если б не хирурги

то, разумеется, мне пришлось бы очень плохо. Совсем. От банального аппендицита, по разным данным, в давние времена умирало от двадцати до тридцати пяти процентов населения! Представляете? Это при условии, если бы доживали хотя бы до пятидесяти лет. Хотя, чаще всего аппендицит случается у молодых по разным обстоятельствам, но и возрастные случаи не так уж редки, причём протекает он более скрытно. И, к тому времени, как его диагностируют врачи, бывает, что превращается он в перитонит, а там уж счёт идёт на часы.

Лично я никак не ожидал, что со мной случится подобная неприятность. Возраст уже не детский, питание вполне себе. Но, вот, лет шесть назад, после новогодних праздников...

Начиналось ещё всё неплохо. Куранты, семейное торжество, ёлка, подарки всем из розовых мечт, а не как обычно, потом насыщенные загородные прогулки втечение нескольких дней, чтобы детишки насытились живительным воздухом лесов и морского залива, походы в кино и весёлые забавы. Наверное, это уже перебор, да? И не вспомню, когда выдавались такие чудесные праздники. Просто сказка!

А потом наступило Рождество. Сначала мягко так наступило своей ногой в правую подвздошную область, ненавязчиво. Я и не испугался даже. Здоровьем Бог не обижал особо, питание в семье очень разумное всегда. Мало ли? Попил травяных настоев, поголодал чуток, должно бы и пройти. Ан нет, каблучок чьей-то ножки всё сильнее давил в ту же область. В голове явно всплыли симптомы острого аппендицита. Но с чего бы? Вроде к группе риска и близко не подходил, всегда был уверен, что участь сия обойдёт далёкой стороной. Даже семечки в детстве бросил грызть, как только узнал, что мои сотоварищи загремели с аппендицитом скорее всего из-за этой пагубной привычки. Терпеть боли становилось всё сложнее, хорошо ещё, что волны откатывали. Но как же быть? Всем известно, что сочетание советской медицинской Системы и Больших православных праздников не самый лучший период для попадания на операционный стол. Русская рулетка, и в барабане явное преобладание патронов.

На всякий случай сделал ещё одну экзекуцию, как последний шанс на спасение, что помогло ровно на полтора часа. А потом началось! Хачатурян, вместе со своим танцем с саблями радостно переместился мне в живот, причём сабли были сарацинскими и остро отточеными, а танцоры со всей массовкой. И как они только там у меня все поместились?
Явный перитонит, отсчёт пошёл на часы.

В "03" меня обстоятельно выслушала почти незаспанная женщина, ведь было всего-то три часа ночи, записала адрес и телефон, выяснила номер поликлиники, а потом посоветовала позвонить в неотложку и любезно продиктовала семизначный номер. Почему-то я его сразу запомнил на слух, не в том состоянии был, чтобы ручку с бумагой искать, танец с саблями в самом разгаре. По семизначному номеру ещё не проснувшаяся девушка долго не могла правильно записать мою фамилию из четырёх букв, пришлось диктовать большими буквами - именами незнакомых людей, адрес тоже не давался ей с первых попыток. Разобравшись с номером приписной поликлиники (неужели это так важно?) и номером медицинского полиса, активно заинтересовалась причиной моего обращения. Сильно удивилась, что в последние дни спиртными напитками не увлекался, на всякий случай ещё раз уточнила возраст, и искренне посетовала, что же это я так затянул со звонком. Это ж аппендицит всётки, нельзя затягивать! Скоро приедут, ждите.

В любом случае, ждать оставалось недолго. Танцоры в животе уже освоили профессию потрошителей, и явно останавливаться в своём профессиональном росте не желали. К саблям добавились ещё какие-то замысловатые инструменты. Быстренько собрав больничную сумку, мы с женой стали дожидаться кареты. Жена мне досталась по чистой случайности и красивая и умная, с такой не пропадёшь точно, в критические минуты её помощь неоценима, поддерживает всегда.

Скоро оказалось через двадцать пять минут, вошёл молоденький дохтур, понажимал, где надо, да так, что мои потрошители стали оказывать ему массовое сопротивление кинжалами и саблями. Так положено, не он же виноват, что всё так запущено. Записал все данные и предложил спуститься в карету. Карета оказалась современной газелью, но почему-то не отапливаемой в отсеке для пациентов. Видимо, больше шанс не испортиться.

