Тук-тук!

«Тук-тук, поэтища, поэты и поэтики!
Уж извините, что без «сменки» в ваш розарий.
Меня тошнит от вашей сахарной патетики!
Здесь выжил кто-нибудь, кого не облизали?!
Кому не спели: «О, как точно вы подметили!
Не сплю ночами после ваших светлых лирик!
Вы завернули мои мысли будто вентили!
Тирлим-тирлили-ли, тирлим, тирлим-тирлили…»
Мне слабо верится в «дубравушки и рощицы».
Я редко слышу как «курлыкает журавлик».
Да-да, я знаю, на меня вам проще сморщиться
И вскинуть брови высоко: «Ну, не дурак ли?»
Но если слово для меня – почти как детище,
То, я гляжу, у вас их – тысяча по лавкам.
«Но с нами рейтинг! Он – поэт, она – поэтище.
А вы – никто, согласно утренним поправкам.
Дорогу – мэтрам! Кто не „мэтр“ – по обочине!
А что до слов, то их не больше, чем у Даля».
Ну что ж, курлыкайте, удачи вашей вотчине.
Тирлям-тирляля-ля, тирлям, тирлям-тирляля…» (Заур Кулиев)

Судить конкурсные ленты невероятно сложно, а порой и морально тяжко. Мнения у всех судей-критиков разные, и словесники-филологи копья ломают. Всё зависит от того, как расставлены приоритеты. У Наташи Малининой, например, на первом месте благозвучность, у меня — язык (слог, стилистика) (при одинаковом наборе критериев). Кто-то ставит на первое место технику, но понятие «техника исполнения» тоже не однозначно. Кто-то отслеживает «правое крыло» — я на это «крыло» вообще мало внимания обращаю. Мне гораздо важнее интонация, «драматургия», т.е. как подано, в какой последовательности, на какие «кнопочки» нажато, чтобы появилась «картинка-на-мониторе». Бывает, техника на высоком уровне, а «лицо автора» неприглядно, посыл не вдохновляет, для меня это всегда большой минус. Талантливая гадость — на мой взгляд — ещё хуже. Я не говорю о пресном-никакойном, но из талантливо сделанного и написанного хорошим языком буду выбирать красоту и гармонию, честность, благородство посыла, драматургию, понимание, силу духа (способность к сопротивлению «мерзостям бытия»), широту личности, высоту помыслов, лиричность и – чувство. «Пустоместо простотаковское» тоже не люблю, как бы технично-феншуйно оно ни было оформлено, «рублёвые-замахи» с мелкой философией на глубоких местах и «ударом-на-копейку» тоже не понимаю, предпочитаю – пусть на мелких местах – но глубокую философию. Зарифмованные лозунги-назидания и газетные-передовицы тоже мало привлекают. Это – так, для «определиться-с-приоритетами».

Вопрос: а для чего писать про чьи-то «дубравушки-рейтинги-журавлики»? Все приличные люди, в общем-то, понимают, что «дубравушки и рощицы», «рейтинг» и подобные «журавлики» — вовсе не показатель «поэтища», так стоит ли реагировать рефлексивно на подобные вещи? Да и слово автору — не «детище», как видно из текста. И «посыл» — всё та же сальериевская борьба с уличными музыкантами: не по-моцартовски сие. Такая позиция уважения не вызывает. Рефлексировать на чей-то рейтинг и чьё-то-кого-то-облизывание — смешно (имхо), и, казалось бы, вовсе не тема для размышлений. А я вот решила поразмышлять, и мотивом для этого послужило не только стихотворение Заура Кулиева. У меня тоже нечто подобное имеется:
«А ты-то что, изкоживон-мастак,
мучитель смысла буквосочетаний,
искатель околоточных скитаний,
какой рожон тебя в ночи растак?
И где, скажи, твой чёрный человек,
кладущий на плечо свою десницу?
Нашёл бы лучше сочную девицу
и закатился в стог на целый век.
Но ты писуешь буковки в строку,
сливая на бумагу жидкой струйкой,
и в этих начертаниях ни струнки,
а только блёклый клёкот на току»
Правда, я тут же устыдилась этих строк… Но и это не спасло. Потому что – некрасивая рефлексия. Да и против-кого-рефлексия? Против тех, кто не обладает достаточными способностями к версификации? Н-да, смешно…

Да и кто знает, что именно запомнится, будет повторяться-бормотаться и с чем станет хорошо, просто по-человечески хорошо? Разве только с тем, что безукоризненно в техническом отношении? Посмотрите, что пишет Игорь Курас в своём обзоре к конкурсу «Культиматум»: «Бывает, сидишь за столом с каким-нибудь записным остряком, и он шутит бесконечно — и некуда от него уже деться. И шутки, вроде, смешные, но какие-то отрепетированные, «сделанные», опробованные триста раз. А бывает, разговариваешь с кем-то, и он вдруг отреагирует на твои слова очень простой и незатейливой шуткой, и эта шутка вызывает смех и даже удивление потому, что ты совсем не понимаешь, почему тебе вдруг хорошо и смешно. Вот этот стих — он как-то меня очень порадовал, и я абсолютно не могу сказать, чем. Но тут незамысловато передано чувство, которое я могу понять и примерить к себе. И если не в этом «сущность» поэзии, то в чём тогда, в чём?» - и я с ним так согласна, т.е. настолько, что, ей Богу, расцеловала бы, да боюсь Игореву репутацию подмочить… В конце концов, произведение «делают» двое: автор + читатель, который проникнется и будет повторять-бормотать строки, и думать, и радоваться узнаванию, а не «правому крылу» и не «технике-зашибись».

