В гостях у Лиги Новичков — @bird. Конкурс "Эпические 90-е". Код времени. Как 90-е годы развернули жизнь советского программиста

В этой рубрике мы публикуем любые ваши произведения, которые помогут читателям лучше вас узнать. Пишите о том, что вас волнует, об интересных случаях из вашей жизни.

Девяностые годы прошлого столетия недаром называют "Эпическими". В эти годы резко изменились и судьбы стран, и судьбы людей, живших не только в Советском Союзе, но и в странах, так называемого, социалистического лагеря.

О том, как изменилась жизнь одного из обычных советских людей, программиста по профессии, Олега Игоревича Радищева, мы узнаем из интервью, проведенного с ним пользователя Блогчейна "Голос" - @bird.

Интервью с Олегом Игоревичем Радищевым

– Олег, скажите, пожалуйста, чем запомнились вам 90-е годы? Что такого особенного произошло с Вами в этот период?

– В 90-е годы я почувствовал оживление. Я не видел, как люди погибали от голода. В той среде, в которой крутился я, царило оживление, все вокруг стало намного интереснее, бабки покатили. Практически все, что раньше было в дефиците, можно было купить.

– Что-либо изменилось за это время в вашей профессиональной деятельности?

– Я оставил свою работу в должности программиста и ушел работать на оптовую базу, занимался торговлей сигаретами и спиртным. Этот бизнес был достаточно проблемным. Свои же работники начали подворовывать, и товар необходимо было пересчитывать. Мой тогдашний босс нанял меня написать программу по учету товара. Когда она была готова, мы все посчитали, остатки совпадали, босс был доволен. Так я стал работать на этих ребят.

– В выходные я ездил в Москву. Однажды я накупил себе дисков, а по возвращению домой мне предложили за них в 3 раза больше. И сказали: “Вези еще”. Так я стал заниматься еще и дисками, мотаться на выходные в Москву. В то время у меня было два полноценных источника дохода. Бабки катили нормально.

– Потом в конторе начались проблемы, и в итоге она обанкротилась. Было даже две смерти. Один из соучредителей попал в аварию, а второй – красивый, умный парень, с которым я работал, умер, по-видимому от передозировки, но там темная история.

– Позже я занялся административной работой, был правой рукой босса. Составлял договоры, занимался бухгалтерией, обеспечением поставок. Были взаимозачетные схемы – не подвластная бандитам тема. На взаимозачетах бабки шли бешеные, но бандиты просто не понимали, что это такое, им было понятно лишь то, что можно было пощупать. Люди поднимались на этих схемах, и никто их не трогал, хотя крыша какая-то все равно была, конечно. В программирование я больше не возвращался.

– Если бы сейчас вернулись те времена, что бы Вы делали? Вы бы поступили также, как тогда, или сделали все иначе?

– Сейчас я бы действовал по-другому. Я бы не ушел в сигареты и спиртное, а занимался бы программированием. Несмотря на то, что многие профессии не могли прокормить в то время, программирование котировалось.

– Западных программ тогда не было, языки были алгоритмические, а у меня была кличка – “хакер”. Я писал такие замороченные программы, что другие не могли в них разобраться. Однажды мне пришлось уехать, а моей фирме срочно надо было снять ключ и зайти в программу. Другой программист залез в компьютер, чтобы снять ключ, но он даже не разобрался, где это сделать, ничего не понял, потом говорит мне: “Ну, ты и хакер”.

– В то время, мы писали программное обеспечение для банков, то, что касается бухучета, а потом и для Центробанка. Я бы прорвался. Уход из программирования убил меня на долгое время, я отстал и не вернулся больше в эту сферу.

– Как складывались в эти годы Ваши отношения с коллегами, приятелями, близкими? Изменились ли они?

– Ну, в принципе, да. В начале 90-х, когда я пошел работать на сигареты и спиртное, я отдалился от старых связей, у меня появились новые, которые были далеки от той интеллектуальной среды, в которой я крутился ранее.

– Когда меня пригласили на юбилей моей бывшей фирмы “Софт”, где я работал программистом, они поразились насколько я “сдал”. Я поменялся, у меня не осталось юмора, раньше у меня были мозги, а теперь я даже общаться с ними не мог, как прежде.

– Как изменилось Ваше финансовое положение в эти годы?

– В 90-е я стал больше любить деньги, они стали меня радовать. Я попал в зависимость от них. Я не был в кризисной ситуации, “пересидел” этот период, занимаясь сигаретами и спиртным. Раньше я особо никогда не заморачивался о зарплате. Приходя устраиваться программистом, говорил, что меня все устраивает, готов работать, а они меня спрашивают: “А почему Вы о зарплате ничего не спрашиваете?”. А я просто знал, что программистам нормально платят.

– Сейчас я понимаю, что мне нужно было продолжать работать программистом, но меня приманили на бабки. Предложили оплату раза в 4-5 больше, чем я получал. Не то, чтобы мне не хватало раньше, но тут вдруг предложили зарплату в разы больше.

– Денег было валом, я не знал куда их девать. Но такие деньги обычно в впрок не идут. Деньги, заработанные на черных делах, улетели на развлечения. Я, правда, машину себе купил, одиннадцатую модель копейки.

– Отразился ли кризис на Ваших убеждениях и взглядах на жизнь?

– Ну, конечно, отразился. Я с другой стороны увидел жизнь. С темной ее стороны. У меня тогда начались проблемы в отношениях с родными, и я обратился к церкви.

– Как Вы думаете, общество выиграло или проиграло от того, что произошло в 90-е годы?

– Проиграло. Я сначала находился в состоянии эйфории, казалось, все вроде бы поменялось к лучшему. Все новое воспринималось очень хорошо. А потом люди поменялись в худшую сторону, именно по-человечески. Это уже после 90-х стало понятно. Они стали более замкнутыми. Раньше было проще, на деньгах никто не заморачивался. Их было немного, но всегда хватало. И никто не думал, что их может быть много, возможности такой просто не было. В советское время люди были добрее, отношения были более человеческими.

– Вспомните самый смешной случай тех лет...

– На нашей оптовой базе парни работали простые, без высшего образования. Мимо проходил мой сокурсник по университету, с чисто еврейской внешностью – Саша Двоскин. Стоим, значит, с ним на улице, разговариваем. Тут выходит один сослуживец покурить и уставился на Двоскина. Ушел. Выходит второй, третий, по очереди. Все выходили поглазеть на Двоскина. Я захожу на базу, там ржач такой стоит, говорят: Сс мехмата у вас там все такие?” Очень колоритный еврей был.

– Изменились ли в эти годы отношения между Вами и близкими людьми и как?

– У меня семья разрушилась, мы расстались с женой. Хотя и раньше все к этому шло. В этот период семья мне была не нужна просто. Я был один, и меня все устраивало. Я от всех отдалился, в том числе, и от детей, у меня была своя жизнь. Я тогда все через деньги воспринимал.

– Участвовали ли Вы лично в политических событиях в стране?

– Нет. Также я не читал газеты, не смотрел телевизор, мне это было совсем не интересно.

– Какие Вы помните ключевые “приметы времени”?

– Проститутки появились. Импортное спиртное, в основном, польского производства – удешевленные технологии, которых в советское время не было. Сигареты импортные.

– В целом, ничего позитивного не было. Полное разрушение нравственности, полное разрушение страны. Надо было потихоньку перестраивать, а получилось вот так, и сейчас мы это пожинаем.