ПРОЗА. Рассказ «Exotic Matter». Часть 3
Написал длинное художественное повествование – о путешествии по дорогам, городкам и вглубь себя. Размещаю по частям. Продолжение следует.
Предыдущие рассказы цикла:
«The middle of nowhere»
«Burger of truth»
«The portrait of Alexandra Grey»
Звёздное небо над нами было очень ярким. Лобсанг Рампа в своих книгах описывал, как высоко в Гималаях видно, что все звёзды – разноцветные. Хотя он никогда не бывал в Гималаях – по крайней мере, в той жизни, когда был писателем. Здесь, в Нью-Мексико, я не увидел разноцветных звёзд, но небесный узор был более ярким и отчётливым, чем привычное мне небо над Ванкувером.
– Красота! – Фаррух глубоко вздохнул и сделал глоток вина. – Тут самый лучший астроклимат в Штатах – чистый прозрачный воздух и почти всегда ясное небо. Так что, если влюбился в звёзды – нужно переезжать сюда.
– Роджер Желязны в своё время так и сделал, – улыбнулся я. – Он жил в Санта-Фе. Интересно, по его дому сейчас водят экскурсии?
– Жаль, что я его не застал, – грустно произнёс Фаррух. – А насчёт экскурсий не знаю…
Мы сидели на складных стульях возле большого деревянного сарая. Дом Фарруха окружал сад, а в саду стоял сарай с лоджией для наблюдений за звёздами. Мы уже побаловались разглядыванием Луны и звёзд через два телескопа – рефрактор и рефлектор – и уселись на свежем воздухе, чтобы допить вино и спокойно побеседовать.
– Я помню из лекций по истории, что когда Европа увязла в тёмном средневековье, в исламском мире сохранилась наука, культура, знания о медицине, – начал я. – Но такое ощущение, что сейчас колесо истории повернулось в другую сторону. И – наверно, к сожалению, но мусульмане отвернулись от науки и сосредоточились на защите своих традиций. Или я совсем не прав?
– Ты мыслишь стереотипами, – грустно улыбнулся Фаррух. – Во-первых, у Ирана сейчас не только своя ядерная программа, но и космическая. Во-вторых… так получается, что учёные со всего мира стекаются в Штаты и Европу. Мы не привязаны к родным деревням, мы – граждане мира, съезжаемся в научные центры, а они все на Западе. Но это не мешает мне после работы совершать намаз, а моему коллеге Чжану – носить в бумажнике монеты счастья и расставить мебель в кабинете по принципам фэншуй. Наука – это одно, а культура и образ жизни – другое. Хотя в твоих словах есть доля правды. Многие мои единоверцы не интересуются наукой. Чаще они открывают восточный ресторан или магазин специй, чем идут учиться на астрофизика. Но… ведь про католиков можно сказать то же самое, – Фаррух хитро улыбнулся. – Кого больше среди европейцев? Учёных или торговцев?
Я рассмеялся:
– Меня всегда удивляло, как ты умеешь победить в любом споре! Поэтому даже возражать не стану. И всё же… как ты думаешь, исламская культура сыграет хоть какую-то роль в покорении Космоса и колонизации других планет?
– Уже играет, – Фаррух пожал плечами. – Я объясню, как и почему… но сначала ещё выпьем.
Он подлил вина – и я осушил свой бокал.
– Видишь ли… – начал Фаррух. – Если говорить в научных терминах, для меня ислам – это, в первую очередь, патриархат. Мужская культура. Это не значит, что она агрессивная или унижает женщин, вовсе нет. Просто дополнительная капелька приоритета отдана мужчинам. Разумеется, я не говорю сейчас о некоторых совсем диких регионах, где знамёнами ислама прикрывают всевозможные зверства. А Запад… посмотри внимательно на вашу культуру, Ник. Тебе не кажется, что Запад стал слишком женским? Борьба за права чернокожих лесбиянок и культ bodypositive – это лишь вершина айсберга. За последние сто лет, в попытках дать женщинам побольше прав, вы совершенно забыли о правах мужчин. Ты, как мужчина, должен меня понять – тебе было бы неприятно, если бы твоя жена разгуливала по улице в короткой юбке и с полуголой грудью? Или – если она актриса или фотомодель, и ты знаешь, что суть её работы в том, что миллионы мужчин пожирают глазами фотографии её полуобнажённого тела?
