[Проза] Аджиамбо 14
Автор: @ondantr
Редактор: @nikro
Вот и вернулось все на круги своя. Впереди - морская гладь, а команда корабля продолжает привычную работу. Вот только кое что все-таки изменилось...
Первая часть, Вторая часть, Третья часть, Четвёртая часть, Пятая часть , Шестая часть, Седьмая часть, Восьмая часть, Девятая часть, Десятая часть, Одиннадцатая часть, Двенадцатая часть, Тринадцатая часть
Аджиамбо 14
(рассказ из цикла «Пряности»)
Через день плаванье снова превратилось для команды в тягостную рутину. Матросы занимались своими привычными делами. Свободные от вахты или спали в кубрике, или укрывались от палящего солнца на палубе в тени парусов, ведя пустые разговоры, играя в кости или просто глазели на близкий берег, покрытый редким лесом. Море казалось спокойным, ветер попутным и, чем дальше корабль продвигался на Юг, тем прохладнее становилось. Благоприятная погода стала напоминать милую сердцу матросов Португалию, зато побережье становилось всё пустыннее и выше. Скалы нависали над самой водой, а это значило, что подходить близко к берегу стало опасно.
Родригу перебрался в крошечный кубрик помощника, оставив собственную каюту в полное распоряжение Аджиамбо. Капитан до сих пор не мог привыкнуть к мысли, что кто–то испытывает к нему чувства, которые до этого капитан считал чем–то вроде красивых выдумок благородных сеньорит. Он полагал, что Аджиамбо просто благодарна ему за спасение. Маэстро совершенно забыл о вечере в келье, где девушка впервые поцеловала его. Родригу старался проводить больше времени на верхней палубе, наблюдая за береговой линией, отыскивая устья рек и удобные для стоянки бухты, высматривая опасные рифы и направляя каракку в обход мелей. Сама Аджиамбо не покидала каюты, сидя у кормового окна, и выходила на свежий воздух только вечером, когда большая часть команды спускалась в кубрик. Девушка часто пела на странном для уха матросов языке. Эти протяжные печальные песни выворачивали наизнанку душу Родригу, а помощника Гонсалу вгоняли в уныние.
– Поёт, словно сирена, – ворчал он, стоя рядом с Родригу у румпеля. – Эх, морская наша доля.
– Иди спать, – сказал капитан. – Ты – тоже, – повернулся он к рулевому.
– А, вахта? – спросил помошник.
– Я отстою. Погода хорошая. Ветер умеренный. Пусть кто–нибудь сменит меня в полночь.
– Как скажете, маэстро, – сказал Гонсалу.
Он тронул за плечо матроса, тот отпустил румпель, Родригу перехватил толстую балку и шире раздвинул ноги.
На палубе стало тихо. Аджиамбо замолчала, и ухо капитана начало различать другие привычные звуки, говорящие о том, что жизнь на корабле идёт своим чередом. К плеску воды в кильватерной струе добавились скрип переборок, густой тихий стон такелажа, полоскание паруса, говорящего о том, что ветер немного крепнет. Тонкий, похожий на далёкий писк комаров, звон канатов, удерживающих в нужном положении латинский парус, заставил Родригу поднять голову.
"Можно бы добавить блинд, – подумал маэстро, – Судно пойдёт быстрее, но... Зачем? Аджиамбо, похоже, уснула, а эти черти начнут со шкотами возиться, топать по палубе, да кричать во всё горло".
Капитан ошибался, полагая, что девушка спит. Он понял это, когда услышал за спиной сначала всхлип, а потом шмыганье носом. Родригу обернулся и увидел, что Аджиамбо стоит от него в двух шагах.
– В чём дело? – суровым тоном маскируя растерянность, спросил капитан. – Если тебе нужно на корму? Иди. Там пусто.
– Ты же знаешь – я боюсь моря. Не нужна мне твоя корма. Я и ведром обхожусь, – девушка едва не сорвалась на крик. – А ты бессердечный и жестокий истукан. Ты вроде злого духа по имени Легба – покровителя племени Вакуту. Явился ниоткуда, словно Лиза – сын Маву[1]. Прикинулся другом и спасителем, а сам – ловкач и обманщик, терзающий моё сердце...
– Постой, Аджиамбо. Ничего не понимаю. Кто такие эти Лиза и Легба?
– Спроси у своего монаха. Он считает, что злой дух Легба – сам Сатана. А Лиза – это Иисус. Ты прикинулся Иисусом, а сам...
– Господи! – воскликнул Родригу в отчаянье. – Тебе ли это говорить? Дьявол твоими устами, твоими песнями сам выворачивает мне душу наизнанку. Я перестал спать ночами.
– Это не оттого ли, что тебя терзает раскаянье? Ты обманул меня, заставив поверить, что я нужна тебе. Лучше, если бы я осталась во дворце. Тебе было бы хорошо, если бы Самували перерезал мне горло. Тогда бы и я не мучилась, и ты, не зная, как избавиться от меня.
