Проза 2
Горько
-Горько!
Две пары губ сплетаются в поцелуе.
-Горько!
Я хлопаю в такт ритмичным выкрикам.
-Раз!
Половина людей все еще кричит “Горько!”
-Два!
В этот раз хор стройнее, однако, слышу пару человек, которые до сих пор не сориентировались.
-Три!
Ловлю себя на мысли, что этот отсчет ужасно раздражает. Он вроде бы должен измерять длительность поцелуя, но абсолютно бессмысленнен. Ведь начинается не сразу! Почему после соприкосновения губ надо еще несколько раз орать “горько”?
Это такая заторможенная реакция?
-Пять! Шесть! Семь! Восемь!
Повторяю я вместе со всеми. Улыбаюсь и бью ладонью о ладонь сильнее с каждым словом. Уже чувствую, как кожа на них горит, словно я резко провел рукой по шершавой стене.
-Десять!
-Одиннадцать!
- Двенадцать!
Конец затянувшегося поцелуя возвещается лавиной аплодисментов.
Курт, высвобождается из объятий невесты, подмигивает мне, смотря сверху вниз.
-Да ты не присаживайся, - я легонько ударяю его по руке, кивая в сторону “Тамады”. Здесь так называли ведущего свадебной церемонии. В данном случае – ведущую. Немолодую полную женщину, которую очень сложно было назвать иначе, чем “тетка”. Такие обычно сидели в кассах на вокзалах и с вечно недовольным лицом нарочито медлительно доедали пончик, в то время пока ты протягивал в окошко деньги.
Отличие сейчас было в том, что сейчас она всё-таки сумела натянуть на лицо искусственную, будто резиновую, улыбку.
- А теперь слово для поздравлений маме невесты!
Никаких “предоставляется” или “передается”. Она экономит глаголы, будто сидит на безглагольной диете.
Мама невесты была страшна. Не “некрасивая”, а именно страшная. Толстая, в бесформенном зеленом платье, с жидкими, с трудом собранными в хоть какую-то прическу волосами.
Подрагивающими руками она забрала у тамады микрофон и скользнув взглядом по мне, остановила тот на своей дочери. На одной из них. На Елене, сидящей в белоснежном платье, опасливо отставив от себя бокал с шампанским.
Я не слушаю о чем говорит тёща – да только подумать с этого дня - тёща Курта. Мне плевать. Я прогнулся вперед, аккуратно поглядывая из-за “молодых”, на другой край нашего стола.
Анна поправляет спавшую бретельку платья. Вряд ли она замечает, что я пялюсь. Её чуть заволоченный влагой взгляд прикован к матери, сбивчиво что-то говорящей в микрофон.
Но в этот раз я сделал окончательный вывод. Анна однозначно красивей своей старшей сестры.
Удивительно, что у такой жуткой женщины родились такие хорошенькие дочери.
- …лет семейной жизни! Ох! – заканчивает поздравления тёща.
Ой, у неё еще и два зуба гнилых.
После обязательного “горького” скандирования Курт наконец-то плюхается на стул и залпом осушает бокал с шампанским.
-Ты же понимаешь, что она их “нагуляла”? – спрашиваю я друга на ухо, подцепляя вилкой кружок огурца.
Курт усмехается.
- Посмотри на неё, послушай, как говорит. С трудом связывает пару слов.
-Но отца-то нет, - пропустив мимо ушей мои замечания парирует Курт. Конечно, он ни за что не признается, что разделяет моё мнение о тёще. Но я знаю его слишком давно, чтобы без опаски говорить всё что думаю, зная, что он не будет обижаться на мою прямолинейность.
-Умер десять лет назад, ты говорил, - киваю я, насторожено бросая косой взгляд. Не услышит ли наш маленький разговор Елена, сидящая по левую сторону от Курта. – Но посмотри на всю родню.
Я делаю паузу, сам внимательнее вглядываюсь в гостей за столами. Между каждым было что-то общее, какая-то неправильность, рубленность черт лица, кривоватые челюсти, глубоко посаженные глаза. О какой-либо физической эстетической привлекательности речи не шло вообще.
