Cryptoman. Story: Повесть Юрия Москаленко «Сто «битков» с того света» (часть 1-я)

Автор: Юрий Москаленко, @biorad

Сто «битков» с того света

Ещё 2000 лет назад древние географы Востока представляли себе историю цивилизации в виде верблюда, который упорно движется в пустыне Сахаре к обязательному источнику жизни — реке Нил. Горб верблюда представлялся им «водоразделом», на котором по разные стороны должны мирно существовать настоящее и будущее. Мать и дитя. Отец и сын.

Мы живём в XXI столетии. В век электроники. В век максимального риска. Доллар всё равно упадёт, на левую сторону верблюда или правую. Без разницы. В один прекрасный момент закончится или бумага, или краска. Но кто-то всё равно окажется в выигрыше. Либо прагматичный отец, старающийся избежать малейшего риска, либо сын, для которого «чёт-нечет» — смысл существования.

Пролог

64-летний бухгалтер небольшого частного предприятия Алексей Степанович Веленгутов, по-стариковски кряхтя и загребая носками ботинок грязный мокрый снег, шёл в направлении своего подъезда. Два больших пакета оттягивали руки, под пыжиковой шапкой взмокли редкие волосы, по морщинистой шее скатывались капли пота.

— Оно мне надо? — возмущался про себя Степаныч. — Сёмка — здоровенный оболтус, сидит днями, штаны протирает, а тут корячься за него. До чего несправедлив мир!

Главная несправедливость заключалась в том, что жена Степаныча — Суламифь Израилевна — три года назад покинула белый свет после того, как Сёмка заявил матери, что это она и только она виновата в том, что он такой неудачник. В детстве, пока все друзья резвились во дворе, ему приходилось часами мучить скрипку, потом все эти дурацкие занятия в физико-математической школе, постоянные олимпиады.

— Наелся я всего этого вот как! — Сёмка рубанул ладонью возле кадыка. — А помнишь, как ты изводила меня подбором невесты?! Сколько кандидатур перебрала? На мотострелковый полк хватит! А я, между прочим, со школьной скамьи Ирку любил. И она меня тоже. Кто тогда вопил, что Ирка — голодранка? Что не потерпишь такую невестку. И что в результате? Мне уже под сороковник, а я до сих пор, как дворовый пёс Тузик, перебиваюсь случайными контактами. И это разве любовь? Так, попыхтели-разбежались и никаких обязательств. А мне семьи хочется, семьи…

— Сёмушка, — попробовала урезонить сына Люда (как звали её домочадцы), — окстись, я же всю жизнь для тебя лучшего хотела. И эта трёшка, и вся обстановка, и ковры-хрустали — всё же тебе пойдёт, моя лапушка.

— Не смей меня так называть! — заорал Сёмка.

Это был последний удар.

Суламифь Израилевна схватилась за сердце и начала вжиматься в мягкие бока дивана, стараясь утихомирить боль.

— Ага, ты ещё разыграй тут сцену сердечного приступа, — сплюнул на пол Сёмка и выскочил из квартиры.

Степаныч был на работе, сынок-недотёпа весь день катал шары в клубе боулинга, а когда они вернулись, как ни странно, одновременно, столкнувшись у подъезда, всё было кончено.

— Если бы вы сразу бригаду скорой помощи вызвали, возможно, её можно было спасти, — почти равнодушно сказал врач, подписывая заключение о смерти.

Так они остались вдвоём.

Чем занимался сын, Степаныч не знал. На него всё столько сразу свалилось. Готовка, уборка, стирка, глажка.

Конечно, он бы мог присмотреть себе бабульку для совместного проживания. Характеру он был положительного, вредных привычек не имел, опять же — всю бабскую работу по дому постепенно освоил. И вишенка на торте — не пил и не курил: с Людой не забалуешь!

Зато Сёмка давал дрозда за двоих — смолил, как в своё время бронепоезд, ныне застывший у Финляндского вокзала, напивался с пугающим постоянством. А самое главное — сел на шею так прочно, что уже мозоли кровавые отцу натёр.

Вот в таком невесёлом настроении приближался Степаныч к своему подъезду. О самой главной беде он и вовсе не хотел думать — она сама из всех пор лезла. Сегодня ему объявили об увольнении. «Через неделю вам уже 65, — ядовито улыбнулся шеф, — пора на покой. Сколько же вы будете вставать в шесть утра и полтора часа добираться до офиса? Себя беречь надо…»

Как они теперь с Сёмкой будут жить на одну пенсию, старик старался не думать. «Может, землицы какой прикупить, лук-картошку выращивать? Всяко полегче», — это была последняя мысль, успевшая промелькнуть в мозгу до того, как он взялся за ручку двери в подъезд. Рванул дверь на себя, а тут и в глазах померкло…

Свет в конце тоннеля

А дальше снится Алексею Степановичу дивный сон. Будто он молодой, горячий, как степной жеребец, бредёт июльским утром по густому росистому полю, заросшему алыми маками. А впереди сверкает босыми пятками Суламифь в платье из лазоревого ситца.

