Фиолетовая улика, ч.2 (повтор давней публикации)
.
Конечно, следовало дождаться результатов экспертизы, а потом уже делать какие-то выводы. Но журналистская привычка и мой доморощенный метод не давали покоя, и я тут же набросал для себя несколько версий произошедшего.
Я сразу же подумал, что в деле мог быть замешан ребёнок, который очень любит ходить, словно кошечка. Вероятно, увиденный недавно по ящику странноватый сюжет подтолкнул к этой версии: там удивительные мама и дочка прогуливались, как хозяйка прогуливается с собачкой на поводке! Дочка шла на четвереньках, а от ошейника, застёгнутого на её шее, в руки незадачливой мамаши тянулся самый настоящий поводок!
Но зачем ребёнку убивать пожилую женщину? Кто они друг другу? И почему избран столь изощрённый способ, о котором ребёнок мог знать разве что из какого-то страшного фильма или романа ужасов?
Вспоминая фиолетовое свечение, я словно увидел некий ореол вокруг неразборчивого лица, - то ли детского, то ли женского, но его тут же заслонила собой тень явно мужской, брутальной фигуры, словно кто-то пытался закрыть от меня хрупкое светящееся тело…
Я позвонил начальнику и попросил его о встрече. Пока гудки летели в эфире, один из фиолетовых следов, который я внимательно рассматривал, превратился в очертания очень знакомой местности, но я не успел это понять, потому что прямо в ухо ворвался раздражённый голос начальника:
- Неужели уже есть реальные версии, что ты сходу звонишь начальнику? Только давай без твоей журналистской водички и лирики!
Я ещё не мог называть его на «ты», а он практически сразу же, как только меня привели в его кабинет, стал обращаться ко мне по-свойски, почти фамильярно. Но было в этом и что-то подкупающее.
- Мне нужно с Вами встретиться, это важно.
- А по телефону нельзя растолковать проблему?
- По телефону Вы не поймёте…
Уже сказав эту фразу, я понял, что сморозил глупость. Я попытался смягчить свой ляпсус, и только больше влип:
- Я имел в виду, что…
- Я знаю, что ты имел в виду! Приезжай, но по дороге выжми из рассказа всю водичку, оставь только квинтэссенцию!
И в трубке раздались гудки.
В принципе, насколько я успел понять за несколько дней работы, раздражение начальника являлось хорошим признаком: это означало, что он каким-то парадоксальным образом будет к тебе предельно внимательным и конкретным, что позволит в считанные минуты решить ту или иную проблему, прояснить самый сложный вопрос.
А при добродушном настроении начальника дело иногда неприметно уходило на второй план, и старожилы отдела хорошо знают об этом, и резонно посчитали необходимым поделиться со мной этим важным секретом чуть ли не в первый же день моего присутствия! Вот сейчас и проверим их правоту…
Я всё же решил, для полноты картины, заехать сперва в экспертную лабораторию, и, если есть уже результаты, сопоставить их с моими ощущениями. Боялся я только одного: если они категорически разойдутся с моей ненаучной теорией, мне её отстаивать будет не на чем, на словах и пальцах это будет жалкий детский лепет!
Произнеся внутри себя это слово «детский лепет», я вдруг снова увидел идущую на четвереньках девочку, только лицо её было уже каким-то взрослым, почти трагическим, почти нездешним…
(Продолжение следует)