Прекрасно зная короткий путь до знаменитой больницы института скорой помощи, я немного удивился, что "к бабушке меня направили по длинной тропинке". Эскорт и тыква тоже решили смениться. Заехав за шлагбаум со спящими каретами, мне подобрали транспорт немного постарше, но зато точно такой же температурой. Я смиренно начал отапливать его своим дыханием. Совсем скоро прибежала девушка с моими документами, села с водителем, и мы неторопясь двинулись в больничку. Хорошо, что под утро на дорогах бывает мало машин. Правда вот на большом перекрёстке собралось несколько грустных, слегка помятых, и активно совещались с инспекцией. Мягкий снег успел припорошить это сборище.

Поколыхавшись по почти ровным дорогам, мы торжественно въехали на пандус приёмного отделения, где за стеклянными дверьми меня ждала неизвестность. В этой неизвестности уже находились несколько персонажей: грустная девушка с огромной "шиной", наложенной прямо поверх куртки по всей длине руки, её сопровождал сильно проягуаренный кавалер сомнительной наружности; неподалёку сидели тихая старушка с великовозрастным сыном, видимо, уже давно; прямо под телевизионной панелью сладко храпел небритый мужчина без явных признаков острого состояния; ещё в зале находились две восточные женщины, устало переговаривавшиеся между собой. Дальше по коридору, возле какой‐то открытой двери, громко буянил мужчина очень больших размеров, под два метра ростом, сильнонетрезвого содержания. Требовал что-то ему вернуть, причём срочно. В ту сторону нехотя стягивались два хлипких охранника и молодой человек в белом халате.

Но ничто вокруг меня не волновало, главные баталии велись у меня в животе. Танцоры-потрошители уже стали брать на абордаж все ткани и органы, до которых способны были дотянуться. В остальные они стреляли ядрами. Мне не было возможности ни присесть, ни просто стоять, перед глазами свет то мерк совсем, то озарялся радужными вспышками. И это были явно не проблемы электропроводки зала ожидания. Впрочем, в этом зале к пяти утра уже все, видимо, смирились со своей участью. Каждые десять-пятнадцать минут к дверям подъезжала очередная карета, и новый счастливчик пополнял наши ряды страдальцев. Иногда кого-то вызывали на допрос и умеренную откачку крови под видом анализов, что очень оживляло полуспящую массу и давало надежду на просветление в судьбе.

Когда смотришь по телеку медицинский сериал, или в кино мелькает сюжет о работе больниц скорой помощи, то всегда проникаешься восхищённой радостью за слаженность работы, профессионализм и самоотверженность мед персонала. На то оно и есть кино, чтобы вызывать в нас бурные эмоции, а телек - враг, давно известно. Здесь страждущих лечили сами стены. Что намного круче, если разобраться. Наверняка и тут были свои герои-спасатели, может даже, они в эти самые минуты проводили многостаночные операции в нескончаемых глубинах операционного блока, или откачивали безнадёжных больных в светлых реанимациях, кто знает... Но каждому горюющему его горе кажется самым горемычным. Так и мне мой развивающийся перитонит казался делом срочным. Девушка в окошке, услышав мой тихий намёк на скоротечность ситуации, ещё раз уточнила мои данные, сверила со своими документами, выяснила пару десятков нужных цифр, тщательно перепроверила ещё раз, кивнула и сказала: "Ждите, доктор скоро вызовет вас."

Огромное облегчение услышать, что ты ещё не клиент патологоанатома! Хачатурян на радостях придал своему произведению значительно больше экспрессии... То ли мои танцующие движения перестали попадать в такт с работающим телевизором, то ли раскалённые ядра из моего живота стали попадать в окружающих, но довольно скоро меня позвали в розоватую комнату, где усталая вампирша откачивала кровь для своих опытов. Данная процедура и меня слегка взбодрила, не зря всё-таки раньше кровопусканием увлекались направо и налево. Можно ведь слить больше, чем нужно, и страдательный падеж превратится в парящую эйфорию. В моём случае эйфория бесплатно не полагалась, поэтому я покорно отправился танцевать обратно в зал. Хорошо, что мне не пришло в голову при этом петь, кто знает, какого специалиста бы мне вызвали.

