Информационное перенасыщение: (часть 3)

Краткая история слишком широкого выбора. Бесконечный выбор возможен только при бесконечной жизни, человек столько не живет, что бы столько выбирать. Бесконечный выбор убивает.

Призывы Сенеки ограничивать себя в чтении предвосхитили современные тенденции считать избыток информации причиной упадка духа и рассеянности внимания. Сенека почитал обильное чтение «признаком пресыщенности», да еще в то время, когда книги было сложно достать — он боялся не обилия информации, а ее влияния на человека. Философа беспокоила способность сограждан понимать и извлекать пользу из прочитанного.

Мысль о «переизбытке информации» зазвучала не только с появлением интернета, но и первых письменных станков. В своей книге Too Much To Know: Managing Scholarly Information Before the Modern Age Энн Блэр заметила, что хотя «по большей части отношение к книгопечатанию, этому „божественному изобретению“, было самое восторженное», многие опасались, что новая технология пойдет обществу во вред. Блэр пишет, что «к середине XVI века главным результатом книгопечатания видели все новые и новые книги, пишущиеся и печатающиеся с невиданной скоростью и в огромном количестве».

Именно печатный станок породил фундамент современной дискуссии об информационном перенасыщении. Именно печатным книгам мы обязаны сравнением с потопом. В 1526 году философ-гуманист Эразм спросил: «Осталось ли еще место на земле, свободное от туч новых книг?» Он жаловался на «половодье» новых трудов и предостерегал от «дурных, клеветнических, безумных, дьявольских и разрушительных» последствий неограниченного чтения. Через век после Эразма его слова практически повторил французский историк Анри Баснаж де Боваль (1657–1710) — рассказывая о том, как Письменная Республика «тонет в потопе новых книг».

Растущее число книг вызывало у мыслителей опасения. Печатный станок, по их мнению, привел к тому, что огромное число текстов не дает человеку отличить источник истины и правды от книги, полной вранья. Проблема выбора требовала осмысления. Ей уделял много времени Рене Декарт. Он считал, что обращение за знанием к книгам — неэффективная трата времени.

В 1600 году английский писатель Барнаби Рич сетовал, что «одна из величайших зараз нашего времени — обилие книг, настолько переполнивших мир, что тот не способен осознать и прочесть все эти горы пустой породы, каждый день лишь увеличивающиеся». Мнение о вредности книжного изобилия в XVII веке стало общим местом. Книг было очень много, и, по мнению одного английского критика, «все они лишь отвлекали и разрушали слабые умы читающих». Жалобы на обилие текстов всегда сопровождались сомнениями в возможности людей понять и осознать окружающий их мир.

«Одна из величайших зараз нашего времени — обилие книг, настолько переполнивших мир, что тот не способен осознать и прочесть все эти горы пустой породы, каждый день лишь увеличивающиеся»

— Рич Барнаби 1540 - 1617

Примерно в это же время переизбыток информации связали с психологической усталостью. В 1605 году философ и ученый Френсис Бэкон в своем труде «О значении и успехе знания, божественного и человеческого» писал, что «во многом знании многие печали, и знание ведет к беспокойству». Бэкон проводил параллели между научным развитием и интеллектуальной растерянностью. Быть может, он интуитивно предвидел, что в будущем технологический прогресс поднимет не меньше вопросов, чем поможет решить.

При взгляде на информационную революцию, вызванную появлением печатного станка, становится понятно, что основную проблему люди видели не в количестве книг, а в вопросе выбора и сравнения между ними. Внезапная доступность информации из самых разных областей вызвала вопросы к самому человеку: а сможет ли он справиться со всеми этим данными? Страх переизбытка информации появляется тогда, когда в обществе исчезает философская и интеллектуальная парадигма, в которой новым источникам информации может быть дана строгая оценка. После Реформации в Европе ослаб интеллектуальный диктат Церкви, что и вызвало восприятие избытка информации как общественной проблемы.

Рост количества и разнообразия книг поставил под вопрос саму возможность человека отличать полезные для души и ума книги от вредных или бесполезных. Учителя не знали, как в новых условиях направлять интеллектуальный рост своих учеников. В своем исследовании культуры обучения в Новое Время Ребекка Бушвелл утверждает, что «именно неожиданное изобилие знания, связанное с книгопечатанием, и заставило ранних гуманистов создавать собственные школы». Ранних учителей беспокоила возможность книг «заразить разум учеников безбожием и дурновкусием». Испанский богослов, философ и педагог Хуан Луис Вивес сетовал на то, что «книг стало такое невероятное множество», что «ученик оказался парализован страхом, даже ненавистью к учебе, ведь при изучении каждой дисциплины он видит горы трудов, которые нужно прочесть». И педагоги, и ученики поняли, что прочесть все попросту невозможно. При подобном изобилии книг помощь в их выборе и наставление в чтении стали одной из главных задач обучения.

Жалобы на избыток информации и книг также основывались и на недовольстве противоречивой информацией. Авторы предлагали диаметрально противоположные определения «правды», а значит читатель постоянно сталкивался с вопросом, что из этих книг стоит читать, а что нет. Размывание морального и интеллектуального авторитета, совпавшее с развитием печатного дела, часто ставили в вину как раз информационному перенасыщению. Для европейских обществ, «построенных на изучении старых текстов и традиций» в контексте религии и философии, «печатный станок, позволивший распространение новых или уже забытых мнений, остро поставил вопрос примирения конфликтующих теорий и источников».

«Книг стало такое невероятное множество, что ученик оказался парализован страхом, даже ненавистью к учебе, ведь при изучении каждой дисциплины он видит горы трудов, которые нужно прочесть»

— Хуан Луис Вивес 1493 - 1540 испанский богослов, философ и педагог

Пугающая свобода выбора мутировала в страх перед медицинскими последствиями информационного перенасыщения. По мнению множества моралистов XVIII столетия, доступность и разнообразие книг вызывали у читателей растерянность, что в свою очередь приводило их ум в замешательство. Перед людьми встали новые проблемы мышления, вызванные этим «беспорядочным чтением». Именно об этом писал в 1713 году Ричард Стил в газете Guardian: «Беспорядочное чтение соблазняет нас нецеленаправленно мыслить».

В конце XVIII века бристольский врач Томас Беддоуз яростно критиковал информационное перенасыщение, называя его «тиранией быстрого и отрывочного чтения», что, по его мнению, вызывало мозговые расстройства. Проблемы мышления обсуждались всерьез в том числе и потому, что обрывочное и легкое чтение рассматривалось как один из симптомов общественного упадка. Беддоуз утверждал, что его эпоха больна хроническим информационным перенасыщением: «Все эти памфлеты, статьи, повести и газеты — как запутывают они разум! Читали ли вы новую пьесу, новую поэму, новый памфлет, последний роман? — все только об этом и спрашивают. Нельзя посетить образованную компанию, не будучи готовым отвечать на эти вопросы и все те вопросы, которые они, в свою очередь, порождают!»