Так откуда этот ханжеский снобизм, сарказм и высокомерие по отношению к «уличным музыкантам»? Люди пишут стихи. Ну, предположим, многие пишут рифмовки, а не «высокую поэзию» – и что? Заметьте, это не кляузы на соседей, не «black mail». Откуда желание заклеймить-позором-и-нехорошими-словами? Ну, давайте поставим по «колу» всем, не доросшим до Пастернака, и разойдёмся красиво и все-в-белом. Эти «дубравушки-с-журавликами» - тоже своего рода резистенция, «внутренняя монголия», в которую эмигрируют люди от бесконечных бомбёжек «мерзостей бытия».

«Никому не придет в голову (и это - к счастью!) сравнивать любого из современных известных русских поэтов - с Блоком, Пастернаком и тем более с Пушкиным и Лермонтовым. Будьте спокойны, нет таких сумасшедших: русские поэты наших дней чувствуют себя замечательно в лоне и в свете великих измерений нашей прежней поэзии, и не грозит им никакая опасность со стороны убийственных, быть может, сравнений. И справедливо! Русской поэзии русло иссохло бы и омертвело, если бы только одни гиганты жили там и свободно дышали, безжалостно и брезгливо вышвыривая на мертвящую сушу всех, кто слабей, и меньше, и мельче. Поэзию накрыла бы катастрофа. И сгинула бы, в никуда и в ничто испарилась бы ее столь перенаселенная, но живая, но самая жизненная, но единственно естественная среда обитания. И пусть ответят редкие гении, чародеи, драгоценные избранники муз - того ли они хотят? Молчание и улыбка. Они молчат, чтобы не искалечить, не изуродовать самых младших, не дай Боже, комплексами неполноценности. Они улыбаются - самым младшим, которые искренне и лукаво путают второпях (и по здравому размышлению!) свое и чужое, с наивностью дикарей сочетая порой свои клешные штаны с распахнутой блузой хрестоматийного гения. И пусть! На здоровье! Дабы только русло русской поэзии не стало безлюдной, бездушной пустыней, кладбищем, скорбно хранящим прекрасные образы, так сказать, невозвратного прошлого. Так мудро и так милосердно ("А вы чтите своего ребенка,- когда вы умрете, то он будет",- Андрей Платонов) относятся к своим поэтическим братьям, сыновьям, внукам, правнукам, пра-пра-пра-правнукам великие поэты. Их оплот демократичен, дружествен, миролюбив, они никого не судят и не карают, вполне полагаясь на справедливость далекого будущего, которое - для всех безболезненно! - развеет одним легким дуновением все, что было сиюминутным, случайным, смертным в искусстве. Классики терпеливы, смотрят сквозь пальцы и не спешат хватать за руку тех, кто шныряет, роется в чужих сокровищах, кладах, вкладах в поисках там чего-нибудь своего (какая детская рассеянность! разве можно найти то, чего никто не терял?) […] каждая русская поэтесса, которая родилась на сорок-пятьдесят лет позднее Анны Ахматовой и Марины Цветаевой, обречена, как спартанский младенец: сильным - жизнь, слабым - смерть. […] Нашу юность глотает Цветаева, нашу зрелость выплевывает Ахматова. Так - чаще всего. Неукротимое иго вечных сравнений, соизмерений, ссылок то на одну из них, то на другую, то на обеих сразу - так нас читают, так слушают, так любят или казнят. Как будто посреди колоссальной площади, где вечно присутствует вездесущая, судействующая, пристально следящая толпа, установлен некий силомер для русских поэтесс, единица силы - 1 (один) ахмацвет, он же - цветахм! И та, кто захочет выжить в русской поэзии, выжмет - должна выжать! - на этом силомере грандиозное число ахмацветов. А сколько их надо выжать, чтоб выжить?.. А столько, сколько у них обеих, и с каждым годом все больше. […]Эка невидаль - талант или гений! И что он сам по себе?! Ведь он бывает и вдохновенно честен, и вдохновенно лжив, совестен и бессовестен, доблестен и труслив, благороден и подл. Отбросим крайности. Но даже благородному таланту так часто выпадает случай искренне поприветствовать, предпочесть и вознесть правдоподобие, то есть ложь, выше правды (и более того - выше истинной сути), равновесие выше гармонии, функцию выше прекрасного. Было бы ханжеством утверждать, что к поэзии это все не имеет ни малейшего отношения, что это - "естественные издержки". Да, "издержки", но не чьи-нибудь, а поэзии. И не будем опять же лицемерными чистоплюями! Поэзия премило (и не на один день, и не на трое суток!) приемлет в свои ларцы не только подлинные, самородные, но и также искусно взращенные, искусственные жемчуга». (Юнна Мориц. Выдержки из эссе «Быть поэтессой в России труднее, чем быть поэтом»)

А ежели так хочется взмахнуть сантиметром, секирой или нагайкой – стоит подумать, а может ли этот взмахивающий стать Шекспиром или Данте. Все мы – по большому счёту – «дубравушки».

«Я не Верлен, Вы не Рембо,
И мне слабо, и Вам слабо» (Елена Казанцева)

А теперь я хочу сказать спасибо всем пишущим стихи. И – скажите мне – почему бы мне их не похвалить и не «пооблизывать»? Не так уж часто нас лелеют, господа…

PS. Объявление. Срочно требуется телохранитель для хрупкой женщины.
Ваша ЕК