– Да, – кивнул я. – Насколько мне известно, многие из этих актрис и моделей очень несчастны. Их красота – для всех и ни для кого конкретно.
– Ты уловил суть, – Фаррух широко улыбнулся. – Западные женщины получили право демонстрировать своё тело везде и всегда. Женское тело прекрасно… но когда видишь столько красоты вокруг себя – эта красота обесценивается. В интернете – тысячи голых красоток, на улицах – миллионы полуголых. И с каждым годом западные женщины всё сильнее жалуются на то, как трудно найти мужчину, тем более – настоящего мужчину. Мы на Востоке умеем ценить красоту. Спроси любую успешную женщину, из этих актрис и моделей – нужно ли им на самом деле внимание миллионов мужчин? Нет, им нужно внимание одного достойного. Но если показываешь себя миллионам – для одного-единственного уже не имеешь ценности, понимаешь?
Я кивнул.
– А теперь главное! – Фаррух поднял вверх указательный палец. – Это имеет прямое отношение к Космосу. Согласись, что покорение новых территорий во все времена было именно мужским делом. Мужчина всегда стремится за горизонт, а женщина сохраняет тепло и уют в доме. Мы идеально приспособлены самой природой именно для этих функций. Я ничего не имею против исключений – есть женщины-астронавты, и мужчины, сидящие дома и ведущие хозяйство. Но согласись – в организации, осваивающей Космос, просто обязан царить умеренный патриархат. Представь себе, что космическое агентство возглавит какая-нибудь талантливая, но взбалмошная и неуравновешенная художница – это же будет кошмар! Да, она пишет прекрасные картины, но её психика совершенно не подходит для управления огромной и сложной организацией. Это как если бы мужчина-воин, какой-нибудь суровый путешественник, вдруг взялся бы управлять салоном красоты. Человечеству нужны салоны красоты и нужно покорять иные звёздные системы. Просто каждый должен быть на своём месте и заниматься подходящим ему делом. Так что, если Запад хочет сохранить свою науку и технику – ему просто необходимо стать более мусульманским. Более патриархальным – если так звучит политкорректнее.
– Я не знаю, как на Востоке обстоят дела, – сказал я. – Но понимаю, о чём ты. Однажды видел на ютубе ролик – парень на мотоцикле проехал Пакистан и Индию. Так вот, меня поразили съёмки в Пакистане. На улицах почти не видно женщин. В магазинах, в отелях, в любых государственных учреждениях – везде мужчины. Мужчины заняты бизнесом, они работают, принимают решения, заняты важными ответственными делами. Возникло ощущение, что в этой стране не встретишь женщину, которая по двенадцать часов в день стоит за прилавком в фастфуде, или мать-одиночку, которая разрывается на трёх работах, лишь бы прокормить детей. Когда смотрел, возникло ощущение, что хоть это и бедная страна – но это же рай! Всё устроено так, чтобы каждый мужчина мог проявлять свою мужественность, а женщин тщательно оберегают и заботятся о них.
– Всё так, – кивнул Фаррух. – Конечно, на Востоке тоже бывают перегибы. Многое зависит от семьи. Кто-то позволяет своим дочерям учиться в университете, а кто-то держит их под замком. Я считаю, что образование нужно. Например, недавно на конференцию сюда приезжала женщина-архитектор из Эмиратов, там собрались строить научно-исследовательский центр. Я смотрел на неё и понимал – вот образец современной мусульманки! Отлично говорит по-английски, получила образование в Европе, но – носит хиджаб. Почему европейцы так шарахаются от хиджабов? Чем хиджаб хуже шляпки или бейсболки? Просто чуть другой стиль одежды.
