Промышленность дореволюционной России. Новолялинский бумажный комбинат в 1913-1918 годах. Рассказ очевидца. Глава 17
Автор @demidov
После свержения царя и ареста министров в первое же воскресенье по просьбе кадровых рабочих механической мастерской Скорынин созвал собрание в конторе мастерской, где в первую очередь был поставлен вопрос об изгнании Шемейтко из Ляли.
Для решения этого вопроса Скорытин по телефону пригласил директора Бергетрема. Директор немедленно явился, узнал, в чем дело и сказал: «Все это так скоро сделалось, что я не ожидал, но о Шемейтке я вопроса решить не могу, об этом надо говорить с управляющим округом, да я и не знаю, кого же назначить на его место». Директору ответили, что на должность механика вполне подходит Скорытин.
Так и не решив вопроса, директор ушел. Но в тот же день гудком созвали собрание всего комбината, на которое явился директор и заместитель управляющего Рюмин. Собрание было в бумажной фабрике. Сразу же приступили к вопросу о Шемейтко. Рюмин категорически заявил, что не допустит выбирать механика, он должен быть назначен администрацией.
Некоторые рабочие, которые не знали Шемейтко, стали его защищать, но рабочие механической мастерской категорически заявили, что Шемейтко до работы не допустят. Кузнец Распопов сказал: «Вот нам бы в механики Генинга Элиса Карловича, хороший человек!» Это подхватил директор: «Да, он мне писал, что может приехать в Лялю, я ему дам телеграмму, и он приедет». На этом и разошлись.
На другой день Шемейтко попросил, чтобы собрали рабочих механической мастерской, и он сам поговорит с рабочими. Скорытин объявил об этом рабочим, и вечером они собрались в модельной мастерской. Туда же пришел Шемейтко. Он стал извиняться перед рабочими, а потом стал рассказывать свою биографию. В это момент столяр Гоголев (он был высокого роста) взобрался на верстак и закричал громовым голосом: «Товарищи! Что мы будем слушать его сказки!? Долой его и кончен разговор!» Тут все остальные рабочие вскричали: «Долой, долой!» Шемейтко одел шапку на голову и вышел, а за ним несколько рабочих, они его вывезли на тачке за проходную. После этого никто Шемейтко не видел.
Вскоре после этого приехал Генинг и принял все дела механической и строительства целлюлозного завода. Как будто в механической все успокоилось, но не тут-то было! Акционеры все надеялись, что это все временное явление, когда рабочие вмешиваются в хозяйственные дела, и начали постепенно механическую упразднять. Для гвоздильно-шурупного завода приняли пожилого техника Балышова, и завод от механической отпал.
Слесарей постепенно стали переводить по другим цехам, а многие стали увольняться, и им с удовольствием давали расчет. Финны все, как из механической, так и из бумажной фабрики, уехали на родину, в том числе и мастер гвоздильного завода, на место которого назначен был я. Остались финны — механик Генинг и директор Бергстрем, да мастер бумажной фабрики Пипирнен, который женился на русской, и она не хотела с ним ехать в Финляндию. Пленные тоже почувствовали свободу. Полицейских всех арестовали и направили на фронт.
Продолжение следует
От автора : Данный цикл основан на воспоминаниях сотрудников комбината, в первую очередь Феликса Иосифовича Андруховского, поэтому , для большей исторической достоверности, повествование ведется от его имени . Отдельная благодарность сотрудникам Новолялинского краеведческого музея за содействие в подготовке цикла
Изображения из архивов НЛКМ , ВГИАМЗ и с лицензией ССО
