Сон навыворот

Родилось в моей голове нечто, навеянное снами и оформилось в некий бред бредейший. Вот уж, не знаю - понравится ли кому, но рискну выложить. Не судите строго))

Чтобы отправиться в дальний путь, достаточно было спрыгнуть на обочину, облюбовать ближайший придорожный камень и стряхнуть пыль с ярко-зелёных лакированных ботфорт.

«Как хорошо никуда не идти», – подумалось, – «Это самое лучшее путешествие в моей жизни!»

– Ты загородила мне ступеньки! – раздался старушечий возглас откуда-то из трубы, лежавшей на противоположной стороне дороги.

Ох, уж эти старушки! Всё время оказываются не там и не тогда. А вот где их «там» и «тогда», они никогда не знают.

– Исчезаю, – вздохнула я, хватаясь за упавший кленовый лист ярко-сиреневого цвета, и тут же рухнула в пролетающее мимо облако.

Внутри было очень даже уютно. Небольшие влажные клубы всё время путались в волосах, пока я выбирала на котором из диванчиков, расположившихся в два ряда, примоститься дабы не сбиться со своего пути.

– Это облако идёт не в ту сторону, – послышался хриплый бас откуда-то сверху.

– Я как раз туда и направляюсь, – посмотрела я под ноги и вовремя, потому как пролетающая мимо комета продырявила облако насквозь.

Далеко внизу трясла в мою сторону жуткого вида зонтом всё та же старушка, и я более, чем уверена, что комета была её рук делом. Из-под дивана выкатились две огромные улитки и уставились на дыру:

– Здесь потребуется не меньше двух банок вишнёвого варенья, – тяжко вздохнули они в один голос.

– Думаю, одной – земляничного, вполне достаточно, – поразмыслила я вслух.

Они осуждающе посмотрели на меня, но спорить не стали:

– Слева по коридору, в правой стороне за верхней дверью нижнего яруса среднего этажа в подвесном шкафу за стеной в подвале, кажется, одна ещё завалялась. Но если она не будет соглашаться, тебе придётся позвать Зуку.

– Зуку? Разве он не улетел со вчерашним трамваем за полярный круг искать сатурнианские ванны?

– Зачем ему сатурнианские ванны, если у него есть ромашковый душ?

– Он такой непостоянный! – воскликнула улитка с ярко-лиловой в бежевую крапинку ракушкой.

Я открыла дверцу тумбочки и шагнула в левый коридор правого крыла нижнего облака. Кладовка выпрыгнула на меня из-за первого же поворота. Там было пусто за исключением одной полки, на которой лежало и распевало пьяные песни земляничное варенье.

– Как тебе не стыдно?! – покачала я головой, – Там дыры латать некому, а ты…

– А мне было слишком сладко, и я съело весь сахар, и теперь мне весело! – дразнясь, оно показало мне заплетающийся в словах язык.

– Значит, латать дыру ты не будешь?

– Улечу я, улечу, – затянуло свою песню варенье, – в чёрную дыру.

– А ничего, что ты уже там? – я попыталась призвать к ответственности эту совершенно безответственную пьяную массу.

– Нет! Это очень даже зелёная дыра, а то бы всё здесь было навыворот!

– Можно подумать, мы и так живём не с изнанки.

– Всё! Ты меня обидела и я буду разговаривать только с Зуку: он один меня понимает!

– Зуку нет!

– Зуку не может не быть – он бесконечен. Сходи в соседнюю реальность: вдруг у них завалялся лишний Зуку?

Мне ничего не оставалось делать, как перепрыгнуть через злосчастную полку с нахальным вареньем. Приземлившись, я едва не приводнилась, чуть не угодив в одну из сатурнианских ванн. Оттуда на меня уставилось какое-то головохвостое существо с двумя перепончатыми лапами, огромными томными глазами и очаровательной улыбкой.

– Ты кто? – поболтала я рукой в фиалкового цвета воде.

– Никто.

– Это я и без тебя знаю. А вот где Зуку?

– Я – не Зуку.

– Вижу.

Я огляделась по сторонам: сатурнианские кольца вращались с бешеной скоростью и, несомненно, ванны просто вылетели бы за их пределы, если бы не были намертво к ним приделаны. Поэтому все, кто находились внутри ванн, буквально влипали в её внешнюю стенку. Почему эта сила не действует на меня? Какая разница? Главное – меня не сносит с поверхности.

