Бегство в Святую Землю. Как мы с мужем дошли из Швеции до Канар на яхте стоимостью 1200 €. Глава 2

Начало истории здесь https://golos.io/@sonjka-meduza

Нас, конечно, очень не хотели пускать в Израиль. Через границу Таба-Эйлат вообще пройти не просто, очень высок градус израильской паранойи. Особенно, если синайский штамп в твоем паспорте просрочен на полгода, нет денег заплатить штраф, а цель посещения придумана на ходу. Еще мы беспокоились насчет мифической Тайной полиции, но она на нас наплевала. Зато на той стороне девица церберского типа по очереди увела нас к себе в комнату и допросила на характерном израильском русском. Наша легенда, что мы едем волонтерить на ферму по изготовлению козьего сыра, её не прельщала. Она всяко пыталась вывести нас на чистую воду, спрашивая год рождения и имена родителей той подруги, которая типа посоветовала нам сайт workaway. Чуяла, что нас только пусти, и мы обоснуемся на эйлатском пляже. Но дала визы на три месяца: такие бумажки, никаких отметок в паспорте. А мы если и собирались растить еврейские гранаты и доить коз, сразу раздумали, как только увидели пляж с кучей палаток. Вот буквально: проходишь КПП, он прямо на берегу, и видишь во тьме первую палатку. В этот месте разрешен кемпинг, поэтому там живут всякие студенты-туристы-любители семейного отдыха на природе, не готовые платить 200 евро в сутки за ближайший отель, а также те, кому в долгосрочной перспективе жить особо не где. Тут мы и примкнули ко второй категории, и следующие почти три месяца укреплялись в статусе бомжей.

Надо сказать, израильский бомж живет значительно лучше дахабского землевладельца. Во всяком случае, в плане еды. На помойку в Дахабе выкидывают только пакеты и коробки, и их едят козы. Вообще такого контраста по одну и по другую сторону границы я не видела, разница в ценах соответственная. Тут придется начать воспевание ресайклинга. Немного денег нам прислали, мы купили газовую горелку и палатку. И пошли искать помойку мечты. Она нашлась – специальная от фруктово-овощного магазина, в ней было все, вплоть до рукколы, личи и проростков пшеницы. И никакой гниющей гадости типа рыбных голов, а рядом кран, чтобы все помыть.В питерских магазинах такого дешево не купить. Течет молоком и медом эта земля, реально течет, вот идешь – а кругом вкусные рулетки лежат, такие в магазине по 32 шейкеля, просто на бордюре или на скамейке, кругом никого. Правда, мы моментально потеряли свои планшеты, тупо где-то забыли. В качестве расплаты, так сказать. Над нами взял шефство товарищ с бородой, из категории постоянных пляжных обитателей, и тащил нам по утрам завтраки из ближайших отелей. Короче, первое время Леха круглосуточно жрал, восстанавливался после темы с добычей пропитания в природе.

Но не за тем мы ехали, чтобы обживать помойки. Вроде как с нашими туристическими визами на работу было не устроиться, на границе сказали, что по закону мы даже волонтерить не имеем права. Но мы находились в самом центре циклона, мир вращался вокруг нас и все было возможно. Несколько дней мы прожили в Иерусалиме. Оставалось немного денег, и мы остановились в старом городе, в Swedish hostel (видимо, заклинательная магия) на David street (видимо, она же). Тут с нами случилась история, которую я где-то уже рассказывала, но она имеет для меня такое большое значение, что я повторю.

