КОНКУРЕНТНЫЙ АВТОРИТАРИЗМ: ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ДИНАМИКА ГИБРИДНЫХ РЕЖИМОВ ПОСЛЕ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ (2)

Что такое конкурентный авторитаризм?

Конкурентоспособные авторитарные режимы - это гражданские режимы, в которых формальные демократические институты широко рассматриваются как основной способ завоевания власти, но в которых мошенничество, нарушения гражданских свобод и злоупотребление государственными и медиа ресурсами настолько искажают игровое поле, что режим не может быть назван демократическим.

Такие режимы являются конкурентоспособными, поскольку демократические институты не являются фасадными: оппозиционные силы могут использовать правовые каналы для серьезного оспаривания (и иногда выигрыша) власти; но они авторитарны в том, что оппозиционные силы оказываются инвалидами с крайне неравномерным и даже опасным игровым полем.

Таким образом, конкуренция является реальной, но несправедливой.

Для определения демократии и закрытого авторитаризма мы используем «среднечастотное» определение демократии: одно требование, но все же оно основное и процедурное (Diamond 1999: 13-15).

После Dahl (1971) ученые объединились вокруг «процедурного минимального» определения демократии, который включает в себя четыре ключевых атрибута:

(1) регулярные выборы, которые являются конкурентоспособными, свободными и справедливыми;

(2) полное избирательное право для взрослых;

(3) широкая защита гражданских свобод, включая свободу слова, прессы и ассоциации;

(4) отсутствие не избранных «опекунов» властей (таких как военные, монархии или религиозные органы), которые ограничивают эффективную власть выборных должностных лиц.

Эти определения по существу являются «шумпетерианскими», поскольку они сосредоточены на конкурентных свойствах режимов (Шумпетер, 1947, Хантингтон, 1989). Тем не менее, ученые впоследствии «уточнили» концепцию демократии, сформулировав четкие критерии, такие как гражданские свободы и эффективную управленческую власть, которые неявно понимаются как часть общего смысла и которые рассматриваются как необходимые, создающие пространство для проведения конкурентных выборов (Collier and Levitsky 1997).

Хотя мы по-прежнему привержены процедурной минимальной концепции демократии, мы ее уточняем, добавив пятый атрибут: наличие разумно равного игрового поля между действующими лицами и оппозицией.

Очевидно, что некоторые действующие преимущества - в виде патронажных рабочих мест, расходов на содержание кормушки для жирных котов, социальной политики посредством клиентелы и привилегированного доступа к средствам массовой информации и финансам - существуют даже в наиболее развитых демократиях.

Однако эти преимущества ни систематически не выгодно ни одной стороне, ни серьезно не подрывают способность оппозиции конкурировать с властью. В тех случаях, когда действующие манипуляции государственными институтами и ресурсами настолько чрезмерны, что «препятствуют политической конкуренции», она становится недемократичной (Chu 1999: 63).

Мы классифицируем как закрытые или полномасштабные авторитарные режимы, которые неконкурентоспособны, поскольку нет жизнеспособных каналов, через которые оппозиционные силы могут легально оспаривать власть.

Эта категория включает режимы, в которых демократические институты (т. е. многопартийные выборы, гражданские свободы) даже не существуют на бумаге, как в Китае, на Кубе или в Саудовской Аравии.

Тем не менее, это также включает в себя режимы, в которых формальные демократические институты существуют на бумаге, но на практике они сводятся к статусу фасадного окна или витрины.

В этих режимах, которые часто характеризуются как псевдодемократические или электоральные авторитарные (Diamond 1999: 15), выборы настолько омрачены репрессиями, ограничениями на кандидатов от оппозиции и мошенничеством, что нет никакой неопределенности в отношении их результатов.

Несмотря на юридическую терпимость, большая часть оппозиционной деятельности подавляется репрессиями, а критики властей часто подвергаются тюремному заключению или изгнанию.