«То ещё удовольствие от купания!» – подумалось мне.

– Зато здесь вода с пузырьками, которые приятно щекочут, – со смешком булькнуло мне глазастое создание.

– Только не говори, что ты ещё и мысли читаешь!

– Я и не говорю: я просто читаю.

Повернувшись к этому нечто, я пристально посмотрела в его глаза:

– Так значит, Зуку затянуло в ближайшую туманность?

– А сама-то?

– Мне можно, – ухмыльнулась я, – Так в какую?

– В девятую туманность тринадцатой галактики семнадцатого мира, который ещё даже не сотворён!

– Разберусь как-нибудь, – шагнула я в сторону, позволив центробежным силам, наконец, подействовать на меня.

Но вихрь потянул в сторону дальней чёрной дыры. Я пыталась кувыркнуться, свернуться калачиком и даже сесть на шпагат, но направление неумолимо оставалось тем же, и я смирилась, решив получить удовольствие хотя бы от полёта. Тёмный провал отдалялся всё дальше, но я-то знала, что это всего лишь хитрая уловка и, наверняка, вход в дыру где-то совсем рядом.

Так и оказалось: через пару минут я мягко шмякнулась на упругую поверхность. Я начала шарить руками вокруг в поисках выключателя и, обшарив, наверное, площадь размером с гектар, нащупала тумблер. Щёлкнула, и блёклый, бирюзового цвета свет залил бесконечный коридор. Уже хорошо, кроме одного обстоятельства: я обнаружила себя, стоящей на потолке. В тот же миг ноги оторвались от поверхности, с которой только что весьма плотно соприкасались, и я полетела вниз. До пола я не долетела, зависнув буквально в нескольких сантиметрах от него, и воздушный поток, внезапно активизировавшийся, увлёк меня вглубь.

Пока я так летела, довольно удобно устроившись в весьма упругой массе, переносящей меня, мимо то и дело пролетали отверстия каких-то коридоров-червоточин размером поменьше. Я бы, может, и завернула бы в одну из них любопытства ради, но поток не выпускал меня из своих не очень навязчивых, но достаточно плотных объятий.

Странное путешествие – неуправляемое. Что, если сменить обувку? Я с лёгкостью извлекла из кармана кроссовки карминного цвета и на лету переобулась, тут же рухнув на пол.

Где-то неподалёку послышались какие-то удары. Я пошла на звук. Левый коридор резко сменился правым поворотом на винтовую лестницу, ступеньки которой бежали вверх, не позволяя мне по ним подняться, и с каждым шагом я оказывалась всё ниже и ниже.

Звук усиливался, но источника его я так и не находила, пока не пошла в совершенно противоположную сторону и, когда шум совершенно стих, я нашла того, кто этот звук производил – это был Зуку. Он стоял недвижно и буравил взглядом поверхность плохо освещённого лабиринта. Его взъерошенные волосы с синими прядями то и дело падали ему на глаза. Фиолетово-чёрный плащ развевался, словно, на ветру. Хотя я могла поклясться, что не было даже малейшего дуновения какого-либо ветерка:

– И как успехи? – поинтересовалась я.

– Ещё пара десятков прыжков, и пол провалится.

– Уверен?
Он удивлённо посмотрел на меня:

– Считаешь я недостаточно интенсивно прыгаю?

– Ну, что ты! Как я могу?! Очень интенсивно. Я даже движения заметить не успеваю. Один вопрос: зачем?

– Чтобы проделать дыру, разумеется!

– Дыру в дыре? Хотя, где ж ещё дыры делать?!

– Ты выбраться отсюда хочешь?

– Не прыгая же! Для этого достаточно пары каблуков-шпилек.

– Да, ими действительно проще сделать дыры.

– Как грубо, сударь: портить вещь. Достаточно просто надеть и прогуляться – дыра сама нас выведет куда требуется.

Зуку смотрел на меня так, словно я родила самую гениальную мысль в мире:

– А принцип?
– Действуем от противного: любое действие рождает противодействие. Чем больше ты прикладываешь усилий, тем дальше от желаемого. Введи реальность в шок и, пока она будет смотреть на тебя, разинув рот, ты успеешь найти лазейку.

– А если она знает?

– Так ведь и мы знаем, что она знает, что мы знаем, что она знает – по любому у нас преимущество!

– Ты – гений!

– Разумеется! Только у меня одна пара шпилек. Предлагаю: ты одеваешь левую, я – правую, обнимаемся и скачем.