Пошли мы гулять и набрели на Гефсиманский сад. Это тот, где состоялась в свое время Тайная Вечеря. Сам сад закрыт, в нем копошится садовник- араб и растут Оливковые Деревья. Я никогда не видела таких толстенных, старых, корявых и бородавчатых олив. Одна, самая корявая и бородавчатая, росла лежа, подпорки уже не помогали. Тут садовник увидел меня и говорит
- Эта олива растет здесь со времен Иисуса, ей 2000 лет
Надо сказать, в том окружении это не звучит чрезмерно. Я спрашиваю
- Наверняка у нее есть целебные свойства?
Он просиял и рассказал, что из ее листьев готовят вери стронг любовный напиток, бесплодные зачинают, фригидные начинают хотеть, а импотенты- мочь, а те, кто думает, что у них и так все ништяк, пусть попробуют и увидят разницу. И дал мне ветку. Мы попробовали и увидели. Как он сказал, курс приема с целью зачатия – месяц, а мы выпили один раз. Но одну такую душу мы к себе приманили, только она вселилась не сразу, а через полгодика, чтобы мы успели немного пояхтовать.
Потом нас позвала к себе жить мусульманская пара, в которой она была родом из Краснодара, а он – местный палестинец. Шестеро детей, седьмой на подходе, дом в арабском квартале, беседы об Аллахе, тотальное гостеприимство и вкусная еда. Мы познакомились в очереди за баклажанами, и они немедленно увезли нас к себе домой. А уж потом мы решили больше не тянуть и ехать в Тель-Авив рубить бабло.
С пляжа нас вечером погнали, мы пристроились на гадком пустыре на первой линии, его загородили забором под будущий отель, но на тот момент на нем обитало только дикое кошачье семейство, и парами забредали иногда с ближайшего пляжа представители влиятельной гей-организации Тель-Авив прайд. Рядом с гейским располагался ортодоксальный пляж, закрытый, он работал посменно, день для мужчин, день для женщин, и с горы было видно, как тетеньки в одежде, чулках и беретах заходят постоять в воде.
Мы пришли в куцую Марину, и оказалось, что на ремонтом дворе очень нужны рабочие. Как выяснилось потом, это потому, что на этой работе мало кто выдерживает больше недели, так что берут всех, и негров- нелегалов, и странных русских, которые собрались заработать на яхту. Леха проработал немного вместе с негром из той самой Эритреи, он ему рассказал, как бежал через Судан и Египет, как их переправляли горными тропами в обход Израильской границы, и несколько человек по дороге умерли от обезвоживания. Через пару дней он ушел, видимо, не для этой жизни прорывался в Землю Обетованную. Леха проработал почти два месяца, кажется, поставив рекорд.
Хозяином там был марокканский еврей Ави, бухгалтером и админом- его жена. Сын тоже находился при деле, но делать особо ничего не умел. Вообще лодки в этой Марине приходили в упадок, не то, что на Майорке, где за 100 евро ты можешь с ходу пристроиться полировать специальной пастой всякие железки на супервылизанной лодке. Ави платил 300 шейкелей в день. Это по тогдашнему курсу было чуть меньше 70 евро. Но надо было не полировать железки и даже не лакировать деревяшки, такими мелочами там не страдают. А зачищать днища от ядовитой необростайки, шкурить стеклопластик, +40 в тени, но тени нет.

Я тоже сделала попытку, к замешатешьству Авиной жены. Поработала два дня, медленно и плохо, ностальгируя по Майорке, потом два дня правая рука не поднималась после шлифмашинки. Тут в мою питерскую квартиру нашлись жильцы, и я подписала себе вольную от каторжного труда, переквалифицировавшись в домохозяйку без дома , которая готовит в парке на газовой горелке обед, чтоб отнести чумазому муженьку. После работы мы шли выменивать 50 евро в лодочный фонд, а остального более-менее хватало на ужин с вином. Так мы решили собрать пару тысяч, пока визы не кончились, и валить в Швецию. Вечерами мы зависали за поиском вариантов на шведском сайте «из рук в руки».
Конечно, снять жилье нам не светило, надо знать местные цены. Отчасти по раздолбайству, отчасти из эксперимента, отчасти потому, что мы вошли в фазу полной замкнутости друг на друге в качестве подготовки к океанским будням, мы не попытались опробовать систему коучсерфинга. Так и проторчали на гадком пустыре больше двух месяцев. Я агитировала за переезд на кладбище, такое прекрасное старое кладбище в парке, со склепом, на замке, но можно перелезть. И к работе ближе. Правда, там росли страшенные колючки типа прощай, подошва, все равно достану. Один раз мы там все же переночевали, и словили внимание одного женского духа типа суккуба, так что пришлось возвращаться на пустырь. Там нас до поры не трогали, только в самом начале сперли из кустов вещи и палатку, потом мы их прятали понадежней, и еще пару раз резали ночью следующую палатку, но денег не нашли, деньги мы клали под пенки.
Так мы и жили, в шабат ночевали в хостеле в качестве отвисона, ездили в Цфат, ходили от него пешком на Киннерет, то самое Галилилейское море, по водам которого гулял известно кто, а апостол его Андрей доставал пескарей. Потомками тех пескарей нас угостил рыбак, не иначе, потомок того Андрея. Удивительное место, вроде ничего особенного, но очень заряжает и расслабляет. Я занималась лехиной шведской визой, это оказалось не самым простым мероприятием для русского в Израиле. Пару раз ездили в Иерусалим в консульство с кучей самопальных бумажек, я что- то плела, и наконец визу дали. У меня еще оставался финский мультишенген. Тут неожиданно лехина старая знакомая прислала нам денег, видимо, вдохновившись нашей историей. Да и силы кончались. И мы решили не тянуть до последнего дня, а лететь уже скорее.