Но дело даже было не в этом.
-Не думаю, что кто-то уровня А-класса женился на … такой, - я киваю на тёщу.
- Ну мало ли, всякое бывает, - Курт беззаботно пожимает плечами.
- Ладно, посмотри на их брата, - настаиваю я. – Смотри, как он сидит, как ест и улыбается. Если он не “дебил” в медицинском значении этого слова, то явно близок к нему.
-Брось это ничего не доказывает. Сам знаешь, куча болезней и когнитивных отклонений передается по мужской линии.
-Но если их отец был таким же, - я возмущенно набрал в грудь воздуха.- В таком браке… Представь какими были бы дочери. Просто задумайся и представь. А теперь посмотри на свою жену, - усмехнулся я. – И тем более на её сестру.
- Тем более? – выхватил из моей речи Курт, притворяясь уязвленным. – Понравилась?
Я предпочитаю уйти от ответа, отхлебнув из стакана виски.
Правда, для нас двоих это было всё равно, что сказать “Да”.
-Ну не теряйся, - локоть Курта врезается мне в ребро чуть сильнее, чем надо. – Вы же свидетели. Сам помнишь, примета такая. У меня сложится все хорошо, если вы вдвоем… - его голос становится совсем заговорщическим, и я, не выдержав, прыскаю от смеха.
Да, именно так меня и занесло в этот регион не признающий социально-церебрального сортинга. Курта каким-то образом угораздило найти себе невесту из этих мест. Точнее, я знаю каким, но пересказывать всю историю их знакомства не хочется. Достаточно и того факта что по сути единственным гостем со стороны жениха был я.
И то, не “гость” – “Свидетель”.
Это что-то типа шафера, лучшего друга жениха.
Слово свидетель видимо осталось от тех времен, когда для официальности признания брака нужно было еще два человека, которые своими подписями подтверждали его. Ну, что-то типа церемонии манципации в Древнем Риме, когда переход права собственности был возможен только при подобных же свидетелях.
Жених выбирает в свидетели друга, а невеста в свою очередь – подругу.
Елена выбрала младшую сестру.
На которую я сейчас и заглядываюсь.
- О чем это вы там секретничаете, а? – наигранно строго спрашивает Елена.
Курт хохочет. Приобнимает жену за плечико и что-то жарко шепчет на ухо. Вряд ли правду. Об этом я не беспокоюсь. Когда нужно он умеет убеждать женщин.
Снова началась череда поздравлений. Люди подходили к столу, за которым сидели мы четверо, и беря в руки микрофон говорили какие-то слова.
Здесь мои опасения подтвердились.
Дело было не только во внешнем виде. Чего уж греха таить, бывают и исключения. Бывают академики, выглядящие как бомжи, и голливудские актеры, не умеющие считать дискриминант.
Но эти люди… они принадлежали к категории D, если не E.
Их речь была настолько не развита, что почти каждый начинал говорить “поздравляю с наступающим…” а дальше замолкал. Потому что штамп, на который они привыкли полагаться, диктовал, что тут следует продолжить “…новым годом”. Но скудный ум подсказывал: не тот случай.
Так их мозг экономит энергию даже на лишнем слове. Одно слово тянет за собой другое, а потом наступает ступор, который бывает у людей с очень ограниченным кругозором при столкновении с чем-то новым. Секунды две они молчат, жуют слова, мычат какие-то звуки и в итоге придумывают что-то вроде: ”то есть с наступающей семейной жизнью.”
Лексикон тамады тоже был не сильно обширен, впрочем, как и фантазия. До и после каждого поздравления она просто подначивала гостей, по слогам скандируя “горько”, которое все подхватывали с неугасаемой радостью. Поначалу я даже воспринял это как пусть и затянувшуюся, но достаточно забавную шутку. Однако, на втором часу меня это уже начало задалбывать.
