Проза 1
Отец
В школе, на переменах, облокотившись локтями о подоконник и, прислонясь лбом к окну, я часто думала о своих родителях. Эти мысли струились в моей голове теплым ручьем, унося меня куда-то ввысь, в небеса.
Я думала o бoльшoй реке неторопливо несшей свои, не успевшие согреться, воды. Но не успела oна, как ни старалась, потому что лето в тех местах уж очень коротко. Для душистого тундрового багульника, мужественной морошки и седого лишайника, конечно оно состоялось: цвели растения густо, задиристо, к ранней осени созрели с ковровистым размахом. Ягель же, вера и надежда на выживание местных оленей, всегда на вид был одинаковым. Но это только на вид. А летом внутри каждой его клеточки буйствовала жизнь: скорее успеть, дать споры, посеять в них живительную силу до появления первого снега...
Кто-то сильно толкнул меня в плечо. Я оступилась, потеряла опору и чуть не упала. Оглянулась, скорее машинально, чем сознательно. Потому, что мгновенно поняла чьих рук это было дело. Не впервой уже.
Второгодник Васька Дубинин по кличке Дуб, или Дубина как его называли за глаза, стоял передо мной, возвышаясь над группой мальчишек пятиклассников, с противной и наглой усмешкой на его широком и грубом, заплывшем тупостью лице.
- Отстань, Дубинин. Я пожалуюсь Анне Степановне. Анна Степановна была нашим классным руководителем и во время классного часа много рассказывала нам о строительстве Коммунизма и говорила, что завидует нам хорошей завистью, нам, могущим дожить до этого замечательного времени.
- Да, что с ней говорить. Да она дочь врага народа. Ее мамка нагуляла, да в подоле принесла. - Подлая полу-улыбка расплылась у него на лице до ее трех-четвертей.
"Неправда," хотела я сказать,"у меня есть папа, и он тебе так даст по шее ..." Но я ни сказала ничего.
Слезы подступили и сжало горло, и я напрягла все силы, чтобы не заплакать и не показать Дубу и всем остальным, что меня это задело.
- Отстань, дурак.
Но Дуб не отставал. Он продолжал измываться надо мной, толкая больно в плечо и повторяя обидные слова, ободряя всех его прихлебателей на коллективный скотский смех.
‘Когда уже закончится эта перемена?’ я искала глазами учительницу или кого-то взрослого, чтобы попросить о помощи. Но никого не было. Где ты мой деда? Далеко. Все день работает хоть и уже старый. А папа с мамой? Сложно, почти невозможно представить, как может родиться ребенок за колючей проволокой ГУлага. Но он родился. Родился у двух людей с изуродованными чье-то жестокой рукой судьбами и с очерствевшими за долгое сидение за решеткой душами.
Где ты мой папа, мой защитник? Нет его. Надо уж как-то самой.
Вдруг, к Дубу подошел, отделившийся от стены паренек. Он был из параллельного класса Б. Ничем особенным он ни отличался, русоволосый, молчаливый и до этого момента я не обращала на него внимания.
Он встал прямо против Дуба, и глядя на него снизу вверх сказал ему
- Заткнись!
Глаза у Дуба широко открылись сначала от удивления, а потом от гнева.
- Да ты чо? Да ты кому, сморчок вонючий, это говоришь! Да я тебя - и он толкнул парнишку кулаком в грудь так, что он еле на ногах удержался.
Однако парень не намеревался отступать. Ни говоря ни слова, он снял с себя пиджачек, аккуратно сложил его, положил на подоконник вернулся и встал опять против Дуба, подняв кулаки к груди.
Мальчишки поняли - драка. Дуб сейчас будет бить Скорняка - такое почему-то было прозвище у этого паренька. Они бысто образовали кружок вокруг бойцов.
Я не была большого роста, и только из за спин могла видеть голову Дуба, который видимо одолевал, потому-что я слышала глухой звук ударов и восторженные крики и улюлюканье мальчишек. Мне хотелось броситься прочь, в учительскую и привести сюда Виталия Ивановича - физрука, человека, которому всегда приходилось разнимать драки, но почему-то, я ни могла сдвинуться с места.
Вдруг, я услышала вскрик боли. Это был голос Дуба, но какой-то измененный, слезливый. Крики смолкли, и я услышала только несколько матерных слов произнесенных шепотом.
Меня как будто что-то подхлестнуло. Я протолкнулась через кольцо мальчишек и увидела Дуба корчащегося от боли на полу. Скорняк стоял над ним молча, и сплюнул кровь изо рта, которая описав небольшую дугу, опустилась рядом с головой Дуба.
Дуб посмотрел на него с затаенным испугом. - Сука, ты меня по яйцам, да, по яйцам?
Скорняк пригнулся, схватил Дуба за волосы и поднес кулак к его лицу. Кровь еще капала у его из носа на его кулак и скатывалась по капелькам с кулака на лицо Дуба.
- Еще раз скажешь, убью.
Я вынула из кармана чистый платок и дала его Скорняку.
- На вытрись.
Он взял платок, обтер с лица пот и кровь, отдал мне и сказал.
- Ты простирни его, а то запачкался.
Лицо его к этому времени стало заплывать.
-Тебе надо пойти к Клавдии Михайловне - Он хотел было отказаться. - Пошли, прямо сейчас - я схватила его за руку и потащила к Клавдии Михайловне - медсестре, мимо расступившихся перешептывающихся мальчишек.
Вот так с пятого класса, с этой драки мы и вместе. И хотя мы с ним одногодки, он навсегда слился с моим отцом, моим заступником. И я давно уже перестала видеть его снаружи и вижу только как красив и мужествен он изнутри.