[Проза] В преддверии рая. 5 часть
Автор: @ondantr
Редактор: @nikro
Маэстро.
Это слово выбрано не зря.
Быть капитаном - сложная работа. И вовсе не такая приятная, как кажется нам по приключенческим фильмам. Казалось бы - сиди себе в каюте и отдавай приказы матросам.
Но именно капитан ответственен за все. И за то, куда идет корабль и за то, причалит ли он вообще когда-либо к суше...
"Нужно сказать Гонсалу, чтобы прибрались здесь, – подумал маэстро, глядя вниз – на бегущую за кормой воду. – Сколько нас осталось? – спросил он себя, пробираясь обратно на палубу. – Двадцать пять человек, не считая монаха и Аджиамбо. Почти семь месяцев плаванья, и уже столько смертей. Знать бы, насколько долго продержится судно, если случится следующий шторм? Заплатка в трюме долго не выдержит. Сколько нам идти до ближайшей земли? И, где она?"
Родригу облокотился о фальшборт и стал смотреть на воду, удивляясь её лазоревому цвету. Капитан мог бы поклясться, что видит в глубине спины больших чёрных рыб с огромными косыми спинными плавниками. Он отвернулся и взглянул на тень от мачты. Близился полдень. Да Коста тяжело вздохнул и отправился в каюту. Он вынес оттуда нужные инструменты и приказал бросать лаг, отбивая колоколом интервалы по песочным часам. Вскоре он уже наносил на карту приблизительную точку местонахождения каракки...
Ночью он ещё раз определился по звёздам, замерил скорость "Беатрис" и склонился над портуланом. Аджиамбо, не смотря на усталость, не спала. Она сидела на постели, поджав ноги, и не сводила глаз с капитана.
– Ты очень красивый, – неожиданно сказала девушка.
– Да? – рассеянно спросил Родригу.
– Если бы не борода, – смех Аджиамбо вызвал тихое эхо в пустом пространстве каюты.
– Завтра наточу нож и побреюсь.
– Хорошо бы, а то целоваться не очень удобно.
– Тогда сегодня не будем, – улыбнулся капитан, не отрывая взгляда от портулана. – Странно, – пробормотал он, водя пальцем по пергаменту.
– Что странно?
– Иди сюда, – обернулся к девушке да Коста.
Аджиамбо босиком подошла к столу и прислонилась грудью к спине Родригу, обняв его за плечи.
– Ты очень похудел, и почти не спишь. Почему? Что тебя беспокоит?
Капитан мягко высвободился и посадил девушку себе на колени.
– Я – маэстро, и это – мой корабль. Он всё время разговаривает со мной. Вот сейчас, слышишь?
– Нет.
– Тихий щелчок.
– И что это значит?
– Думаю, где-то в кубрике команды из сухой доски вылетел сук. Понимаешь?
– Не очень. Вылетел и вылетел. Эка важность?
– На судне всё важно, и всё время что-то происходит. Море и ветер каждое мгновение стремятся навредить кораблю. А он – живой и жалуется мне на жестокость и силу океана. Если в голосе корабля я слышу боль, значит в такелаже что–то не в порядке. Тихий стон означает, что парусов слишком много и, что нити канатов, соприкасаясь с блоком или деревянной частью корпуса, постепенно перетираются. Рано или поздно один из канатов лопнет. Тогда при сильном ветре какая–то часть такелажа превратится в паутину. Снасти перепутаются, а судно будет, словно раненая птицы, метаться с галса на галс, пока шторм не добьёт его. Или, скажем, вот – не слышно скрипа помпы. Значит, матрос присел отдохнуть. Но море не будет ждать, оно коварно и всегда найдёт слабое место на корабле. В настоящий момент – это усталый человек. Ага. Заработала. Ну и, слава Богу. Поэтому, мне всегда приходиться быть начеку. Слушаю и смотрю – что на моём судне не так. Выскочит гвоздь – жди беды. При новом шторме шпангоут не выдержит шквала. В трюме прибавилось на палец воды, – ищи щель в корпусе. Не найдёшь, значит дыра – ниже ватерлинии. Если нашёл – Господь на твоей стороне, если конечно есть, чем заделать и просмолить. Хорошо, если земля рядом, а корабельный плотник – мастер своего дела. "Помни, – говорил мне старый маэстро Бишу. – В море – нет прямых дорог". Это – закон. Судну всё время нужно лавировать, набирая парусами ветер, сопротивляясь течениям. И если возраст человека определяется количеством прожитых лет, то возраст корабля – числом пройденных лиг. Чем дольше мы болтаемся в океане, следуя при всех рысканьях генеральным курсом, тем быстрее стареет мой корабль. Давай посчитаем. Вчера за день мы прошли двадцать шесть лиг, а фактически – всего двенадцать. Почти в три раза меньше.
