Екатерина и русский (2)

 

По поводу последнего высказывания из предыдущего поста – дабы оно не выглядело совсем уж голословным, позволю себе пару уточнений.

В своё время Петр Первый быстро понял, что планы затеянных им реформ могут быть успешно реализованы лишь в случае повышения образовательного уровня народа служилых людей. В этом контексте император и озаботился созданием образовательных учреждений а-ля «начальные» или «средние» школы. Оборотной стороной подобного подхода, когда учебные заведения рассматривались прежде всего или именно как важнейшее условие осуществления вполне конкретных реформ, стало то, что на первый план выступил несколько утилитарный аспект – школа оказалась призванной готовить кадры, полезные в деле намеченных преобразований, в частности, должна была давать знания и навыки, ценные прежде всего для развития армии и флота. Кроме того, в школы, предназначенные для подобного рода «специального» обучения, при Петре, как правило, набирались представители не простых слоев населения – лишь в редких случаях это были дети крестьян и мещан. Короче, как сказали бы сегодня, в петровские времена готовили сравнительно «узких» специалистов из сравнительно узкого круга кандидатов. Поэтому вполне уверенно можно говорить, что о необходимости общего образования для широких слоёв населения (чуть было не написал «народа»!) Петр не особо задумывался.

Подобная направленность школьного обучения оставалась по сути неизменной вплоть до начала правления Екатерины. Второй. Последняя «слегка» изменила постановку задачи: по мысли императрицы школы должны были давать общее образование и даже более того – воспитывать... народ! Да, как порой особо подчеркивается, именно при Екатерине впервые речь зашла о необходимости начального обучения народа в лице его низших сословий – крестьян и мещан.

Уже в первый период правления молодой императрицы предметом довольно пристального рассмотрения стал вопрос организации приходских школ, где преподавали бы приходской священник, диакон или псаломщик. Речь шла о создании сельских школ для крестьянских детей, которых предполагалось обучать чтению, письму и основам вероучения. Нет, школы планировались не бесплатные: за обучение крестьяне должны были сдавать деньги на шторы платить натурой – хлебом.

В 1767 году школьный вопрос обсуждался Комиссией по созданию нового законоуложения. Обсуждение получилось плотным и даже плодотворным. По части теории – уж наверняка.

В следующем, 1768 году, была создана специальная Комиссия о училищах, призрения требующих. Почти все члены комиссии высказались за открытие школ для крестьян и особенно школ при приходах. Оставалось получить официальное согласие императрицы. Но... тут, как это нередко бывает, вышла заминка – возникли другие неотложные (или не очень) государственные дела. «Временные трудности» такие «временные»...

Спустя 7 лет в «Учреждении о губерниях» от 7 ноября 1775 года дело открытия народных школ получило статус необходимого. Отныне создание указанных заведений вменялось в обязанность Приказу общественного призрения. Намеченная учебная программа должна была включать в себя чтение, письмо, арифметику, а также закон Божий. В качестве учителей призваны были выступать всё те же приходские священники. Однако... не хватило денег. А также учителей и учебников. В результате на практике соответствующий указ Екатерины осуществлен не был.

Кто-то воскликнет: «Это у Екатерины-то денег не хватило?! Да один Потёмкин своим племянницам за то, что те ему не только племянницами приходились, бриллианты горами ссыпал! Да ладно Потёмкин! – с кафтана Ланского пуговицы срежь – сразу сотни тыщ!» Но тут, наверное, стоит учесть обстоятельства времени и места – речь все-таки идет о временах не самых динамичных и не всегда поворотливых; не говоря уже о месте – в оном обычно обождать нужно до скончания времен чуть-чуть. Да и Ланской на самом деле ещё не фаворит...

Толчком к попытке №3 (?) практического осуществления заявленных ранее школьных планов стала встреча Екатерины с австрийским императором Иосифом в мае 1780 года в Хельсинки Могилеве. В своей беседе монархи затронули вопрос о народном образовании. Иосиф обратил внимание Екатерины на труды католического (ой!) педагога Иоганна Франка фон Фельбигера в Австрии, а также рекомендовал императрице в качестве помощника Янковича де Мирьево, православного серба, отличившегося на ниве организации школ всё в той же Австрии. По приглашению Екатерины Янкович прибыл в Петербург в сентябре 1782 года...

Короче, заграница нам поможет... в конце концов, Екатерина тоже оттуда... дело-таки сдвинулось.

7 сентября 1782 года была создана очередная Комиссия – на этот раз «...об учреждении училищ», – которой поручили проверку и правку учебников – как переводимых на русский язык, так и тех, которые на тот момент только составлялись. В конце 1782 года комиссия представила императрице План народных училищ, который позднее был дополнен и немного исправлен Уставом для народных училищ от 5 августа 1786 года. В качестве основной задачи провозглашалось осуществление содействия, с одной стороны, религиозному, а с другой – гражданскому воспитанию. Предусматривалась организация трёх видов училищ: «малых», «средних» и «главных». Главные училища следовало открывать в губернских городах, средние и малые – в уездных. Ну да это уже детали...

К сожалению, в очередной раз открытие школ, особенно в губерниях, натолкнулось на известные по прежним временам препятствия – службы всеобщего призрения не располагали достаточными денежными средствами (ну да, ну да... где там пуговицы... нет, не Ланского – уже не фаворит); да и снабжение учебниками осуществлялось не лучшим образом.

Однако, несмотря на вечные «новые» «временные трудности», число школ и учащихся между 1785 и 1800 годами планомерно увеличивалось:

• 1785 год – работало 12 школ, обучалось 1282 мальчика и 209 девочек.
• 1786 год – 165 школ; 10 230 мальчиков и 858 девочек.
• 1795 год – 307 школ; 16 035 мальчиков и 1062 девочки.
• 1800 год – 315 школ; 18 128 мальчиков и 1787 девочки.

И тут, как подсказывают знатоки эпохи, стоит упомянуть об одном учебном заведении. В 1778 году куратор Московского университета Херасков планировал основать пансион для молодых дворян, где оных обучали бы перед поступлением в университет. Это учреждение было создано, и немалое число молодых людей, впоследствии ставших видными деятелями русской культуры, именно здесь получили образование и воспитание. Достаточно назвать имя поэта Василия Андреевича Жуковского. Этот интернат, известный как Московский Благородный пансион, порой называют лучшим учебным заведением России второй половины XVIII-го и даже первой половины XIX-го веков. Возможно. Но что особенно важно в контексте изначально затронутого вопроса – в интернате много внимания уделялось русскому языку и литературе.

Одним словом, с развития школьного (в довольно широком смысле) дела при Екатерине II в России началось распространение народного образования. По части изучения письменного русского языка (более широкой аудиторией и с детства) – тоже.