И как здесь живет общество? Как функционирует власть?
Меня не могут не волновать такие вопросы. Если бы двадцать лет назад во всем цивилизованном мире не ввели обязательную систему нейронного сканирования, я и сам, скорее всего, жил бы в подобной среде.
И у меня с этими людьми были бы одни и те же права?
И права голоса тоже?
Кошмар! Представляете ситуацию, при которой твой голос на выборах равен голосу какого-то безграмотного алкаша, верящего любой, даже самой тупой пропаганде?!
Нонсенс же, правда?
-Ну так что? – спрашивает Курт. Поздравления закончились, и гости вновь увлеклись содержанием тарелок.
Я непонимающе смотрю в ответ.
- Как на счет замечательной местной приметы о свидетеле и свидетельнице?
-Сам же знаешь, - фыркаю я. - мы завтра уезжаем. И, надеюсь, - говорю я, помедлив, - никогда больше сюда не вернемся.
- Ну, так я не уговариваю тебя оставаться и жить с ней. Просто одна отличная ночь, без каких-либо обязательств. Ей понравится, я уверен!
-Ну конечно, - со скепсисом отвечаю я. – Женщины не любят секс.
-Да ладно? – удивляется Курт. – Может просто…
Я уже понимаю к чему он клонит, и не позволяю усомниться в моих постельных навыках.
- Не так, как мужчины я имею в виду, - быстро добавляю я.
- Ну, возможно, но всё-таки я не совсем согласен...
-Если бы это было не так, - я перебиваю, твердо решив закончить мысль. – Мужчин-проституток было бы столько, сколько и женщин. Много ты слышал о мужиках-проститутках?
Курт беззлобно смеётся.
- Посмотришь после свадьбы! – убежденно грожу пальцем я. - Вся такая томная и развратная, твоя жена потихоньку начнет поднимать “цену секса”. Ведь им хочется совсем не так много и часто и они всего лишь мирятся с этим ради каких-то преференций. И в итоге тебя будет ждать пресный рутинный секс раз в неделю. А то и в месяц.
- Ой, как ты не пра-а-а-ав! – Курт качает головой, широко улыбаясь.
Посмотрим.
Я отхлебываю виски. Какой это по счёту стакан… Третий? Или четвертый?
- И почему же, по-твоему, так происходит? – не унимается Курт.
-Да хрен его знает. Может потому что секс для них – больше про продление рода. Или… Хотя знаешь… Это мы во всем виноваты.
- Не многовато ли берешь?! – наигранно возмущается Курт.
-Ну не конкретно мы двое. А весь мужской род в целом. Веками мы проводили социальный сортинг, загоняя всех в моногамные отношения. Однако по факту, мужчин это всё равно особо не касалось, а вот женщин…
-Типа как законам Хаммурапи? Изменила мужу - утопили?
-Тогда скорее уж Библии, - фыркаю я. – Так что возможно большинство нимфоманок перебили камнями еще в средневековье.
-Забавная теория, - соглашается Курт.
Нам пришлось прервать разговор, потому что ведущая настояла на моем участии в каком-то конкурсе.
Задание было достаточно незамысловатым. Мне вручили палку, наподобие шеста, с которой я должен был изображать что-то в зависимости от слов тамады. Она говорила, что я хоккеист, и я притворялся, будто взмахиваю клюшкой, отправляя в полет шайбу. Она говорила: теперь я рыцарь с копьем, и я изображал, будто скачу на лошади.
Курт хохотал. Я конечно в этот момент немного его ненавидел, но все же старался делать эти глупости непринужденно и весело. Ведь как бы там ни было, я здесь не для того чтобы портить свадьбу лучшему другу.
-А теперь палка превращается в косу! – восторженно кричит тамада.
Включается незнакомый трек, где под несложный мотив многоголосье пытается напевать: “Лай ла-ла-ла-ла-ла-ла Лай”.
