Псков, братство путешественников, белые ночи и что такое вписка. Навстречу белому сиянию, фрагмент 6

Продолжение истории о моём путешествии автостопом на Соловки. Поскольку открыл для себя Мапалу, буду выкладывать её здесь тоже. Начало истории на Голосе. С тех пор Псков стал городом моих друзей.

День третий

В ожидании, пока выйдет на связь мой хостер Михаил, прогуливаюсь в сторону Кремля. И вдруг возле меня останавливается велосипедист:

— Привет! Ты тоже путешествуешь?

Моего нового псковского знакомого зовут Дамир. Он показывает мне Кремль, мы гуляем по набережной. Здесь, над рекой, я впервые увидел бледно-золотое свечение бесконечных северных закатов. Раньше, оказывается, эта полноводная река и её притока назывались Великая Пскова и Малая Пскова, потом от одного названия осталось только слово Великая, а вторая речка стала называться просто Пскова.

Ещё Дамир рассказывает о своих дорожных приключениях. Однажды он отправился автостопом в Иран, но где-то, под Москвой, понял, что дорога зовёт его совершенно в другом направлении. Он просто перешёл на другую сторону трассы и поехал в Латвию и дальше в Европу. Бывал он и в Украине, признаётся, что Киев — один из любимых его городов. Говорит, что у псковичей нет агрессии по отношению к украинцам.

Руководствуясь вековым, неписаным правилом братства путников, он хочет сделать какой-нибудь подарок и протягивает мне светоотражающую ленту. У меня в рюкзаке несколько слэп-браслетов, и я отвечаю, что кому-то, возможно, она будет нужнее. И только когда этот влажный псковский вечер я смогу рассматривать лишь через зеркальную оптику памяти, я с сожалением подумаю о том, что ленточка Дамира была бы куда ценнее, чем типичные сувениры с прилавков. А тех, кому нужен светоотражатель, Вселенная непременно сведёт со мной, ведь у меня есть лишние браслеты.

Дамир исповедует ислам. В этой связи вспоминаем гуру автостопа Антона кротова, который несколько лет назад тоже стал адептом этой религии. У мусульман сейчас рамадан, в этот месяц они могут вкушать пищу только после наступления темноты. Для мусульман, живущих на Севере, это может стать настоящей проблемой, ведь выше 60 градусов летом темнота вовсе не наступает. В таком случае, говорит Дамир, предписывают ориентироваться на ближайший город, где ночью темнеет, например, на Москву.

Когда я посмотрел на часы, у меня началась ещё одна стадия удивления от путешествия. Была половина одиннадцатого, а день даже не думал отступать, на улицах было совершенно светло.

Вышло так, что сэлфи с Дамиром — единственная фотография с героем этого повествования. Пока я был в пути, мне хватало просто живого общения, и только вернувшись домой, я увидел эту свою недоработку.

Встречаюсь с каучсёрфером Михаилом, и мы отправляемся на вписку:

— Сейчас мы немного пройдёмся, и нас настигнет автобусная остановка.

По дороге рассказываю Мише свою историю и удивляюсь, с каким тактом и вниманием он слушает. Такое умение слушать и живой интерес к собеседнику — редкое качество даже среди людей с большим опытом общения.

Он вписывает меня у своего друга Кости. Здесь мы пьём пиво и знакомимся, а потом выходим и берём ещё. После десяти вечера продажа алкоголя запрещена, но кого и когда это останавливало? Берём на вынос коньяк и „Львовское 1715“, беседуем на лавочке, под покровом синих полночных сумерек. Правда, я ограничиваюсь пивом, так как завтра мне снова в дорогу. Беседуем о жизни, о бессмысленных смертях псковских десантников.

— Надо познакомить тебя с моими сотрудниками: „Вот, смотрите, это бандеровец“, — говорит на прощание Михаил.

Костя угощает меня, чем богато его холостяцкое жилище: бомж-пакет (так в России называют макароны быстрого приготовления, которые у нас выпускают под маркой „Мивина“), хлеб, майонез и килька „для вкуса“. Со всем этим он оставляет меня на кухне сооружать себе нехитрый ужин.

Вот это и есть классическая вписка, где в твоём распоряжении ванная и кухня, и ты сам заботишься о своём пропитании, а по возможности, и о пропитании других. Я ужинал и думал об открытости мира, о том, что даже с очень скромными средствами можно спокойно перемещаться по всей поверхности Земного шара. Мир открыт, и свою свободу, на самом деле, ограничиваем только мы сами.

День четвёртый

Сегодня решил себя пожалеть и выспаться до девяти часов. Пил утренний чай, постил фотки в интернете и слушал песню Евгения Клячкина, которая всегда ассоциировалась у меня со Псковом.

Помнишь этот город, вписанный в квадратик неба,
Как белый островок на синем,
И странные углы косые...
Жаль одно, что я там был тогда, как будто не был.

Стены этих храмов по глаза укрылись в землю.
И добрые седые брови,
И в желтых бородах - улыбки...
Неужели ты в ответ не хочешь улыбнуться!

Камни нас в лицо узнают и запомнят - камни.
Ну, разве нам с тобой не ясно, Что все устроено прекрасно…
Лица их в морщинах, тяжкие тела их - помни.
Так лежал бы человек, спокойно глядя в небо…

Разбудил Костю, поблагодарил его за ночлег и отправился в путь, навстречу открывающемуся мне миру, в сторону Питера.

Транспорт во Пскове ходит чётко по графику, расписание висит на остановках и даже на сайте мерии. Целый час пришлось бродить в районе вокзала, потому что нужный мне девятый автобус ходит с большим интервалом.

Подошёл к женщине, которая на выезде из Пскова продавала плетёные корзинки и лапти.

— С Богом, — сказала она мне. — У меня лёгкая рука. Тебе обязательно повезёт.

Как только стал на трассе, сразу остановился микроавтобус с логотипом „Ваш родник“.

Продолжение следует. Подписывайтесь, будет интересно.

Это не фейковый аккаунт, если что, позвоните во Псков, в магазин, где мы брали пиво после десяти или зайдите на страницу верификации.