Откровения маньяка. ч.2 Становление!
Бытие и ничто есть одно и то же, но при этом полностью противоположны друг другу. Это противоречие разрешается с помощью их непосредственного исчезания друг в друге. Возникающее движение называется становлением!
(Гегель, Георг Вильям Фридрих. «Учение о бытии»)
Считаю, уж если и завершил чью-то жизнь раньше, чем кому то хотелось, будь добр, покайся и верни Миру отнятое! Ибо Бытие сие не допускает пустоты!
Но твердо знай, что дав новую жизнь, Мир предложит тебе завершить чью-то, уже существующую! Ибо Бытие сие не допускает излишек!
Таким образом происходит движение Бытия в Ничто и в то же время Ничто в Бытие. Жизнь=Смерти!
Ты есть раб Бытия! Оно обязывает тебя завершить начатый цикл снова и снова!
Прогуливаясь по Женевскому парку, я обратил внимание на двух малышей, беззаботно валяющихся на травке под, уже жарко припекающем, апрельским солнышком. Их беспечная мамаша была так увлечена своей новой ярко-зеленой шапочкой, что даже не заметила, как я взял их на руки и стараясь не привлекать к себе излишнего внимания окружающих, быстрым шагом, по главной аллее, направился к выходу. Они были так малы, что мне не составило труда спрятать их в чемодане, в куче не стиранного белья, накопившегося за дни пребывания за границей, и используя все навыки старого контрабандиста, благополучно вывезти их в Россию. Новая родина им несомненно понравилась! Рассадив малышей по разным местам, при этом не забыв накормить и напоить каждого, я стал внимательно наблюдать, как эти два хилых сморчка пытались перерасти друг друга. Буквально за месяц их стало не узнать! Они росли не по дням, а по часам нежась, с утра до вечера, на подоконнике под майским, но уже Российским, солнышком. За эти дни я искренне полюбил их, и даже скучал по ним, когда изредка приходилось отлучаться из дома по делам! Возвращаясь, прямо с порога кричал им - "Привет иммигранты!" - И подойдя ближе ласково трепал их за ушки.
С кого сегодня начнем? - Спросил, до боли знакомый, тихий голос. "Во как!" - подумал я - "Уже не решает за меня, а спрашивает! Видно понял, что со мною шутки плохи!"
А это имеет значение? - Увереннее чем обычно спросил я.
Не имеет! - Четко, как отрезал ответил.... " Кто ответил? Кто со мной говорит? Даже не знаю его имени!" - Немного смутившись подумал я. - Но выбирать тебе! - Настойчивым тоном добавил голос.
Я не мог до конца понять его роль в этой истории. То ли он пытался мною как-то по хитрому манипулировать, то ли действительно понимал, что указывать мне, что делать бессмысленно и принял позицию советника. Но почему такой тон? Меня это немного взбесило!Будь добр, оставь меня! - Не скрывая своего раздражения ответил я. - Пошел прочь!
Но почему про себя? Почему я не сказал это в слух? Я боюсь его! Я трус! О нет, я же должен был сказать ему это в лицо! Лицо! Какое к черту лицо, я даже ни разу не видел его! Почему он давит на меня? Я же люблю их! Это мои малыши! Я же не хочу этого!Хорошо, я принял решение! - Неуверенным, можно сказать даже покорным голосом сказал я.
Да что же это со мной? Я как мышь перед питоном!Твое решение не верно! - Все так же ровным и уверенным тоном произнес он.
Да черт побери, откуда тебе это знать? - Не сдержавшись закричал я. - Я же не говорил тебе этого! Кто ты такой? Выходи! Я хочу видеть тебя! Выходи тебе говорю!
А-ха-ха-ха-ха! - Раздался жуткий, разрывающий пустоту смех.
Я прижался к стене. Зажмурив глаза и втянув голову в плечи, я обхватил руками голову пытаясь изо всех сил заткнуть уши, что бы не слышать этот, разрывающий мозг смех. Это не помогало.
-А-ха-ха-ха-ха! Выходи-и! Выходи-и! - Зловещий голос становился все сильнее и громче.
Меня охватила паника. Шум, этот не выносимый шум! Звон бокалов, свист разрезающий перепонки, гул толпы! Сколько их тут? Откуда они? Что-то должно было взорваться! Это мозг! Мой мозг, трещавший по швам давил изнутри в голову!Замолчите, замолчите! - повторял я, стиснув зубы так, что был слышен треск лопающейся эмали.