Таким образом, в Никарагуа во времена правления Сомосы, Мексика в разгар гегемонии ИРП, а также после Холодной войны в Египте, Казахстане и Узбекистане формальные демократические институты служили в основном легитимизирующей функцией; они не рассматривались оппозицией как жизнеспособное средство достижения власти.

Таким образом, наша категория закрытых режимов включает в себя широкий спектр автократий, включая монархии, султанаты, бюрократический авторитаризм и режимы одиночной партии.
Различия между этими режимами огромны и имеют большое теоретическое значение (Munck and Snyder, 2004). Однако для целей настоящего исследования эти режимы закрыты, в том смысле, что им не хватает значительного правового оспаривания власти.

Конкурентоспособный авторитаризм

Конкурентоспособные авторитарные режимы можно отличить от закрытых авторитарных режимов тем, что существуют юридические каналы, через которые оппозиционные партии соревнуются за власть. Выборы проводятся регулярно, а оппозиционные партии не имеют юридической возможности оспаривать их.

Активность оппозиции происходит совершенно открыто. Гражданские свободы достаточно уважаемы, это позволяет оппозиционным партиям открывать офисы, вербовать кандидатов и организовывать кампании. А ведущие фигуры оппозиции, как правило, не ссылаются или не заключаются в тюрьму.

Короче говоря, демократические процедуры имеют смысл, а оппозиционные группы воспринимают их всерьез как арены, с помощью которых можно бороться за власть. Однако конкурентные авторитарные режимы не являются демократиями.

Несмотря на то, что демократические институты достаточно уважаемы, чтобы обеспечить реальную конкуренцию, их нарушают до такой степени, что конкуренция является несправедливой, а оппозиционные партии серьезно затрудняются в своих попытках бросить вызов должностным лицам на выборах, законодательном органе, судах и других общественных площадках.

Конкурентоспособные авторитарные режимы не уступают хотя бы одному - и обычно более - трем определяющим признакам демократии: (1) свободные выборы; (2) широкая защита гражданских свобод; и (3) достаточно ровное игровое поле.

Выборы

В демократических странах выборы свободны, в том смысле, что практически нет мошенничества или запугивания избирателей, и справедливы, в том смысле, что оппозиционные партии могут вести кампанию на относительно ровной основе: они не подвергаются репрессиям, преследованиям или им не чинят препятствий к доступу к средствам массовой информации и другим ресурсам.

В закрытых режимах многопартийные выборы либо не существуют (например, Китай, Саудовская Аравия), либо существуют, но на практике неконкурентны.

Выборы могут считаться неконкурентными, если (1) исключаются основные кандидаты (посредством запретов, тюремного заключения или ссылки); (2) осуществляются репрессии или юридический контроль, которые не позволяют оппозиционным партиям проводить общественные кампании; или (3) мошенничество настолько велико, что не существует наблюдаемой взаимосвязи между общественными предпочтениями и результатами выборов.

Конкурентоспособные авторитарные режимы находятся между этими крайностями. С одной стороны, выборы являются конкурентоспособными, поскольку крупные оппозиционные кандидаты не исключаются, а оппозиционные партии могут публично выступать в публичных кругах, а массового мошенничества нет. С другой стороны, выборы часто несвободы и почти всегда несправедливы.

В некоторых случаях выборы омрачаются, по крайней мере, некоторыми мошенничеством, в виде манипулирования списками избирателей (Доминиканская Республика, 1994 год), заполнением бюллетеней (Украина 2004) или фальсификацией результатов (Беларусь, Камерун, Габон). Они также могут быть омрачены крупномасштабным запугиванием избирателей, активистов оппозиции и наблюдателей за выборами, в том числе, практикуется создание на некоторых территориях оппозиционных районов различных ограничений (Камбоджа, Кения, Зимбабве).

В других случаях процессы подсчета голосов являются достаточно чистыми, но крайне неравномерное игровое поле делает общий избирательный процесс явно несправедливым. Источники несправедливости включают в себя постоянный контроль над основной массой средств массовой информации, массовое злоупотребление государственными ресурсами. Вводятся ограничения - законы безопасности или государственное / военизированное насилие - на способность оппозиционных партий вести кампанию на равной основе. Применяются многочисленные формы мелкого злоупотребления политизированными государственными учреждениями.

