Ближе к космосу и дальше от цивилизации: какие порядки на первом в мире космодроме «Байконур»

Когда новый экипаж пилотируемого корабля «Союз МС-06» одевают в скафандры, а потом отправляют к ракете, туристов выстраивают их провожать в живой коридор. Большая часть провожающих американцы, и не только потому что в этот раз летят сразу два астронавта из Штатов, но и потому что это удовольствие не из дешевых.

- Поразительно, - говорит старичок-американец, у которого на шее висит надпись «турист» своему еще более пожилому товарищу-американцу. - Они купили автобусы! Я был здесь пять лет назад, тогда астронавтов увозили к ракете на таких очень старых автобусах, я думаю, из 60-х. Это очень странно, зачем они заменили их? Я полагал, что здесь специально ничего не меняют, чтобы сохранить атмосферу, чтобы это выглядело, ну, ты знаешь, будто бы ретро.

В Байконуре все «будто бы ретро»: и здания, и памятники и персонал может быть еще даже Гагарина видел.

Особый режим

Формально Байконур отделен от остального Казахстана бетонной стеной и несколькими КПП. На территории внутри бетонной стены действуют законы России и все расчеты в рублях, но официантки не всегда умеют читать на русском, сотовые операторы приветствуют на территории Казахстана, а на всей территории нет ни одного банкомата российских банков.
Трудно понять чья это все-таки территория. Местных пускают сюда по регистрации, остальных или по приглашению жителей или по туристическому разрешению или по разрешению Роскосмоса. Есть еще четвертый метод: через дырки в заборе. Так делают, например, верблюды, которые идут в Байокнур за свежей зеленью. И еще любители экстрима. Те пробираются не только в сам город, но и даже на космодром.
При системе безопасности Байконура это сделать несложно. Разрешения готовятся неделями, но похоже, что никто никогда потом их не выдает и не проверяет.
Перед въездом в город нас заставили бросить авто: его оказывается необходимо оформлять отдельно, поэтому нас, не спросив документов, садят в маленький автобус Роскосмоса и везут в Байконур так.

- Паспорта готовить? - спрашиваю у женщины-сопровождающей.

- Да не, - говорит она. - Так.

Так мы и попадаем на территорию города с особым режимом, с чемоданами в руках, в которых может быть камеры и штативы, а может быть афганистанский гашиш или оружие массового поражения какой-нибудь запрещенной группировки. За четыре дня, проведенные на территории всего комплекса (будь то съемная квартира или пять метров до ракеты) никто ни разу не попросил ни у кого из нас хотя бы паспорт, не говоря уже о каких-то конкретных разрешениях на нахождение в городе.
На пусковую площадку с улицы попасть уже не так просто, а вот к ангарам вокруг нее можно заехать со степи. В сети регулярно появляются фото «самостоятельных туристов», которые живут в стареньком «Буране», «припаркованном» всего в паре километров от «Гагаринского пуска», с которого отправляют космонавтов на орбиту, там же жарят сосиски на костре, по ночам любуются звездами. Заброшенных ангаров и старой техники тут достаточно в округе. Последними экстрималами, пробравшимися на сам космодром стали канадцы и белорусы, но, вообще, такие туристы-дикари тут не редкость.

Местные и не местные

Посмотреть на ракету — развлечение для приезжих.
Глава корпорации «Мир» из США Дуглас Граймс, который два десятка лет занимается организацией туров по Сибири, Средней Азии и отдельно на космодром, рассказывает, что на «Байконур» через турфирмы едут друзья космонавтов, фанаты космоса и науки и просто те, кто уже не знает, чем себя удивить. Все разрешения готовят долго, хоть и не сложно, поэтому многие планируют поездку за год, а то и за пару лет.
Местные пожимают плечами, говорят, мол, я тут 20 лет живу, а как-то все недосуг было посмотреть в поле ехать, ну, из города видно, или вот, когда падают, тоже зрелищно. Смотреть на ракету ходят только те, кто к ней имеет отношение.
В самом популярном здесь кафе, рассчитанном на приезжих, инженер Максим Останин начинает разговор прямо из-за соседнего стола, услышав про ракету.

- Не переживайте,
«Союз» точно взлетит! Это я вам гарантирую, - Максим широко улыбается и делает глоток пива. - Я двигатели для него собираю.

- А для «Протона»? Говорят, он падает «зрелищно», - спрашиваю его.

- Это не наши, они решили отказаться от наших двигателей, я только на «Союз» могу дать гарантию. С «Протоном» там такая история, что они решили все делать сами, свои двигатели и не очень вышло сначала, но теперь вроде пошло, теперь тоже должны летать, - отвечает он.

