LXXVIII. Зеркало. Да, мы варвары! Мы хотим быть варварами!
На трибуне перед толпой эмоционально говорит молодой мужчина с черными усами. Его речь напоминает скорее крики и гиперактивность конечностей, чем произношение слов.
За этим выступлением со стороны западного въезда наблюдал человек в сером плаще. Его взгляд был абсолютно не похож на взгляды, окружающих его зевак. Это был Странник. Казалось бы, это обычный случай для этого времени, однако Странник четко знал, что в данный момент решаются судьбы десятков и сотен миллионов душ...
«Да, мы варвары! Мы хотим быть варварами! Это почетный титул. Мы омолодим мир!» Так Гитлер с пафосом ораторствовал за столом в 1933 году, принимая эпитет, который немцы исторически ассоциировали с принижением и подчинением.
Успешные лидеры не следуют традиции слепо, и они также просто не затыкают пробкой прошлое. Это касалось правительств Фридриха Великого, Бисмарка, Густава Штреземана и Пауля фон Гинденбурга. Хотя нацистская пропаганда ставила Гитлера в компанию трех из этих немцев, он считался самым лучшим лидером.
Сам он находил в прошлом и настоящем только провалы и крах, обещая немцам идеальную новую эпоху. Как австриец, который стал гражданином Германии только в 1932 году, Гитлер не имел глубоких германских корней, был легковозбудимым человеком, погруженным в самого себя. Он мало интересовался германской историей, за исключением ее полезности для продвижения своей карьеры. В 1928 году он был, по словам современного биографа, «мелким политиком, мало известным за пределами Южной Германии, и... частью экстремистского крыла баварской политики».
Расклад
Захват власти в 1933 году нельзя считать явной германской победой. Его партия никогда не пользовалась поддержкой большинства немцев, и ее успех пришел только во время кризиса и путем однобокой поддержки уязвимых социальных групп и хорошо организованного лобби. Ни одна группа так последовательно и постоянного не голосовала за национал-социализм, как untere Mittelstand (untere Mittelstand на нем.) — среднее сословие, мелкая буржуазия, которая в среднем составляла более 50% членов партии между 1925 и 1932 годами. Немцы, поддерживавшие национал-социализм до выборов в марте 1933 года — последних свободных выборов до того, как закон Гитлера о предоставлении чрезвычайных полномочий правительству не превратил Германию в страну одной партии — голосовали за избавление от боли и нищеты. Они давали позитивный ответ на вызывавшую в то время доверие программу экономического облегчения, политических реформ и национальной безопасности. Пока месть и репарации были главными мыслями большинства, лишь о немногих можно сказать, что они голосовали за ведение мировой войны до последнего человека или за уничтожение шести миллионов германских и европейских евреев.
Однако 43,9%, которые получили национал-социалисты во время голосования в марте 1933 года, — самое высшее достижение партии — нельзя считать только результатом личных корыстных интересов. Это произошло менее чем через неделю после сожжения Рейхстага и среди наглых нацистских запугиваний, видимых всем. Лишь немногие избиратели могли не заметить темную и безрассудную сторону национал-социализма. Дополнительные примеры не требовались.
Амбивалентность продолжала окутывать успех нацистов. В то время как некоторые заявляют, что к 1938 году 9/10 немцев «верили в фюрера», также нельзя отрицать распространявшееся индивидуальное и организованное сопротивление режиму на протяжении 12 лет нацистского правления. Оно включало в себя и организованные проволочки рабочих на производственных линиях, и проклятия церковью безнравственных погромов — вплоть до усилий аристократов взорвать Гитлера. Партия правила только при помощи страха и террора и совсем не преуспела в превращении Германии в добровольное, сплоченное национальное сообщество, которое пропагандировалось.
Несостоятельность
Тем не менее, для народа с такой долгой историей, с навязчивой идеей иностранного вторжения и самоограбления, сопротивление бледнеет перед действиями или бездействием такого количества немцев в допуске самого разрушительного из когда-либо появлявшихся хищников в свою среду. На заднем плане оказались чрезвычайные обстоятельства, которые, хотя и спорно, могли привести любую другую нацию того времени к надлому. Позорное военное поражение в 1918 году, после мифических ожиданий того, что принесет война, усугубилось жестокими военными репарациями в 1921 году. К этим шокирующим факторам добавились экономический обвал и безработица, которые раньше никогда не видели в таких масштабах. В то же время новое правительство после тринадцати лет либерально-консервативного правления не могло предоставить никакого верного избавления от углубляющегося кризиса.
Есть бы такие несчастья одно за другим не случились с Германией, если бы правительство Веймарской республики оказалось способным спасти страну, национал-социалисты могли бы остаться экстремистской группой. Результаты ежегодных выборов после 1925 года дают ясно понять, что поддержка возрастала и падала в соответствии с успехами правительства по обеспечению выхода из кризиса. Решавшее проблемы веймарское правительство очаровало бы гораздо больше немцев, чем все громкие напыщенные речи Гитлера. Однако ни либералы Эберта, ни консерваторы Гинденбурга не смогли помочь германскому народу в самые тяжелые для него дни. В итоге именно этот факт дал Гитлеру, политику, который знал, как заполнить пустоту обещаниями, решающее преимущество.
Угроза успешного коммунистического государственного переворота особенно пугала зажиточную и беднейшую часть среднего класса Германии. Средний класс хорошо понимал, что такое правление еще больше уменьшит их личную собственность и ухудшит условия жизни. Большинство немцев также имели основание считать, что коммунистический государственный переворот более реален с правительством левых либералов, чем правых консерваторов. После того, как Гинденбург стал президентом Веймарской республики в 1925 году, защищаясь от этой возможности, установили барьер. В итоге было отдано предпочтение захвату власти национал-социалистами.
Игнорируя законные средства и не гнушаясь насилием, партия Гитлера представила себя, как ни с кем не сравнимых специалистов по решению проблем и безжалостных мастеров исправления того, что было не так. Не видя способа уйти от Веймарского опыта и называя Гинденбурга и иностранные державы виновными в своем бедственном положении, увеличивающееся число избирателей просто понадеялись на магию Гитлера. Они хотели, чтобы он освободил их и наказал виновных. Для многих гордых немцев, которые потеряли все и у которых почти не осталось ничего, что можно терять, этот подход — «все или ничего» — казался на завершающей фазе борьбы идеальным посланием. Но те, кто его принял, должны были знать: он, по крайней мере, означает войну с внешними врагами и «пятые колонны» дома.
Вопрос: Какой француз утверждал, что он сын Гитлера и даже издал книгу на эту тему?
И помните, первый правильно ответивший в чате Scintillam будет щедро вознагражден (10 золотых). А комментарий, понравившийся больше всего, не останется незамеченным. Автор этого комментария получит 10 золотых. Также напоминаем, что три лучших автора, кто напишет в тег chaos-legion в течении этой недели, получат по 50 золотых.
Контакты
Чат Легиона Хаоса в телеграм: Scintillam
Почтовый ящик для желающих стать авторами: vpchaoslegion@gmail.com
Личка в телеграм: varwar и mamasetta
Тег: chaos-legion