Не дожидаясь ответа, я извлекла из заднего кармана шорт лиловые босоножки на высоченных и тончайших шпильках, и мы обулись. Не пришлось даже прыгать: моментально мы съехали по какой-то детской горке прямо в песочницу. В ней нервно копошился небритый сантехник и всё время бубнил под нос, что ему то и дело мешают прочищать трубы.

Я быстренько стянула босоножек и запустила им в ворчливого дядьку: он рассыпался на тысячи мелких зеркальных осколков, которые тут же затянуло в песок вместе с горкой, откуда мы едва успели отползти в сторону, оказавшись в кабине лифта, проносящегося, если верить цифрам на табло, мимо сто пятьдесят седьмого этажа.

Зуку подал мне руку и мы встали на ноги. Он огляделся:

– Мы едем вверх или вниз?

– По-моему, в бок: цифра не меняется, но лифт движется.

– Тогда это не лифт.

– Какая разница: главное – мы едем.

– Ты разбила зеркало, – вдруг вспомнил Зуку.

– И что?

– Семь лет невезения.

– Глупости! За разбитие такого зеркала мне ещё и премия полагается!

Лифт внезапно замер и, через пару секунд тишины, пол под нашими ногами исчез, а мы полетели во тьму.

– Вот тебе и премия! – донёсся до меня сквозь свист воздуха в ушах недовольный крик Зуку.

– Сам накаркал!

Через пару минут полёта мне окончательно надоела непрекращающаяся темнота и я, пошарив в своих карманах, раздобыла пригоршню светлячков и рассеяла их вокруг себя. Тут же, словно по команде, включились тысячи огоньков.

– Смотри-ка! – обрадовался, наконец, Зуку, – Звёздное небо. Как тебе это удалось?

– Как всегда: если у тебя есть посох – я дам тебе посох; если у тебя нет посоха – я отберу у тебя посох. А у меня были светлячки! И вообще: мне надоело лететь и кувыркаться! Где-то у меня завалялся раскладной стульчик.

Я вытряхнула свой ридикюль, и стульчик едва не проскользнул мимо меня к ближайшему созвездию. Но я успела выстрелить в него из хлопушки, оглушить его и быстренько его оседлать. Ещё несколько минут он пытался меня сбросить с себя, но осознав мою непреклонность, мирно стих.

– А как же я? – крикнул Зуку.

– Лови! – я швырнула в него солнцезащитные очки и в следующее мгновение мы уже мирно загорали на морском берегу, любуясь проплывающим над нами дырявым облаком.

– Как будем латать? – кивнула я в сторону клубящейся розовой массы, готовой излиться на нас слезами.

– А-а?! – проскрипел над нашими головами визгливый старушечий возглас, – Вот вы где?! Всё время у меня под ногами путаетесь!

Она грозно размахивала зонтом в одной руке и кометой – в другой. Как я и думала, дырка в облаке – это её рук дело. Зуку нервно сполз с лежака: видимо, ещё не научился воевать с бабульками. Я тяжело вздохнула – опять всё мне делать:

– Бабушка, возьмите колокольчик – я его из дальних стран привезла. Он быстро разгонит надоедливых пешеходов из-под ваших ног.

Старушка схватила колокольчик, недоверчиво зыркая на меня, зазвенела им, расхохоталась, вскочила на свою комету и умчалась вдаль.

– Ты уверена, что он будет разгонять?

– Не всё ли равно? Главное, что мы будем слышать её заранее.

Я подняла голову кверху: на нас, сквозь дыру, жалобно взирали улитки. Зуку тяжко вздохнул:

– Ладно, пойдём клеить.

Мы долго бегали по облачным коридорам, пытаясь поймать совершенно опьяневшее и обнаглевшее от этого варенье. Наконец, спустили на него кошку-ищейку и она поймала-таки наглеца за случайно оставшийся земляничный хвостик. Испугавшись, что его проглотят, оно начало истошно орать, пока мы не выполоскали в морской волне из него весь сахар. Присмиревшее и пристыженное, оно отправилось латать дырку в облаке, а улитки спокойно укатились по своим делам.

– Куда теперь летим? – спросила я Зуку, натягивая свои любимые дорожные ярко-зелёные ботфорты.

– Спасать колонию рыжих кузнечиков.

– От кого?

– На них напали земляные призраки.

Продолжение, может быть, следует…