– Перестань, Аджиамбо.
– А вот не перестану. Что ты хочешь, чтобы я сделала? Бросилась в воду. Тогда смотри. Принцесса Венгеле не боится умереть, – девушка подбежала к борту и, схватившись за канат, встала на перила, ограждающие мостик.
Капитан бросил румпель и кинулся к Аджиамбо. Волна ударила в борт каракки, румпель пошёл вправо, судно накренилось в повороте, и девушка упала прямо в руки Родригу.
– Сумасшедшая, – прошептал да Коста, с трудом удерживая равновесие.
Он опустил Аджиамбо на доски палубы, обнял за талию и заставил подойти к румпелю. Родригу стоило усилий вернуть судно на прежний курс. Девушка стояла, двумя руками обнимая капитана, дрожа и прижимаясь к нему всем телом.
– Ну, разве так можно? – тихо говорил маэстро, вытирая рукавом собственной рубашки слёзы, текущие из глаз Аджиамбо. – Тебе холодно?
– Нет, – едва выговорила девушка. – Сейчас мне хорошо.
– Смотри–ка, – прошептал Родригу, наклоняясь и целуя Аджиамбо в губы. – Твои слёзы похожи на крупные жемчужины. Только солёные. Разве позволено принцессе плакать?
– Ты забыл, что было в келье монаха? Ты забыл, как громко и сильно бились наши сердца? Почему теперь ты такой?
– Какой? – переспросил да Коста, тяжело вздыхая.
– Бесчувственный. Что есть я на твоей лодке, что меня нет. Вот и вздыхаешь так, будто ты, а не я утратила отца, – Аджиамбо снова всхлипнула.
– Глупая, – ласково сказал Родригу. – Я – маэстро судна. Если буду проводить с тобой всё свободное время, что скажут матросы?
– Маэстро – это, ведь, что–то вроде короля. Тут все подчиняются твоим приказам. Какое дело королю до мнения о нём подданных.
– Во–первых, до короля мне далеко, и матросы – не моя собственность. Во–вторых, думаю – твой отец потому и был королём, что считался со своим народом. Если я потеряю доверие и уважение моряков, найдётся в команде свой Самували и устроит мятеж. Понимаешь?
– Не совсем. Ты сам найди такого мятежника и казни его. Чего проще?
– Простые решения – не самые правильные. Вспомни отца. Он, забыв о Самували, предавался утехам, веселью, любви, охоте и другим приятным вещам. Но опасность подстерегла его в самый неподходящий момент, когда он стал беспечен, а значит, уязвим. Понимаешь?
– Да, – печально сказала принцесса. – Поняла. Ты не любишь меня. Иначе жил бы со мной в одной каюте.
– Ты ошибаешься. Быстро, вспоминай, что было в келье монаха?
Девушка вздохнула, быстро вытерла слёзы и немного отстранилась, поправляя волосы, растрепавшиеся от ветра.
– Мы были очень близко. Совсем, как сейчас. Своей плотью я чувствовала удары твоего сердца. Оно билось так сильно, что мне казалось – ему вторит близкое эхо, пряча отголоски твоего смущения в углах комнаты. Даже в темноте я видела тёплый свет, льющийся из твоих глаз. Твой взгляд сказал мне больше, чем твои губы. В тот момент я знала, что ты меня любишь...
– Так оно и есть, – пылко прошептал Родригу. – Я люблю тебя больше жизни. Но...
– Опять это "но"?
– Я – маэстро и отвечаю не только за своё судно, но и за жизнь матросов. Я должен трезво оценивать опасность, определять путь, следить за состоянием парусов и такелажа. Я должен вернуть мужей жёнам, сыновей матерям, парней – любимым девушкам. Но без уважения и дисциплины нашему кораблю – смерть. Ты должна понять это.
– Хорошо, – смирилась Аджиамбо. – Я потерплю. Моему отцу ты был бы хорошим сыном...
– Наверное, – поспешил сказать Родригу. – Но жить в одной каюте с тобой я пока не могу. Понимаешь?
– Да, – голос девушки звучал значительно уверенней, чем пять минут назад.
– Знаешь, что я придумал?
– Что? – глаза принцессы загорелись, отражая свет звёзд.
– Давай, ты будешь чаще бывать на палубе. Пусть матросы к тебе привыкнут. Я скажу Гонсалу... Он придумает тебе лёгкую работу. Это, чтобы время занять, – быстро говорил да Коста, поглаживая нежные запястья девушки. – К тому же ты будешь у меня на глазах, а я не буду так скучать по своей принцессе.
– Можно мне постоять с тобой рядом?
Капитан взглянул на положение звёзд и кивнул.
– Берись за румпель. Я научу дочь короля управлять большой лодкой.
[1] В Африке племена фон считают, что мир произошел от бога Маву–Лиза, который являлся и мужчиной и женщиной одновременно. Маву (луна) – это женское лицо бога–создателя, а Лиза (солнце) – мужское лицо.
дизайнеры @orezaku