Во многих случаях эти злоупотребления делают выборы несправедливыми даже в отсутствие серьезных нарушений в ходе выборов.

Таким образом, в Малайзии выборы «не характеризовались широко распространенной мошеннической практикой, такой как набивка бюллетеней или откровенное физическое давление на избирателей, и при этом не было серьезного юридического барьера для сторон, желающих оспорить» (Crouch 1996: 57), но огромные диспропорции в доступе к ресурсам и средствам массовой информации имеют столь «тяжело нагруженные» выборы, что руководящий УМНО был «непревзойденным» с 1950-х годов (случай 1996: 182).

Аналогичным образом, хотя выборы в 1994 году в Мексике были относительно чистыми, конкуренция на выборах была отмечена такой «скандальной несправедливостью», что один наблюдатель сравнил ее с «футбольным матчем», где ворота имели разную высоту и ширину, а в одной команде были 11 игроков плюс судья, в другой - всего шесть или семь игроков» (Castañeda 1995: 131).

Гражданские свободы

В демократических государствах защищается широкий спектр гражданских свобод, включая права на свободу слова и свободу общения, а также на свободу печати. Хотя эти права могут быть нарушены, 14 таких нарушений являются нечастыми и не могут серьезно препятствовать способности оппозиции бросать вызов действующим должностным лицам.

В закрытых режимах основные гражданские свободы вообще либо не существуют, либо существуют на бумаге, но настолько систематически нарушаются, что граждане, гражданские и оппозиционные группы и средства массовой информации даже не защищены от злоупотреблений со стороны государства (например, Казахстан, Узбекистан).

В результате большая оппозиционная деятельность происходит как в подполье, так и в изгнании.

В конкурентных авторитарных режимах основные гражданские свободы официально гарантированы и в какой-то мере защищены на практике. Существуют независимые СМИ, а гражданские и оппозиционные группы могут работать не скрываясь: открывать офисы, проводить публичные митинги и демонстрации, критиковать правительство в средствах массовой информации.

Тем не менее гражданские свободы часто нарушаются.

Политики оппозиции, независимые судьи, журналисты, правозащитники и другие правительственные критики подвергаются преследованиям, арестам и, в некоторых случаях, насильственным нападениям.

Независимым СМИ часто угрожают, атакуют, приостанавливают их деятельность, закрывают или передают государственными союзниками.

В некоторых режимах явные репрессии, включая арест оппозиционных деятелей (Белоруссия, Камбоджа), убийство активистов оппозиции (Камбоджа, Гаити, Кения, Зимбабве), насильственные репрессии протеста (Камбоджа, Эфиопия, Кения) или закрытие независимых СМИ (Россия, Зимбабве) широко распространены. Все эти действия подталкивают режимы к полномасштабному авторитаризму.

В других случаях репрессии принимают более тонкие формы, включая надзор и шантаж, «черный список», отказ в кредите, лицензии, контракте или других государственных пособий для оппонентов и их сторонников из частного сектора. Производится отказ в выдаче лицензий, газетной печати или государственной рекламы независимым СМИ, а также осуществляются многочисленные формы «законных» преследований. В том числе, применение законов о клевете или диффамации (распространение порочащих сведений) против лидеров СМИ и оппозиции.

Практикуется политизированное использование судов, налоговых и антикоррупционных агентств для нацеливания на критиков правительства.

Хотя нарушения гражданских свобод в конкурентных авторитарных режимах не систематические, но достаточно сильное, чтобы заставить оппозицию работать подпольно или эмигрировать. Они явно превышают то, что допустимо в демократии.

Увеличивая риски от критического освещения в СМИ (таким образом, побуждая большую часть средств массовой информации к самоцензуре) и деятельности оппозиции (таким образом, убеждая всех, кроме самых смелых активистов, оставаться в стороне), даже прерывистые нарушения гражданских свобод могут серьезно помешать оппозиции быть способной организовывать протест и конкурировать с правительством.