Заклинатель снов. Девочка и висельник.
— Сегодня, уважаемые адепты Легиона Хаоса, вам предоставляется возможность посетить занятие Заклинателя снов, — сообщает женщина группе людей. — Прежде, чем мы приступим, вы должны знать: Заклинатель отыскивает самые тёмные кошмары и избавляет от них, просматривая сон вместе с его владельцем. Именно поэтому я обязана вас предупредить: вы должны быть достаточно впечатлительны, чтобы погрузиться в сон Заклинателя, и сильны духом, чтобы потом проснуться. Вы готовы?
Адепты дружно показывают готовность.
Старая гувернантка окидывает группу взглядом и проводит адептов в тёмное помещение, где тут же зажигает свечу. Неровный свет предательски вычерчивает на её лице глубокие морщинки и придаёт ему загадочно-зловещее выражение.
Адепты осматриваются. Вторая зажжённая свеча покоится на резном изголовье массивной дубовой кровати. На самой же кровати лежит молодая темноволосая девушка в одной лишь простой ночной рубашке. Когда гувернантка начинает говорить, адепты дружно вздрагивают. Отчего-то голос её вдруг стал скрипучим и гипнотическим...
— Сегодня вы сотрёте границу между прошлым и будущим. Вы познаете состояние вне времени и пространства, — поясняет женщина. — Располагайтесь удобнее, расслабьтесь, закройте глаза, — предлагает она.
— Слушайте голос Заклинателя, следуйте за ним... Погрузитесь в её сон...
И только состояние транса коснулось сознания адептов, Заклинатель заговорила…
Я — девочка. Подросток.
Я хорошо знаю это место. Скорее всего это — мой дом...
Да, так и есть!
Я открываю входную дверь и выхожу из дома на холодную веранду.Дверь в дом старая, скрипучая. Когда его корёжит из-за сырости весной и осенью, дверь, бывает, очень плотно закрывается или же наоборот - очень легко.
Пол на веранде дощатый, крашенный масляной краской. Щели между досками достаточно большие, чтобы чувствовать, как лёгкий ветерок касается босых стоп, и достаточно малы, чтобы туда не могла проскользнуть обычная спичка. Пол слегка поскрипывает от моего веса.
Я знаю, что веранда, как и весь дом, стоит на бетонных блоках. Это сделано для того, чтобы уберечь постройки от гниения, ибо стоят они в низине, но от влажности не спасает даже постоянное проветривание. Поэтому сейчас я чувствую лёгкий запах сырости.
Я вижу всё так, словно я нахожусь в картине, написанной пастелью.
Стык перегородки и пола размывается штрихами. Вот шершавая салатовая поверхность перегородки из обычных досок, покрашенных дешёвой акриловой краской, плавно, без резких границ, перетекает в тёмно-коричневый пол. Если провести рукой по перегородке, можно легко "поймать" пару заноз, поэтому её я не касаюсь.
Прямо передо мной находится дверь. Открыв её, можно выйти на крыльцо, которое расположено под навесом. Справа от двери лента остекления. Она тянется до самого угла веранды. Но я не вижу, что происходит на улице, хотя лента занавешена обычным тюлем.
Я иду прямо к двери напротив. Я знаю, что находится за ней. Настолько хорошо, что могу с закрытыми глазами найти ступень и даже сказать на какую по счёту доску крыльца я наступаю.
Но в этот раз я не могу распахнуть дверь. Крючок, самый обычный металлический слегка ржавый крючок, беспомощно болтается на своей петле, никак не связывая дверь с косяком.
Вправо-влево, вправо-влево...
Я точно знаю, что больше никаких замков и препятствий для открытия двери нет, но она всё же не поддаётся.
Я упираюсь в неё плечом, пинаю её...
Середина двери становится прозрачной. Словно из стекла или как-будто я научилась видеть сквозь вещи...
Я вижу.
Вижу балку навеса, к которой толстой металлической проволокой прикреплены оба конца короткого куска каната... Этот канат — эдакая петля — использовался довольно часто — удобно что-либо подвешивать.
Память рисует картинку: на эту петлю подвешена туша барана и отец снимает шкуру. Именно из-за таких сцен я всегда старалась не смотреть на этот канат. А сейчас я вижу отца. Сквозь дверь.
Он стоит ко мне спиной и закрепляет на канате какую-то верёвку. Наверное, он опять будет подвешивать барана. Только петля какая-то странная. Незнакомая. Не та…
Отчего-то сердцебиение ускоряется.
Он оборачивается. Я вижу тоску в его взгляде. Не ту, которую часто показывают на экранах. Другую. Ту, от которой мгновенно тяжелеет в груди и пережимает горло. Он отворачивается.
Страх накатывает волнами до дрожи в руках. Меня начинает трясти, и от слабости подкашиваются ноги. Я падаю на колени как раз в тот момент, когда он накидывает петлю себе на шею.
Уже бешено колотящееся сердце пропускает удар и замирает. Отец становится на колени, верёвка натягивается. Нет, он не может встать на колени — длина верёвки не позволяет. Его колени начинают дёргаться сантиметрах в десяти от холодной доски ступени, хотя пальцы ног касаются её. Канат раскачивается.
Я хочу, чтобы он встал. Я прошу его. Мои пальцы царапают прозрачную поверхность двери, а в горле застревают слова. После очередного царапающего движения там, где только что были пальцы, остаются кровавые полосы.
Он замер. Верёвка натянулась как струна, а кусок каната стал напоминать треугольник. Я начинаю колотить кулаками в дверь и пытаюсь что-то кричать. Звука нет, но мои голосовые связки так напряжены, будто вот-вот порвутся. Кончики пальцев горят.
Там, где мои пальцы оставили кровавые следы, дверь начинает кровоточить. Ручейки бегут вниз, и вот уже мои ступни в луже крови. Я провожаю взглядом очередную каплю крови, опускаю голову и вижу эту лужу. Ужас подталкивает меня отступить, но я не могу сдвинуться с места.
В поисках спасения я поднимаю голову. Отец стоит напротив. Лицо его словно восковое — нет ни намёка на эмоции.
— Я просто хотел тебя напугать. Почему ты не догадалась? Почему ты не спасла меня?
С последними словами Заклинатель судорожно вздыхает и пробуждается.
— На сегодня занятие окончено, — сообщает гувернантка. — Если вы желаете продолжить, к следующему занятию вам необходимо подготовиться.
Всем желающим вернуться в эту комнату, женщина раздаёт карточки с вопросом:
Только ли петля может быть инструментом повешения?
За развёрнутый ответ — 10GBG!
Написано на конкурс от Легиона Хаоса. Условия конкурса.
Все картинки взяты с pixabay.com
