20 июля (Алтайские дневники. Хроники Зимогоров)

Вот и перевалил июль за вторую половину. Как стремительно нынче время! А сколько событий произошло…
Это лето разительно отличалось для Фомы от лета 2015. Их даже трудно было сравнить.
Сегодня вставать с Гердой была очередь Фомы. И Чёрная Звезда откуда-то это знала. Она легонько лизнула руку Вожака и тот мгновенно проснулся:
- Встаю, встаю. Доброе утро Дева моя! – прошептал Бурелом.
- Ррррр! – ещё тише ответила псица.
До завтрака они славно порезвились на лужайке.
А вот покушала Герда без аппетита. Может потому, что не Таня делала кашу?
Выглянуло заспанное Светило из-за Восточной горы.

Наши герои разбудили его своей очередной битвой со змеем.

Ну, раз уж проснулось, пора за работу.

Стало заметно теплее. Утомившись игрою, Фома с Гердой присели на ступени крыльца и принялись наблюдать за окружающим.

Герда положила морду на передние лапы, Бурелом невесомо гладил её. Это были наивысшие моменты их единения друг с другом. Всё исчезло из Вселенной кроме этих двоих. Они были Началом всего и, одновременно, Венцом Сущего.
Фома продолжал нежно гладить свою Деву. Она крепко жмурилась от удовольствия и незаметно для себя засыпала.
И снилась ей Мать Всего, огромная чёрно-серая псица. И так хорошо и уютно было Герде… Она вытянулась и улеглась на боку. Повозилась, устраиваясь поудобнее и всецело отдалась сну и рукам Вожака.
Не описать словами, его можно только прожить, чувство защищённости, которое испытывала Герда рядом с Вожаком. А тот таял от счастья, продолжая гладить свою Младшую. Очень долго, целую вечность, провели они так. И ничего не могло отвлечь их друг от друга. Ни механические погремушки, пылящие мимо. Ни стадо КРСов, бредущее на пастбище под мудрым руководством пастуха. Один только раз проснулась Герда, когда в утреннем воздухе разнеслось тремоло Северных псов, вдруг вздумавших всколыхнуть Булухтинскую тишь.
- Ты тут, Мой?!.. – спрашивали её глазёнки
- Здесь, Моя. Спи.
Послушав собратьев некоторое время, Герда вновь уложила голову на колено Вожака и уснула под невесомой рукой Бурелома. Юница спала, а Фома смотрел на неё сверху и на лице его разглаживались суровые складки.

Помощница
День ясен и звонок.

Стало быть, дежурить Фоме на пасеке.

С утра всё шло своим чередом. Пчёлы вели себя пристойно. Около полудня чуткое ухо Бурелома уловило изменение в гудении пасеки. Подняв глаза от тетради и взглянув на стойбище ульев, Фома оторопел.
- Мать….! Рой!
Бурелом опрометью выскочил из медогонки. Понять, из какого улья вышла пчела, было уже невозможно. Рой кружил в воздухе. Растерялся Фома лишь на несколько мгновений. Тут же принял решение и начал действовать. Сдёрнул с вагончика треногу. Метнулся в балок за роялкой. Быстро подвесил ловушку на треногу. Выдохнул. Отошёл несколько в сторону и принялся наблюдать. Через пять минут стало ясно, пчела идёт в роялку.

Фома перекрестился и ноги перестали его держать. Сел, где стоял, и некоторое время приходил в себя.
- Ёлки! Палки! Успел. И смог. Как же это у меня получилось?.. – бормотал он, сидя на траве и наблюдая за успокаивающимися пчёлами.

Однако это было ещё только полдела. Большая часть роя благополучно зашла внутрь ловушки. А вот пятая часть показала себя не с лучшей стороны. Роилась снаружи и добровольно заходить не желала.