Выходи-и! А-ха-ха-ха!
Мне надо было бежать! Но куда? С зажмуренными глазами но не разгибаясь и не отрывая от головы рук, я рванул в сторону яркого света, который ослеплял даже через закрытые веки. И, Взрыв! Тьма! Тишина!
Я куда-то лечу. Что со мной? Почему тишина какая-то не естественная. Куда я лечу? Труба. Квадратная труба, я вижу её углы, вижу скользкие, словно стекающие в низ стены, я не могу за них зацепиться, я даже не чувствую их. Тревога! Где-то в груди нестерпимая тревога и пугающая тишина! Почему я один? В низу свет! Я вижу его! Я стремительно приближаюсь к нему! Там кто-то есть! Он машет мне руками, будто зовет к себе! Кто же это? Вглядываюсь, но не могу рассмотреть!
О нет! Почему у него нет кожи?! Я стал кричать что есть мочи, при этом цепляясь всеми частями тела за трубу, пытаясь остановиться, но я не слышал себя, я не чувствовал трубы, и тишина... страшная, абсолютная тишина!
Я открыл глаза. Надо мною неподвижно висел потолок. Кухонный шкаф как-то подозрительно шевелился и казалось, он хочет прихлопнуть меня, но не может прицелиться. Я, не вставая с пола осмотрелся. Картина вырисовывалась печальная. Все вокруг было перевернуто, повсюду на полу лежали осколки разбитой посуды, по стенам стекало свежесваренное кофе. И только мои малыши, целые и невредимые, сидели на подоконнике и размахивая ручками с удивлением смотрели на меня.
С большим трудом я поднялся на ноги, подошел к ребятам, обнял их и стал целовать им ладошки. Я был на столько рад видеть их в целости и сохранности, что даже не чувствовал боли от разбитой головы. Меня переполняло чувство ответственности за этих ребят. Ведь это я их приручил, забрав от нерадивой матери. Я дал им жизнь! И плевать мне на все эти законы Бытия! Даже если я и не сломаю эту систему с её законами становления и всякими там переходами, я просто не подчинюсь больше этой системе. Я больше не буду завершать ни чьи жизни по требованию Бытия.
Пока я один и никто ко мне не пришел, я отпущу одного малыша на свободу. Он достаточно вырос и окреп, так что я буду спокоен за него. Пусть живет и наслаждается жизнью.
А вот второго я все-таки оставлю себе. Нет, не для забавы, а на зло этой не совершенной системе! Бытие будет требовать от меня его жизнь, целиком, сразу, но не получит этого! Я буду отрезать от него по кусочку и отправлять им по почте. Малыш будет умирать очень долго. Я сделаю из него бонсай. Он будет годами сидеть на окошке свесив свои толстенькие, обрезанные ножки и раскинув от безысходности в стороны обрезанные, кривые ручки. Он будет напоминать системе о её несовершенстве!!!Червь! - Тихо прошептал голос. - Будучи невеждой, ты решил восстать против того, что в целом определяет твою сущность! Сущность земляного червя, восставшего против приближения Андромеды! Как ты думаешь, червь, может ли ребенок познав азбуку, рассуждать о стилистических особенностях художественного текста и оставлять в нем свои поправки? Может ли познавший двузначное число, сомневаться в иррациональности числа pi? Может ли ребенок, познавший опытным путем силу земного притяжения, рассуждать о корпускулярно-волновом дуализме, и вносить свои изменения? Как ты, личинка беспозвоночного, можешь противостоять Гольфстриму?- Голос на мгновенье затих, и не дав мне сосредоточиться, так же шепотом продолжил. - Кое как разобравшись в становлении, ты пытаешься изменить Бытие! А что ты знаешь о Конечном? Сможешь ли объяснить переход от бытия-в-себе к бытию-для-иного и невозможность вещи-в-себе? Даже не буду слушать твое блеяние! Слушай ты, и попробуй осмыслить и понять, что нечто и иное являются отдельными друг от друга, но каждое из них содержит, внутри себя, как моменты, их прежнее единство, которое у них было в наличном бытии. Эти моменты теперь появляются вновь как бытие-в-себе, то есть как соотношение нечто с собой в противоположность своему соотношению с иным; и бытие-для-иного, то есть как соотношение нечто с иным. - Голос снова затих.
Я сидел и думал: * Наконец-то он заткнулся, теперь есть время подумать о стратегии изменения траектории движения Андромеды!*
Лысый-Психотерапевт!