Бабушка

Однажды бабушка вывела меня на прогулку в ночной сорочке в цветочек. Подумала, это платье. И никто не заметил: накрахмалила ее до хруста, отгладила, и мы пошли по широкой улице покупать арбуз. Бабушка ела арбуз с хлебом. Говорила, что по-другому, невкусно. Голодное детство часто дарит людям такие привычки. Она вспоминала, как в войну девчонкой жила и прислуживала в богатом доме. Смеясь рассказывала, как за обедом потянулась за вареньем своей ложечкой и получила по рукам. Потому что хозяева были образованные и воспитанные, а она - простая, не имеющая понятий.
В доме бабушки всегда было много газет. Я читала их от корки до корки, лёжа на огромной высокой кровати с панцирной сеткой и длинными металлическими ножками. А по ночам, перед тем, как заснуть, мы играли в города и "Черное-белое не надевать, да-нет не говорить". Мы смеялись так громко, что соседская рыжая бабка колотили нам в потолок. Мы с бабушкой ее не любили. По ночам Ленинский проспект, переливаясь огнями, отбрасывал на стены комнаты, где мы спали, причудливые тени и я угадывала в них разных животных. А если шел дождь, я подходила к окну и прищуривалась: от этого свет фонарей вытягивал все объекты в тонкие длинные линии, разрезающие реку Преголю на кусочки, а машины, снующие по мосту, - в малюсеньких черных мышей. И этот кусочек города, видимый мне из окна, расплывшийся в лужах, машинах и фонарях, казался мне целым миром, нашим с бабушкой миром.
А ещё мы играли в карты. Сидели в креслах изумрудного цвета, накрытых причудливо расшитыми покрывалами, за желтым деревянным столиком с идеально лакированной поверхностью, и бабушка раздавала в дурака. Я каждый раз обыгрывала ее. Она ругалась, твердила, что я жульничаю. Но все равно садилась спиной к зеркалу, чтобы мне удобнее было видеть ее карты.
Бабушка жарила самые вкусные в мире котлеты и всегда спрашивала, правда ли они тоньше маминых, правда же у мамы такие не получаются. "Правда" - отвечала я и не обманывала. А ещё был печеночный паштет, тоже лучше маминого, домашняя лапша и блинчики с абрикосовым вареньем. Она всегда переживала, чтобы в доме была еда. Каждый день бабушка молилась. Стояла у шкафа, где хранилась иконка, завернутая в тряпочку, разворачивала ее, целовала, крестилась и что-то тихо говорила. Но в церковь бабушка не ходила, и я никогда не спросила у нее, почему. Чтобы писать о бабушке Вере, мне нужны самые хорошие слова, самые правильные. Она очень хотела, чтобы я стала журналистом...говорила: "Ты только научись выбирать нужные слова, честные". А мне не хватает слов. И бабушки не хватает. Очень.