– Особенно, если на хиджабе – флаг США! – рассмеялся я. – Слушай, я оценил! Это твоя идея, или дочь сама придумала?
– Да никто не придумал, – Фаррух рассмеялся в ответ. – Посмотри фотографии на фейсбуке – девушки в Нью-Йорке носят хиджабы с этим принтом, вот и Самира захотела себе такой же. В Санта-Фе есть ателье, где шьют нашу традиционную одежду – там тоже сразу отреагировали, и теперь в Нью-Мексико почти у каждой мусульманки такой есть. Видишь, как просто сочетать Восток и Запад? Было бы желание – ничего сложного!
– Дело не в хиджабах… – вздохнул я. – Ты затронул очень важную тему – западные люди потеряли свою идентичность. Например, я отправился в путешествие, в основном, ради того, чтобы воспитать в себе мужественность. А то чувствовал себя каким-то бесполым муравьём в термитнике. Школа, университет, работа, дом. Моя семья – не миллионеры, но и голодать мне никогда не приходилось. А боролся… только раз в жизни, за внимание девушки. Долгая была история… я её добился, но недолго у нас всё продолжалось. Как она сама сказала – я помог ей понять, что она действительно лесбиянка… а ведь такая красавица, парни за ней бегали…
– Это всё от психологических проблем, – вздохнул Фаррух. – Иншалла! Мы верим, что воспитание в исламских традициях ограждает ребёнка от многих травм, которые могут привести… к тому, о чём ты рассказал. Я раньше был, скорее, гомофобом. А теперь – мне этих людей жалко. У каждого из них внутри сильная боль. Он не знает, кем быть – мужчиной или женщиной. Не знает своего места в жизни. Ислам в этом плане прост, кто-то даже скажет, что примитивен. Но наша религия всегда подскажет человеку, что для него в жизни есть место – пусть не роскошное, но подходящее.
– Запад – это культура бунта, – произнёс я. – Наше общество построено людьми, которые не хотели мириться с тем местом, на которое им указывали – родители, общество, законы.
– Забавно видеть, как Восток и Запад дополняют друг друга, – улыбнулся Фаррух. – Я много думал об этом. Мне видится так, что ислам – это духовный путь для мужчины, а христианство – духовный путь для женщины. Мужчины мыслят прямолинейно, женское мышление более изящно, в нём такие невероятные узоры! И как бы удачнее сказать – женщины просто обожают самопожертвование. Всё христианство основано на культе самопожертвования. Ислам – он другой. Есть чёткие, простые и понятные правила, следуй им – и жизнь удастся. И в исламе нет страха перед Богом, как в христианстве. Это тонкий момент, но Аллах никому не внушает страха. Нас учат испытывать стыд за свои провинности. Мне может быть очень стыдно перед Аллахом за какие-то свои поступки, но страха перед Ним я не испытаю никогда. Например, мне стыдно за то, что я пью вино сейчас. Но я знаю, что совершил много такого, что искупит эти мелочи. Например, вырастил приёмную дочь.
Я с удивлением посмотрел на Фарруха – теперь многое прояснилось.
– Да, Самиру мы удочерили, – кивнул он. – Её подбросили к дверям больницы сразу после рождения – неизвестно, где и как она родилась. Скорее всего, среди бедных рабочих из Китая, их в городе немного, приезжают-уезжают. Наша община жертвует для больницы деньги – и нам с Кэтрин помогли упросить процедуру усыновления. Я знаю, что спас жизнь этому ребёнку, дал ей то, чего не дали бы ни родители, ни детский дом. И я знаю, что Аллах мною доволен.
Автор: @eldar-adov
Редактор: @ladyzarulem
Публикация: @stone
18.09.18
