Сначала мысли

Экономисты глубоко убеждены, что экономика является наукой, определяющей жизнь людей. Экономическая независимость открывает каждому человеку доступ к свободе, самовыражению и творчеству, это очень хорошо монетизируется, в особенности, в развитых странах. Создается благотворный круг: чем больше человек экономически независим, тем больше у него возможности для производства идей. Чем больше развиты творческие способности, тем больше его индивидуальные способности как раз приносят доход.

Общество от этих благотворных кругов отдельных людей только выигрывает, создается эффект дополнительности. Когда творческие люди оказываются вместе для решения определенной задачи они как поросята возле корыта начинают друг перед другом соревноваться, только не из-за еды, а за создание и продвижение идей. Этот эффект приводит к созданию новых технологий и является определяющим как для экономического роста в целом, так и для благосостояния отдельных людей.

К моему большому сожалению это в меньшей степени относится к развивающимся странам ещё не успевших создать эффективные институты, открывающие дорогу для экономического роста.

Законы и корреляции экономической науки как раз многими считаются определяющими человеческую жизнь.

Другое дело Екатерина Шульман.

Она считает, что главными являются науки о социальных взаимосвязях в обществе. И в этом есть значительная доля правды.

Если в обществе доминируют поляризованные группы, то основным стимулом для людей будет создание премий черного рынка, они своими действиями будут буквально рвать экономику на части, что будет создавать препятствия для экономического роста. Отдельные люди будут выигрывать, большинство будет влачить нищенское существование. Причина же этого – действующие социальные механизмы, а уже потом их реализация в экономическом пространстве

Более забавным является доминирование конфликтно-авторитарных (примитивных) групп в обществе. Там, где они захватывают социальное пространство из-за особенностей примитивной психологии, процветает исключительно распределительная экономика, эффективным является перераспределение ресурсов от различного вида рент, а не созидание.

Не требуются сложные социальные механизмы в виде представительской или прямой демократии. Единственным эффективным взаимодействием является прямое насилие, в договороспособности и консенсусе нет никакой нужды. Умники в таком социуме являются гонимыми, ботаниками, которых презирают все. Созидание, творчество не живет в таком пространстве, поэтому происходит поляризация общества на бедных и богатых, которым удалось захватить точки перераспределения рентного дохода.

Единственным стимулом является захват этих точек, всё отобрать и поделить между собой.

Здесь снова возникает примат социальной организации. Социум раздирается противоречиями поляризованных групп, результатом является экономическая отсталость, экономический рост не является стабильным и длительным. Как правило идет скачкообразное догоняющее развитие.

А вот я философ, поэтому глубоко убежден, что содержание пространства между ушами определяет социальную организацию, а затем экономическое пространство.

Идея об абсолютной ценности человеческой личности тянет за собой идею естественных прав человека. Как только возникает мысль прав, так сразу же появляется идея частной собственности. Невозможно реализовать права на жизнь без защиты частной собственности. Как только возникает необходимость договариваться о защите сразу же появляется социальная стратегия консенсуса. Он начинает принимать устойчивый и повторяемый характер кристаллизуется в институтах. Они создают экономическое пространство, где можно реализовывать свои возможности без угроз.

Оптимальным является доминирование рынка частной собственности. Так организация институтов усложняет социальные отношения, требуются более тонкие и инклюзивные институты управления, что приводит к доминированию демократии.

Возникает стержневая линия: идея абсолютной ценности человеческой жизни – права человека – демократические институты – частная собственность – созидательная экономика.

Обычно у дикарей доминируют неограниченные амбиции и вечная вражда всех против каждого, но непостижимым образом, ещё в античности среди дикости и ужаса возникла девиация. У группы людей амбиции переплавились в самоуважение и запустили этот уникальный, совершенно противоестественный механизм для того времени. Он стал повторяться и доминировать, захватил значительную часть планеты и является основным современным трендом.

А вот у дикарей доминируют амбиции, поэтому их стратегия выживания описывается в теории игр «пять пиратов», о которой я уже много писал. Недоверие друг к другу и перманентное насилие создают иерархические конфликтно-авторитарные группы. Основным социальным механизм является постоянное перераспределение собственности, нарушение прав человека. Блокируется возможность создания институтов, если же они появляются, то носят имитационный характер или благополучно спят до лучших времен.

Отношение к человеку здесь доминирует как к туалетной бумаги: попользовались и выкинули. Разумеется, такое отношение купирует любую возможность создания длительных устойчивых связей по принципу теории игр «дилемма заключенного» о которой я писал раньше. Вместо права преобладает интересный феномен - жить по понятиям. Причем эти понятия в зависимости от ситуации удивительным образом преобразуются в пользу того, у кого сила и власть.

Единственным эффективным равновесием в такой системе является распределение рентного дохода. Это приводит к экспансии и войнам.

Постоянное изменение условий жизни не формирует правового пространства и в экономическом пространстве доминируют рынки контроля и полномочий, институт рынка частной собственности как правило вообще не формируется так как противоречит бесправному положению людей.
Такие сообщество хорошо делают три вещи – грабят, убивают и распределяют рентный доход…

Здесь своя стержневая линия: неограниченная амбиция – человек не является ценностью – жизнь по понятиям – бандитская распределительная экономика…

Так что сознание определяет социальную организацию, а та, в свою очередь, вычерчивает контуры возможной экономической стратегии, определяет экономические стимулы.