Жидкостные ракетные двигатели для ракеты-носителя «Союз ФГ», на которых улетел экипаж к МКС, собирались в ПАО «Кузнецов», самарском предприятии Объединенной двигателестроительной корпорации, а «Протон» собирает Воронежский механический завод, который после нескольких неудачных пусков стал скандально известным, в том числе, потому что работники завода перепутали один драгметалл с другим. Глава Роскосмоса Игорь Комаров объяснил, что это произошло, потому что металлы находились просто рядом друг с другом, и работники брали, ну, просто не тот. Теперь вроде бы все исправили, ценные металлы пронумеровали. А заодно, пока Роскосмос судится с центром им Хруничева, дочкой которого и был Воронежский завод, предприятие решено было передать под управление
научно-производственному объединению «Энергомаш».
Для инженера Максима, который собирает двигатели, и гордится сопричастностью к этому всему космическому (хотя говорит, что уже привык) все просто: одни — наши, другие — не наши. За наших он ручается лично, не наши, как ему кажется, просто сэкономить решили, сами что-то собрать, а с первого раза не получилось, но у кого не бывает.
Максим снова делает глоток пива и с видом знатока говорит:

- Вот запустили, теперь завтра-послезавтра погода изменится, так всегда, он же ого-го какой, дыру-то в атмосфере делает, от «Союза» такого эффекта нет, а «Протон» если запустили, то тут каждый знает, что это к дождю или жаре.

- Не вредно? - спрашиваю его. - Дыру в атмосфере делать.

- Нет, все рассчитано, ну, когда взлететь не мог, падал, тогда было вредно, облако вредное висело, но там все придумали тоже, от города отогнали, все нормально, - говорит Максим. - Все рассчитано, если внештатных ситуаций нет, то, например, там части при взлете падают, они всегда примерно в одной области, датчиков-то нет никаких на этих частях, какие датчики, откуда, но все как бы и так знают, куда упадет, в степи. Наши потом едут туда, забирают, зачем оставлять, все-таки свои технологии и чужому государству, сами понимаете, ни к чему.

На деле, конечно, в новостях периодически появляются сообщения о пожарах и жертвах, а сами куски «Протона» ищут по казахской степи и по нашей тайге. В первой падают первые ступени, во второй — остальные.
Правда, еще этим летом в Роскосмосе впервые использовали дроны для поиска обломков. Прогресс доходит. Понемногу.

Проверяют на глазок

А вот, еще в Турции ребята в отелях давно придумали довольно простую схему с браслетами, когда легко определить, кому положен только завтрак, а кому открыт доступ по все бары. Очень удобная система разделения людей на группы, можно было бы взять на заметку. Но в Роскосмосе пока осваиваются с дронами и до этого еще не дошли.
На подходе к «Гагаринскому пуску» стоит КПП. Процедура пропуска внутрь разная для туристов, для журналистов и для сотрудников. Но все идут из разных автобусов одной толпой, чтобы посмотреть, как ракету будут поднимать.
Девушка-контроллер пытается выяснить у работника, куда он идет и по какому удостоверению. Тот сам не в курсе, говорит, что смена менялась, он остался, пропуск с кем-то передал, а у него чей-то чужой.

- Ничего не поняла, - говорит контроллер. - Да, иди так.

Толпа из туристов, журналистов и сотрудников Роскосмоса приближается к КПП, на половину протекает туда беспрепятственно. Мужчина, охраняющий проход, оценивающе смотрит, смотрит, смотрит, потом говорит коллеге:

- Ты бы говорила, кто с вами, а кто нет, - и тут же хватает за плечо девушку, которая кажется ему подозрительной.

- Это наши! - грозно говорит ему оператор, по которому видно, что он оператор, потому что у него в руках же камера.

- А, - говорит сотрудник Роскосмоса и одобрительно отпускает девушку. Толпа из всех продолжает перемещаться внутрь.

Американские туристы сбиваются поближе к тем, у кого куртки NASA. Российские туристы уходят во все стороны. Журналисты бегут к местам, откуда удобно фотографировать ракету. Не успеваю добежать с ними, подхожу спустя минуту.
Мужчина в куртке «Служба безопасности» перегораживает мне и фотографу дорогу. Говорит голосом охранника из супермаркета:

- А ну-ка идите к туристам.

- Но мы журналисты, - говорю я.

- Ну-ну, журналисты, к туристам, идите, вам сюда нельзя, - говорит мужчина и тычет себе пальцем в надпись на груди «Служба безопасности».

- А как вы определяете кому туда можно, а кому нельзя? - спрашиваю.

- По глазам, - отвечает, отворачивается.

И за ним вижу в «первой линии» фотографов нашего водителя. У него очень большой объектив. Достаточно большой, чтобы пройти проверку «по глазам».
Решительно хочется верить, что при запуске непосредственно ракет проверяют все каким-то более логичным методом.
И когда на следующий день, после долгих часов подготовки экипаж на удивление американцам отвозят на новеньких автобусах к ракете, туристов везут на смотровую площадку, среди ночной степи звучат с помехами слова «готовность одна минута», а потом ракета мчит, то становится даже удивительно, как это все работает. Но не наврал Максим, работает.

Фото:  Николай Енин