– А ещё ты что-то чертишь угольком на дверях каюты, а потом, по ночам, вот как сейчас, сидишь перед этими кусками пергамента.
– Столько происходит всего за сутки, что память иногда подводит. Несколько раз в день на двери я записываю направление ветра, течений, скорость "Беатрис", расстояние, пройденное между каждым измерением. Потом, ночью, мне проще отмечать курс и вычислять местоположение корабля. Эх, было бы у меня больше пергамента, – вздохнул капитан.
– И, чтобы ты с ним делал?
– Записывал бы всё, что происходит. А потом начертил бы собственный портулан. Другим навигаторам было бы легче повторить пройденный нами путь. Поэтому и не сплю.
– Я бы не хотела быть маэстро, – прошептала Аджиамбо, заглядывая в глаза Родригу.
– Да уж. Это – тяжёлая работа. Но она мне нравится, – да Коста нежно провёл шершавой ладонью по щеке Аджиамбо и заставил девушку посмотреть на карту.
– Смотри. Если это – южная оконечность Африки, то мы при западном ветре с таким ходом, учитывая потерянное время в штиле, должны быть вот здесь, – капитан коснулся кончиком ножа точки на карте. – Это – девятьсот лиг строго на восток. Или пятьдесят пять дней после той бури, где мы чуть не разбились на скалах. Правильно?
– Наверное, так и есть. Капитану нужно верить.
– Ничего подобного. Судно находится гораздо южнее. Вот на этой линии, – нож переместился на пять сантиметров ниже пунктирной линии курса. Звёзды не врут.
– И что из этого следует?
– А то, что я не зря боялся течений. Нас сносит на юг. В сутки – на четверть румба. Это очень быстро. Из этого следует, что мы продвинулись на восток значительно меньше, чем предполагали. Теперь я понимаю, почему Неарх так быстро прошёл путь из залива Фарса и обогнул Африку. Ему помогали холодные северные течения. Это потом его флот разметало встречными ветрами.
– Кто такой Неарх?
– Адмирал флота племени греков. Всё это случилось давным–давно. Это был смелый моряк и очень отважный. Думаю, обломки, которые мы видели во время бури на тех злополучных скалах – остатки его галер.
– Значит, он утонул?
– Никто этого не знает. У меня на родине ходят слухи, что кто–то из его людей добрался до Греции, совершив невозможное. Этот портулан, – Родригу осторожно двумя пальцами потрогал край пергамента, – копия карты опытного неизвестного морехода, который умер в незапамятные времена.
– Может, это и был Неарх?
– Вряд–ли, – Родригу задумчиво смотрел на карту. – Надо брать полрумба к северу, – неожиданно сказал он. – Старые моряки говорили мне, что течения всегда идут по кругу. Там, где нас едва не разбило о скалы, наверняка сталкиваются разные течения. Тёплые с холодными. Или наоборот. Насколько велик этот круговорот здесь, никому не ведомо, но рано или поздно эти течения позволят нам вернуться к Африке. Вот тогда ты покажешь мне "Сверкающий холм".
– Да, да. Килиманджаро, – прошептала Аджиамбо. – Мне так жаль отца.
Глаза девушки заволокло туманом воспоминаний. Она положила голову на плечо капитану и обняла его за плечи. Да Коста погладил её по голове, словно ребёнка, ищущего утешения и коснулся носом виска принцессы.
– Ах, эта борода, – девушка вздохнула, отстранилась, вытянулась в струнку и поцеловала Родригу в губы.
Капитан накрыл ладонью пламя светильника, а затем легко поднял Аджиамбо на руки...
дизайнер @orezaku