Цифровое золото: невероятная история Биткойна | Введение 4

“Представьте, что Биткойн станет главной платежной
системой в мире, – дал он волю фантазии. – Тогда его общая
стоимость сравняется со стоимостью всего богатства в мире”.
По его подсчетам в этом случае каждый биткойн должен был бы
стоить около 10 миллионов долларов.
“Даже если шансы Биткойна достичь такого уровня призрачны,
неужели они меньше, чем 1 против 100 миллионов? – написал он, прежде
чем покинуть группу. – Есть над чем подумать”.

 Хэл Финни давно интересовался тем, как технологии формируют

облик будущего.
Один из четверых детей инженера-нефтяника, Хэл в юности прочитал
много классических научно-фантастических романов, позже перешел на
книги по высшей математике и в итоге поступил на учебу в
Калифорнийский технологический институт. Сложные задачи никогда не
пугали его, а скорее раззадоривали. Достаточно сказать, что уже в первый
год учебы в институте он записался на курс по теории гравитационного
поля, предназначенный для аспирантов.

 Но он не был и типичным компьютерным гиком. Высокий и

атлетично сложенный, Хэл любил покататься на лыжах в калифорнийских
горах и не имел никаких проблем с социальной адаптацией, бывших
частым явлением среди студентов Калтеха. Активный творческий дух
распространялся и на интеллектуальные увлечения Хэла. Читая романы
Ларри Нивена, в которых обсуждалась возможность замораживания людей
с целью их последующей реанимации, Хэл не просто оценивал
реалистичность таких технологий. Он нашел фонд продления жизни Alcor,
который занимался подобными исследованиями, и подписался на его
журнал. Позднее он заплатит за сохранение своего тела и тел членов его
семьи в криохранилищах Alcor неподалеку от Лос-Анджелеса.

 Изобретение Интернета Хэл воспринял как величайшее благо: сеть

позволила ему свободно общаться с теми немногими людьми, которые
увлекались подобными радикальными идеями. Еще до появления первого
веб-браузера Хэл вступил в интернет-сообщества “шифропанков” и
“экстропианцев”, участники которых страстно обсуждали возможные
способы влияния на будущее с помощью технологий.

 Мало что волновало участников этих групп больше, чем вопрос, как

технологии изменят баланс власти между корпорациями и государствами с
одной стороны и отдельными людьми – с другой. Безусловно,
информационные технологии предоставили людям беспрецедентные
возможности продвижения своих взглядов и поиска единомышленников.
Но в то же время постепенное проникновение цифровых технологий в
нашу жизнь позволило государствам и крупным компаниям усилить
контроль над наиболее ценным и опасным товаром информационной
эпохи – самой информацией.

Конечно, правительства всех стран пытались следить за своими

гражданами и в докомпьютерную эпоху, но собрать много информации о
большинстве людей было просто невозможно. Однако уже в 1990-е годы –
задолго до того как выяснилось, что АНБ прослушивает телефонные
разговоры обычных граждан, а политика конфиденциальности Facebook
стала предметом национальных дебатов – шифропанки ясно увидели, что
компьютеризация всех сфер жизни значительно упрощает для властей сбор
сведений о людях и манипулирование ими. Больше всего шифропанков
беспокоил вопрос, как люди могут защитить свою личную информацию и
конфиденциальность. Достаточно сказать, что “Манифест шифропанка”,
который в 1993 году опубликовал Эрик Хьюз, математик из Беркли,
начинается словами “В электронную эпоху конфиденциальность стала для
открытого общества необходимостью”.

Эти воззрения во многом произрастали из либертарианских взглядов,

которые приобрели популярность в Калифорнии в 1970- и 1980-е годы.
Подозрительное отношение к государству было естественным для
программистов, которые на работе самостоятельно создавали новый мир,
не полагаясь на чью-либо помощь. Хэл проникся этими идеями еще в
Калтехе, отчасти благодаря романам Айн Рэнд. Однако проблема
конфиденциальности в эпоху Интернета вызывала немалый интерес и вне
либертарианских кругов, в том числе среди защитников прав человека и
активистов других протестных движений.
Конечно, никто из шифропанков не призывал к отказу от технологий –
напротив, именно в технологиях, а особенно в науке о шифровании
(криптографии) они видели решение проблемы. Шифрование исторически
было привилегией лишь самых влиятельных организаций. Частные лица
могли попытаться кодировать свои данные тем или иным способом, но
спецслужбы и военные прекрасно научились взламывать такие шифры.
Однако в 1970- и 1980-е годы математики из Стэнфорда и MIT сделали ряд
открытий, которые впервые в истории позволили обычным людям
шифровать сообщения так, что их невозможно было взломать даже с
помощью самых мощных суперкомпьютеров. Новая технология получила
название “криптография с открытым ключом”.

Чтобы зашифровать данные с ее помощью, пользователь должен

сгенерировать открытый ключ – уникальное случайное сочетание букв и
чисел, служащее чем-то вроде адреса, который можно свободно сообщать
кому угодно – и соответствующий закрытый ключ, который нужно
сохранить в секрете. Эти два ключа связаны математическим отношением,
которое гарантирует, что только обладатель закрытого ключа – Алиса, как
ее традиционно зовут криптографы – может расшифровывать сообщения,
отправленные ее открытому ключу. Уникальное отношение между
открытым и закрытым ключами определяется с помощью сложных
математических уравнений, которые исключают возможность вычислить
закрытый ключ по открытому даже на самом мощном суперкомпьютере.
Подобные криптографические хитрости позже будут положены в основу
Биткойна.

 Хэл узнал о потенциале криптографии с открытым ключом в 1991

году благодаря Дэвиду Чому – талантливому криптографу, который
экспериментировал с технологиями защиты конфиденциальности.
“Все показалось мне совершенно очевидным, – рассказывал Хэл
другим шифропанкам о своем первом впечатлении от работы Чома. – Мы
думаем, как решить проблемы утраты конфиденциальности,
всеобъемлющей компьютеризации, централизации баз данных, но ищем
решения не там, где следует. Чом предлагает двигаться в другом
направлении, чтобы отнять власть у правительств и корпораций, наделив
ею простых людей”.

 Как обычно, обнаружив новую захватывающую идею, Хэл не

ограничился чтением о ней, а начал в свободное время помогать проекту
PGP (Pretty Good Privacy). Участники проекта разрабатывали ПО,
позволявшее отправлять и получать сообщения, зашифрованные с
помощью криптографии с открытым ключом. Основатель PGP Фил
Циммерман был категорическим противником ядерного оружия и хотел,
чтобы диссиденты могли общаться без контроля со стороны государства. В
скором времени Циммерман принял Хэла на работу в PGP.

 Идеалистические проекты наподобие PGP обычно получают совсем

малую известность, но и ее оказалось достаточно, чтобы федеральная
прокуратура инициировала уголовное расследование относительно
деятельности Циммермана и PGP. Дело в том, что ранее правительство
США засекретило надежные технологии шифрования, что сделало их
экспорт нелегальным. Хотя иск в итоге был отозван, Хэлу пришлось
годами скрывать свое участие в работе над PGP, из-за чего его вклад в
проект так и не получил должного признания.