Необходимо было им помочь. Собрать кружкой и пером. Откровенно сказать, Фома немного побаивался приступить к этому. Куча пчёл жужжит и шевелится… Чего от неё ждать?..
Время работало против Бурелома. Вернётся разведка и уведёт рой к земле обетованной. Действовать нужно не медля. Установив под треногой старый дадан, Фома с кружкой и пером взобрался на него. И…
И начал зачерпывать пчёл кружкой и ссыпать в ловушку. Он видел, как это делает Дед. Постепенно движения его стали увереннее. Никто и не думал его жалить. Пчёлы садились на руки, исследовали и улетали восвояси. Вернее в роялку. Двадцать минут ушло на водворение пчёл внутрь. Бурелом, не дыша, закрыл пологом роялку и с превеликой осторожностью снял ловушку с треноги. Так же аккуратно отнёс её в тень, где всегда выдерживали пчёл. Рой тихо гудел. Бурелом прошёл ещё один этап посвящения в пасечники. Он взял свой первый рой.
Ещё долго потом сидел Фома в медогонке, пытаясь тряскими руками свернуть козью ножку. Волнение настигло его после. Сказывалась флотская закалка. Уверенно действовать в экстремальных ситуациях. Быстро и чётко. Думать и волноваться потом.
От пережитого волнения рой казался Фоме просто огромным. Но трезво всё это оценит только Степаныч. Бурелом ждал его с нетерпением.
Дед приехал к двум. Треногу он увидел ещё издали и сразу всё понял. Выскочил из машины, не закрыв дверцу. Фома стоял на мостике через пересохший ручей.
- Ну?!.. – вопросил Дед.
- Ага. Вышли, - сбивчиво начал Фома.
-Только я не приметил с какого… Найдём поди? - оправдывался Фома.
- Да как теперь найдёшь?! Ну хоть примерно-то с какого ты увидел?
- То-то, что примерно, - пробормотал Фома, показывая на два улья, попавшие под подозрение.
- Ну ладно, хоть так, - сменил гнев на милость Степаныч. – Это, видать, 19-й. Видишь, пчелы мало.
- Он, собака, - поспешил согласиться Фома.
- Вот теперь ты точно пасечник. Первый твой рой. Молодец, Лёша. Молодец! – Дед окончательно оттаял. – А мне некогда сегодня. Полечу я. С ребятишками занят. В Чергу надо. Как чувствовал, к тебе поехал.
Дед успел сходить к роялке, глянуть на пленных.
- Молодец, хороший рой. Главное, не упустили. Пусть висят до завтра. А я подумаю, как с ними поступим. Всё, Лёша, уехал я.
И был таков. Очень энергичный дед, что тут ещё скажешь?
А Фома вернулся к рутине. Продолжил чистить корпуса и рамки. Три из восьми были уже готовы. Дед заметил и это. И довольно подмигнул Фоме:
- Идёт дело!
- Идёт, куда оно денется.
К минусу на весах Дед отнёсся философски:
- Бывает.
Спать сегодня Фома не решился и напряжённо прислушивался к гулу пчёл весь остаток дня. Да и вряд ли он даже задремал бы. Уж очень был взволнован. Даже ходил снимать напряжение нервов…

Плакальщицы на похоронах

Больше пчёлы сегодня не дурили. Дали Фоме спокойно дожать вахту.

Послания от пчёл
Взглянув на часы, он встал, щедро потянулся и… замер. Прямо напротив медогонки на кусту репейника раскачивался бурундук. Вид у него был весьма удалой. Его даже не пугали звуки, доносящиеся из-под навеса. Это был кадр!
Несостоявшийся. Потому, что пока Бурелом достал камеру, бурундук успел перескочить на забор.

Для фотографа почти любой несостоявшийся кадр кажется лучшим. Это потому, что живёт он только в голове фотографа и рассмотреть его досконально мы не имеем никакой возможности.
Вздохнув подобно вепрю, Фома принялся собираться.
Травы сегодня Бурелом собирать не стал. Спешил домой.
Но из Лебёдкина так просто не уйдёшь…

И вечерняя Булухта просто завораживает…

Снято Canon EOS 7D, объектив Canon 18-200