминального действа один из исследователей (организатор и руководитель всего этого бесчеловечного эксперимента по превращению мартышки в человека... посредством денег!) краем глаза углядел нечто весьма примечательное. Вместо того чтобы, как обычно, купить себе лакомство, одна мартышечья особь отдала пусть и неправедным, но всё же не столь простым путем добытое платёжное средство другой аналогичной особи. Акт дара? – альтруизм? Ах, как ми-ми-мило... Но... – бам! – через пару секунд предварительных ласк груминга наблюдаемая парочка занялась... сексом! Это был нефига не акт альтруизма! – это был первый описанный в истории науки акт проституции в среде мартышек! И всё равно ми-ми-мило. Хотя уже и не так, как казалось вначале.

Едва ночь любви подошла к концу (8 секунд... мартышки!), как капуцин... хм... капуцинка, получившая «монетку», отдала оную одному из экспериментаторов, дабы приобресть немного вкусняшек. Кто бы сомневался! – Мальдивы, океан, коктейли, желательно без «станков» – честно заработанный фейский отдых.

Этот эпизод перевернул сознание руководителя эксперимента. До сих пор его сотрудники взламывали мартышечий мозг в рамках акта обмена-«купли»-«продажи» строго между исследователем и мартышкой. Что же будет, если внедрить деньги в отношения между зверюшками per se?! Перспективы исследования представились безграничными.

К сожалению, мечте руководителя о капуцианском перевороте капитализме не суждено было сбыться. Надзиравшие за лабораторией вышестоящие инстанции испугались, что слишком глубокое проникновение денег в сообщество капуцинов разогнет все высокодуховные скрепы (секс и еда – «святое»!) и неисправимо нарушит социальную структуру аббатства стаи.

P. S. А вообще, обладая даже маленьким мозгом, капуцины (речь по-прежнему о приматах, а не о монахах; да, монахи – тоже приматы, но речь все равно не о них) бывают весьма умны, милы и образованы: