28 июня (Алтайские дневники. Хроники Зимогоров) Продолжение

…Сложно было не проснуться. Часы показывали почти полдень. Незаметно подошло время обеда. Примостившись на краю пустого улья, лакомился Фома бубликами от Тани и крепким чаем. Вкуснее еды не было сейчас для Бурелома. Вроде и не трудился, а проголодаться успел. Псу на обед Фома поймал десяток-другой паутов.
Запив остывшим чаем крайний бублик, Бурелом немного осоловел. С тоской он косился на байковое одеяло, предусмотрительно оставленное для него заботливым Дедом. Но спать нельзя ни в коем случае, твердил себе Фома. Ибо спал он днём крепко, и случалось подолгу. Проявив характер, Фома покинул гостеприимную сонную тишину медогонки. Пёс выдал храповую трель ему вслед, словно дразня.
У вагончика Бурелом вспугнул небольшую чёрную змею с белыми шашечками на спине. Незнакомка резво узмеилась к ручью. Пасека усыпляюще гудела.
- Сидеть нельзя мне. Усну ведь, – размышлял вслух Фома.
Слоняться пол палящим солнцем тоже не улыбалось. Тогда Фома схитрил: присел на край порога в самой неудобной позе
- Усну – упаду.
И вступил в поединок с дремотой. Против сна ничего не помогало. Фома принялся ходить вокруг вагончика. Жарко. Силы иссякли. Ушёл в медогонку, там прохладней. Пёс даже не проснулся. Не присаживаясь, Фома осмотрелся. На глаза ему попалась газовая плита. Не очень чистая. Скорее наоборот. Поскрёб ножом. Неудобно и можно поцарапать. Попытки оттереть её лоскутом материи и холодной водой ни к чему не привели. Фома решил согреть воду. Вдруг откуда налетевший ветер принялся задувать пламя. Тут-то и пригодилось одеяло. С некоторыми трудностями Фома согрел воду. И эта попытка отмыть печь потерпела неудачу.
- Необходимы моющие средства, - вслух заключил он. И отложил аврал на завтра.
Спустя час после обеда пришла Таня. От сонливости не осталось и следа. Они сидели все трое рядом на синем в цветок одеяле и мечтали под гудение неутомимых пчёл…
За разговорами Таня соорудила себе диван из кирпичей и одеяла. И с удобством устроилась на нём. Теперь в медогонке было два спальных места. Танино и Гарда. Только Фома ютился на краешке улья. Постепенно две трети экипажа задремало. И Бурелом вновь остался наедине со своими мыслями. Но сон уже как рукой сняло. И Фома размышлял под мерное гудение пчелиного народа. О чём? Автору всегда трудно отвечать на этот вопрос. Попробуйте уловить свои мысли и поймёте, как это невероятно трудно. Думал Фома обо всём. Сразу.
Местная саранка

Крайний час тянулся дольше всего дня. Где-то далеко-далеко на равнине, до Лебёдкина и ураганом не донесёт, пробили старые куранты. Четыре пополудни. Сколь ни вейся, а кончилась первая вахта Фомы Бурелома на пасеке Деда.
На солонец прилетают не только пчёлы…

Однако тут их не ждут…

Хотя хватает всем. Некоторым даже чересчур…

Трое медленно шли Лебёдкиным логом сквозь гудящие жёлтые поля

Было ещё ощутимо жарко. Гард традиционно полежал в Лебёдкином ручье, с жадностью лакая воду. Потом на Развилке…

Зашли к молодым Тырышкиным. Наказали, что взять завтра в Алтайском. Напомнили, что очень ждут котика. Посудачили о том, о сём. Зашли к старшим Тырышкиным. Их дома не оказалось.
Кто-то из них не равнодушен к намангальным рисункам…

Полив огород собрали первой зелени, ещё совсем молодой. На окрошку. Огород Буреломы посадили двадцать два дня назад. Вселенная щедра на дары трудящимся на земле.
В 18.00. подошли к Синему Домику. Где-то над Осокиным грохотал гром и поливал дождь.

А над долиной пока ни капли.
Таня сразу же принялась колдовать над окрошкой, попутно заварив Фоме большую кружку кофе. Спустя четверть часа усталый Бурелом сидел на крыльце и пил обжигающий напиток, прикидывая, что ещё из дел не переделано сегодня. Пёс чутко лежал у его ног и рычал на стадо КРСов, гонимых Маркушиными на дойку. Оставалось ещё полить местный огородик и клумбу. Это управили быстро. Пять вёдер и готово. Всё, можно перевести дух перед ужином.
Окрошка у Тани удалась на славу. Но Фома осилил только две тарелки. Перевелись едоки на Руси. Отвалился от стола и сыто вздохнул, расслабив ремень. Куда-то исчезла накопившаяся за день усталость, и он снова был готов к труду. И, если нужно, обороне.
Пожаловала гроза и в долину Булухты. Фома в это время шёл с родника. И вот дом уже рукой подать…
Бурелом успел только накрыть кофр полой энцефалитки. Вмиг промокло всё. Гроза прошла краем. Через десять минут всё улеглось.

В ночь Булухта вступала умытой и посвежевшей…

Снято Canon EOS 7D, объектив Canon 18-200