Она явно быстрее его, грациозна, как тоненькая березка, отбежит на десяток шагов, оглянется и словно манит куда-то.

Алексею бежать трудно — трава по пояс — он никак не может приблизиться к девушке, наконец, она скрывается в небольшой лесопосадке. Веленгутов рвёт из последних сил, падает у первого попавшегося деревца, пот катит с него градом, а из лёгких кто-то как будто выкачал весь кислород.

Догонявший поднимает голову и видит, что Суламифь, его лазоревый цветочек, устроилась отдыхать на замшелом пеньке.

— Иди ко мне, моя ненаглядная, — протягивает Алексей руки к любимой.

Но Суламифь вдруг начинает таять легким эфиром, её очертания теряют чёткость, сквозь неё начинают проглядывать кривые акации.

Зато откуда-то сбоку на него коршуном налетает Люда. Она явно разозлена, в руке большая сухая ветка, которой та замахивается на бедного Степаныча.

Шипит, как змея, не разжимая губ…

— Ах ты ж, халдей! Чего удумал! Кровинушку нашу ненаглядную одного-одинёшенького оставит. Ух, чёрт косматый! Я тебе твои кудели повырываю…

Из-за плеча Люды робко выглядывает кровинушка. Он укоризненно смотрит на отца и говорит тоненьким голосом:

— Дедушка, с вами всё в порядке? Как вы? Уже пришли в себя?

Степаныч открывает глаза. Перед ним конопатая Светка, внучка соседки из 35-й квартиры.

— Вам стало плохо, и вы сели рядом с дверью, в подъезде. Хорошо ещё, что я со школы возвращалась, заметила. Может, скорую вызовем? У меня мобильный есть.

— Не надо скорую, деточка. Сейчас отпустит, — улыбается Степаныч. — А где Суламифь? Сёмка?

— Я же говорю, надо врачам позвонить. Бабушку Люду три года назад похоронили, а дядя Семён дома вас дожидается. Вы же знаете, он на улицу почти не выходит…

Степаныч медленно поднимается, обтирает ладонями себе лицо и вдруг понимает: от устатку у него случился небольшой морок.

— Не знаю, радоваться ли мне, огорчаться, — бормочет старик. — Но с момента похорон она мне ещё ни разу не приснилась. А тут всё как наяву. Поле, лазоревое платьице из ситчика, кривые акации лесопосадок. Чего это ей только вздумалось на меня с дрыном кидаться? И куда та, молодуха, растворилась?

Светка помогает Степанычу доковылять до лифта. Мужественно тащит один из пакетов. Вместе они погружаются в лифт, девчонка нажимает на девятый этаж.

Ровный гул поднимающегося лифта успокаивает старика. Он чувствует, что сердце бьётся ровнее, дышать становится легче.

— Спасибо, деточка, — ласково гладит он Светку по светлым волосам. — Если бы не ты, совсем бы мне худо было бы…

— Дедушка Степаныч, а могу я вас попросить об одном одолжении?

— Да, милая, — кивает головой сосед.

— Вы бы не могли написать в нашу школьную стенгазету заметку о том, как я вас спасла? А я потом отсканирую и в группе «В Контакте» размещу. Знаете, сколько лайков соберу!

У Степаныча снова перехватывает дыхание. Что за жизнь пошла? За лайки готовы душу дьяволу продать.

Но старается не показать огорчения.

— Приходи завтра. Я заметку напишу, и ты в школу её занесёшь…

Они прощаются.

Степаныч открывает ключом замок, распахивает дверь и заглядывает через полоску света шириной в двадцать сантиметров и видит уклюканного в хлам Сёмку. Две пустые бутылки из-под водки лежат на боку на столешнице, сынок выжимает остатки из третьей. Поднимает взлохмаченную голову и фокусирует на Степаныче мутный взгляд.

— Батя, ты не представляешь даже, как изменится наша жизнь завтра! Мы теперь сказочно богаты! В первую очередь я куплю тебе двушку с евроремонтом, можешь приводить к себе бабку и жить с нею в своё удовольствие. На работу тебе больше ходить не надо! Себе я куплю огромный особняк, обставлю его итальянской мебелью. И посмотрю потом, как Ирка примчится ко мне на всех парусах. Заживём вместе, внуков тебе нарожаем — двух мальчиков и двух девочек! Не жизнь пойдёт, а халва в глазури.

Степаныч подскакивает к Сёмке.

— Сынок, ты явно перебрал. Иди, проспись…

— Батя, теперь мы в малиновом варенье! Я сегодня заработал 100 битков!

— Каких ещё битков? Это котлетки такие?

— Сам ты котлетки. Это биткойны! Запомни это слово — бит-кой-ны! За один из них дают без малого миллион рублей! Ми-лли-он! Так что у меня теперь почти 100 ми-лли-онов рублей. У нас Биток!

Продолжение следует...

Полезная информация

Платформа Pokupo.ru ищет региональных представителей.
Обязанности, выгоды и условия сотрудничества — здесь.