В больших больницах ведь как. Поступает пациент с нарисованным в карете диагнозом, ему и вызывают соответствующего доктора. Позвонят на отделение, так и так, к вам просится больной, в карточке написан ваш профиль, спуститесь, будьте добры. Если доктор хороший, знающий, значит он и у себя в отделении нарасхват, дел невпроворот и вообще занят с утра до ночи. Тут спускаться в приёмник, незнакомых больных смотреть, стоит ли торопиться? А ночью, да в праздничные дни, по пустынной больнице, попробуй найди храбрецов. Ну, а плохих докторов у нас нет, тебе всякий скажет, все разъехались, сиди и жди своего, хорошего. Который нарасхват. Так вот, если бы мне петь, к примеру, приспичило, или выть, что в душе я уже давно начал, то могли ведь позвонить в другое отделение, другому специалисту хорошему. А в неровнологических, например, отделениях живут особенные патриоты своего молоточка, они страсть как хорошую музыку уважают! Ну, и начались бы перезвоны по отделениям, за такого одарённого пациента каждый готов дополнить диагноз. Но, чем сложнее у тебя название болячки, тем больше тебя на каталке будут катать по отделениям разным, это всякий знает. А мне нельзя кататься долго, уж очень потрошители просились на хирургию, померяться режущим инструментом с тамошними хирургами. Поэтому вот и не пел, хоть очень и хотелось.

Вдруг из ниоткуда рядом со мной появился активный молодой человек в белом халате и попросил проследовать за ним. В тесном кабинете помещались только стол и кушетка, мы туда тоже поместились чудесным образом. Перед тем, как лечь на осмотр, я на выдохе быстро рассказал всё, что знаю, и особенно упомянул дичайшие боли по всему животу, как бы намекая, чтоб поласковей. Добрыми глазами меня выслушав, доктор сильными руками всё прощупал. Как положено, а не как вам тут хочется. Правда, не долго, - может, слегка порезался о сабли хачатуряновских танцоров? Тут я отключился ненадолго, чтобы со стороны как бы посмотреть. Но время моё ещё не пришло. Вернулся.

Дальше я странным образом переместился в кабинетик напротив, где меня уже ждали. Один с топором и двое с носилками... Нет! Всего лишь две сердобольные женщины. У одной в руках был блокнотик с ручкой, у другой - какой-то странный металлический предмет. Пока первая старательно переписывала все мои сбережения, раздевая до нитки, вторая вставляла в предмет бритву "Нева". Такие ещё остались в советских фильмах ужасов. Видимо, когда я подпишусь под списком своих бывших вещей и ценностей, дело примет острый оборот! Но мне ли было до всего этого уже? Пусть их.

Так наверняка и бывает, когда один боец тащит на себе раненого другого, а их настигают вражины на мотоциклах, другой этот, который раненый в живот, приказывает страшным голосом его бросить тут. Чтобы задержать врагов ценою своей жизни, уже пропащей. Ему уже всё равно. Так и мне было уже всё равно, только последней гранаты почему-то не оказалось.
Голым быть на кушетке я не боялся, но вид женщины с тупым лезвием меня настораживал. Особенно я не проникся её шутливым настроением, что по сухому и быстро, - не так уж и много порезов остаётся. Других вариантов не было всё равно, я почему-то позабыл захватить из дома гель для бритья и станок Джиллет. Сам дурак. Надо запомнить, гранату и гель для бритья.

Порезы были, если не считать их началом операции. Мощные движения руки русской женщины вызвали бурный восторг у моих танцоров-потрошителей. Им явно ещё не хватало заучить пару-тройку профессиональных пассов. А манияков уже почти всех переловили на сегодня. Тут же такая удача. Благодаря тому, что я мужчина, фронт работы на моём животе и чуть ниже оказался довольно обширным. "Нева", как пламенный комбайн боролся с целинными землями моих зарослей. Партия сказала: "Надо"!.. Тем более, что на место безвозвратно затупленного, в строй встало новое, просто тупое.

Когда меня вывозили на креслице с колёсиками, обёрнутого одной простынёй, кровавые разводы, проступавшие насквозь, наводили на мысль, что операционная поменяла дислокацию. Длинные тёмные коридоры, тесные светлые лифты, и вот я уже в святая святых, там, где прячутся хирурги нарасхват, - в операционной! Но именно в этом помещении почему-то никто не прятался. Санитарка включила поочерёдно везде свет, взглядом переместила моё тело на операционный стол, тщательно зафиксировала все мои конечности. Агнец готов. Она забыла только про отопление, но это мелочи, чего придираться.

Глаза шевелиться могли, поэтому они устремились к спасительным часам на стене. Тик, так, тик, так, - в них была какая-то умиротворённость. Прошло ещё пол-часа и появилась операционная сестра, стала разворачивать инструменты, ещё десять минут, и рядом уже девушка со шприцами... Чудно... прекрасно... в вену входит игла... из шприца приходит сон... тик, так... тик... так... спать... порааа..... .

*картинка из сериала "Скорая помощь"