Моя семья, блокада Ленинграда и одна большая потерянная связь
Я мало что знаю о своей семье. Моя прабабушка с мужем и детьми из Ленинграда, и жили там до начала блокады, прадедушка работал на военном заводе, и это, конечно, было секретно и важно. И поэтому, когда началась блокада, его сразу эвакуировали сюда, в Уфу. Вся семья, а точнее женская ее часть (моя прабабушка и три ее дочери, среди которых моя бабулечка) остались в Питере на какое-то время, а четвертый, младший сын и единственный оставшийся мужчина, ушел на войну молодым мальчишкой и практически сразу пропал без вести.
Как рассказывала мне бабуля, она видела и немцев, и танки. "Как-то раз, - говорит, - вышла в булочную, гляжу, а кругом немцы! Так и шла за хлебом, прячась". Ей, к слову, было всего 15 лет, и среди сестер она была средней, а младшей было всего 6 месяцев.
Звали ее Александра Александровна Терентьева, но никто не называл ее по имени-отчеству, до самого последнего дня ее звали Шурочка или тетя Шура.
Когда мне было 15, я думала только о том, как сложна химия, и как хочется понравится мальчику Денису из 7Б. В этом же возрасте она, Шура, с мамой и двумя сестрами села в последний эшелон, эвакуировавший блокадников куда глаза глядят. Она рассказывала мне, как поезд останавливался и гасил огни под бомбежки, как первыми умирали старики и младенцы, как несколько суток не было никакой еды, только набитые людьми вагоны.
Когда она приехали в Уфу, сначала их поселили в семью циркачей, в частный дом. Самое интересное, много лет спустя я поступила в институт, и только потом узнала, что его здание стоит на месте как раз того самого дома, где первое время жила моя семья. У циркачей были маленькие собачки, и они их хорошо кормили, и этой же едой делились с моими родными, совершенно чужими людьми из незнакомого города. А потом им выделили собственную половину деревянного дома на улице Энтузиастов, где они и прожили почти всю свою жизнь.
Во время войны моя бабушка стирала фронтовые телогрейки, работала на знаменитой в Уфе фирме "Мир", и у нее две медали ветерана труда. А еще у нее были совершенно небесного цвета глаза, она говорила "поребрик" и "батон", и всегда несла в себе какое-то ненавязчивое (но невероятное!) чувство собственного достоинства. До самой старости у нее были духи, парадная одежда, хотя я-то конечно больше помню домашние халаты и пирожки с капустой:)
Она всю жизнь жила с нами, и была моей второй мамой, а потому ее кончина является самой крупной драмой моей жизни. 29.04, менее недели назад, мы с моей мамой были у нее на кладбище, и ровно в этот день была 9тилетняя годовщина ее смерти.
Уже нет в живых старшей ее сестры, и моей прабабушки, конечно же (муж недавно удивлялся, что она видела царя). Жива до сих пор только та самая младшая сестра, которой на момент эвакуации было всего 6 месяцев, и которая чудом выжила в поезде, и чудом выжила в чужом городе, и дай Бог, чтобы это чудо ее не покидало. Она единственная нить с потерянными моими родственниками, которые похожи на сказочных героев - то ли были на самом деле, то ли нет.
Почему они не вернулись обратно? Не знаю.. Бабушка говорила, что не захотели переезжать и все выстраивать заново, да еще и буквально "на пепелище". Мы с мамой ездили как-то в Петербург, когда мне было лет 13 уже, и она спрашивала, как найти такой-то универмаг и такую-то улицу, чтобы посмотреть на старый дом, но ей сказали что универмаг давно снесли, а на улице этой все уже совсем по-другому.
Я не знаю, бывало ли у вас чувство, что весь ваш род смотрит на вас с небес и помогает невидимой рукой? Даже не чувство, а острое знание. У меня оно в миллионы единиц усилено, когда я была беременна, когда я бываю в Питере, и каждый год 9 мая.
И мне так не хочется писать высоких патриотических слов, потому что все самое важное - внутри, оно в маленьких моментах, когда тишина под "Эх, дороги" и мурашки под "Священную войну", когда трехлетний малыш несет цветы к вечному огню, когда хочется обнять незнакомую бабушку в парке, она вся в морщинах и в медалях, а тебе хочется рыдать на ее плече, и говорить "Спасиииибо! Спасиииибо Вам". И в этой бабушке - каждый маленький человек, давший нам большой шанс на жизнь.
Спасибо.