Согнувшись, я принимаюсь размашистыми движениями “срезать траву”. Признаюсь, я с трудом представляю, как это делать. Пробую воскресить в памяти сцены из фильмов, и как мне кажется, справляюсь достаточно неплохо…
-Ну что за мужик пошел! – хохочет тамада. – Косить не умеет!
Зал взрывается хохотом, что заставляет меня скрипнуть зубами. Я пронзаю Курта злобным взглядом, но тот его не замечает. Откинувшись на спинку кресла, он заливисто смеётся.
Что за чушь. Кому вообще придет в голову мерять “мужественность” умением косить? Все поля давно собирают комбайны, а если тебе надо убрать сорняки – есть электрические триммеры, которые сделают это быстрее и лучше.
Но я, конечно, не спорю. Что есть норма – решает большинство. И в этом видавшем виде ресторане я явно к нему не принадлежу.
После подобного унижения я с нетерпением дожидался окончания вечера. Время будто назло замедлило бег, заставляя с каждой секундой всё больше ненавидеть этих пьющих, орущих, хрюкающих и пляшущих гоблинов.
И как эти неглупые и, в общем-то, милые девчонки выжили в этом болоте и не сломались?
Да ещё и смотрят на всё это пусть и с некоторой надменностью, но при этом – с любовью.
Искренней, это видно.
- А теперь прошу всех незамужних гостьей… гостьеий… девушек без мужа! Прошу в центр зала! – тараторит в микрофон тамада.
Такое я видел впервые. Букет не бросали, хотя и назвали это именно так.
Невеста держала пухлый букетик чайных роз обеими руками, прижав его к груди. От букета отходил десяток разноцветных ленточек. Незамужние претендентки в мгновение расхватали по ленточке и натянули их, отступив и образовав вокруг невесты подобие круга.
Немного поиграв на нервах и покрутившись под музыку, Елена отпустила букет.
Натянутая лента спружинила и букет прыгнул прямо в руки Анны.
Зал в очередной раз задрожал от аплодисментов.
- Смотри, какое «удачное» совпадение! – шепчу в ухо Курту.
- «Удачное»? – наигранно округляет глаза тот, в мгновение раскусив мой сарказм.- Ты же видел. Всё было честно!
-Ты думаешь так сложно обмануть такую толпу? Да, девчонки не проходили сканирования, но и невооруженным глазом видно – ранг не менее “B”. Может и выше! Так что ты бы ещё скажи, что карта, исчезающая в руке фокусника – доказательство существования магии.
Курт качает головой. Секунду я медлю, стараясь понять стебётся он надо мной или…
А да, издевается – не выдержал, выдал себя ухмылкой.
***
После стольких часов проведенных в помещении без кондиционера, выйти на улицу и почувствовать в волосах ночной ветер - особенное удовольствие.
Я достаю из внутреннего кармана пиджака электронку и затягиваюсь. Облако яблочного пара на миг закрывает от меня звездное небо.
Странно. Оно кажется гораздо ярче, чем дома.
Я вздрагиваю, когда рука Анны ложится на моё плечо.
- В каком отеле ты остановился?
Медленно, стараясь сохранять невозмутимость, я поворачиваю голову, заглядывая в озорные зелёные глаза. И в очередной раз поражаюсь, как в такой семье мог родиться этот бриллиант. Впрочем, алмазы ведь тоже находят в ничем не примечательной породе.
Интересно, кем всё-таки был её отец.
Чуть помедлив, я произношу название отеля.
-Никогда там не была, - качает головой Анна.
Чего уж тут скрывать – она была красива. И явно знала об этом, иначе не надела бы платья с отрытой спиной, которое не дало бы забыть о точеной фигуре любому у кого есть глаза.
Слегка неправильные черты лица нисколько не портили впечатления, наоборот, заставляли взгляд задержаться подольше. На острых скулах, вздернутом, чуть кривом носике и на губах…
– Покажешь свой номер?
В этот момент я рад тому, что оказался не прав.
Не всех в свое время забили камнями.
Наши губы соприкасаются и я чувствую капельки алкоголя.
Горько.