Из хроники Великой степи
Одарили бы степь океаны, будут овцы опять жировать, может, древнее племя жуаней будет с ними в степи кочевать. Кереиты, меркиты, найманы – бесконечное множество их, курыкане, сяньбийцы, кидани на просторах моих голубых.
И звенят ковыли златострунно, где-то степь сотрясает табун, это скачут великие хунны – Человек переводится Хунн. Степь такие отпела народы, здесь такие звенели дела, знали зло и добро от природы, но иного не ведали зла…
Я живу, я ведь помню об этом, во мне смешано столько кровей. Неужели опять этим летом не даруют муссоны дождей?
Не умирают во мне…
Кони бегут и бегут вдоль Онона. Ханское золото древней земли –тысячелетья горят раскалёно солнцем палимые здесь ковыли. Будто бы чуя невзгоды, походы, лони свой бег замедляют опять. Через века оживают народы, время бежит и бежит во мне вспять.
Сильные воины, женщины, дети – тысячи смуглых, воинственных пра… Скачут и скачут до края планеты, пляшут, смеясь, у ночного костра. Снова живут во мне бабушки, деды, пращуры – воины и пастухи не умирают во мне! Их победы, их поражения, песни, стихи…
Снова смеются, рожают и плачут. радостный праздник при полной луне. Не умирают во мне, и всё скачут предки до края планеты. Во мне.
Я смутно слышу конский топот. И вижу контуры коней. Какая ночь! Ковыльный шепот над степью сладостной моей. И все овеяно дремотой, и серебром блестит луна, и грива с тонкой позолотой над близким озером видна!
Но дикий, пьяный, хамский хохот внезапно слух мой оскорбит, И глохнет сразу конский топот, и кувырком луна летит… И станет сердцу больно-больно! Степь, оскорбленная, не спит. И долго-долго недовольно Ковыль, встревоженный, шумит…
Я спал в степи и был природой как сын, как сын ее, любим, как грива с тонкой позолотой над близким озером моим...
Ах, как поет в ночи монголка, и серебром звенит мотив, и дивный голос дивно тонкий, за переливом – перелив! Мелькают в этих переливах, то затихая, то звеня: и блеск луны, и ветер в гривах, и бег строптивого коня.
И дивный голос дивно звонок, до дрожи душу бередит… То, плача, белый верблюжонок, осиротев, в степи стоит. То воды вольного Онона, то Керулена берега. И мчится всадник окрыленно, и низко стелется урга.
То смех заливистый монголок, то степь ковыльная звенит! И я – жемчужины осколок – на миг с жемчужиною слит…
Докатилась степная стихия от великой китайской стены до последнего моря Батыя, но последние всплески волны никаким не опишешь глаголом, а былого никто не вернет, только острая грусть по монголам иногда меня в сердце кольнет.
Где рассеялось дикое племя, как затих неземной ураган, породив каторжанское племя, что не может найти берега? Что за лица, оставив погосты, забрели далеко – далеко! И такие воздвигли форпосты, чтоб Европе дышалось легко.
Дышит степь океанской печалью, бьются волны о берег страны, русский берег – моё Забайкалье у великой китайской стены…
______________________
Фотографии разных лет. Забайкальская степь и плиточные могильники. Сделаны во время командировок. Авторы Александр Калашников, Баир Дугаржапов, есть и мои снимки.
Все стихотворения мои. Публиковались в периодике, книгах, на сайтах. В данном контенте эти фотографии и стихотворения собраны впервые.
__________________________________
Подписывайтесь на мой блог! @azarovskiy - это уникальность всегда и во всём!