Фиолетовая улика, ч.4 (повтор давней публикации)

  Когда вошёл начальник, он застал такую картину: я что-то внимательно рассматривал на полу, присев на корточки, а еда, оставленная для меня на столе, куда-то исчезла вместе с посудой! 

- Ты, что, и посуду съел? – расхохотался Игорь Михайлович. – Или в окно выбросил?
 

Он подошёл к приоткрытому окну и на всякий случай выглянул, словно ища подтверждения своих слов. 

- Ах, да! – слегка картинно хлопнул он себя по лбу. – Здесь же решётки…. 

Я почувствовал, что начальник впал в добродушное настроение, а это не сулило ничего хорошего, если верить старожилам. 

- Что ты там на паркете увидел, Пинкертон? Сам знаю, что давно пора менять! Но всё время не до этого, чёрт бы их всех побрал! 

Я понял, что он имел в виду преступников, но на всякий случай спросил: 

- Вы это о ком? 

-Да о наших финансистах! То прибавят денежку, то следом заберут назад, словно мы в бирюльки играем! Ты играл когда-нибудь в бирюльки? 

- Самому не приходилось, но видел пару раз… Кстати, достать из кучи фигурок нужную тебе, при этом не потревожив соседние, - весьма тонкое занятие, в чём-то сродни нашему, следовательскому. 

Произнеся «нашему», я сильно покраснел, чего со мной давно уже не было. Игорь Михайлович внимательно посмотрел на меня через длинный стол (ибо я смущённо присел в самом краешке его), и сказал потрясающую фразу: 

- Бирюльки – это гениальная придумка, а её превратили в пустячок.Наша задача, образно говоря, за пустяковиной увидеть главное, выудить это главное, не потревожив окружающее… 

Он встал и подошёл к тому месту, где я сидел на корточках при его появлении, и так же присел, как мне показалось, пытаясь повторить мою позицию. 

Вдруг он замер, не шелохнувшись, и шёпотом спросил: 

- Вам тоже так показалось, или это только у меня? 

В этот момент у меня установился с ним теснейший контакт, и я, тоже почти горячим шёпотом, заговорил с ним: 

- Удивительней всего, что это появляется совершенно неожиданно, и мне пока не удалось понять ни причин сего явления, ни его природы… 

Я говорил всё о тех же свечениях, на которых была построена моя теория, и был почему-то абсолютно уверен, что и босс говорит о них, хотя мы впервые говорили с ним на эту тему, даже не обозначив её словесно.
Находясь ко мне почти спиной, он умудрился спросить в упор:  

- Почему ты краснеешь? Стесняешься слова «наша» работа? Напрасно! Возможно, ты первый в нашем отделе, кто по-настоящему занят и увлечён этой тяжелейшей работой, и краснеть, по большому счёту, нужно всем остальным! 

Он встал, вернулся к столу, но сел не на своё место, а на отдельно стоящий стул. 

- О чём я сейчас думаю? – неожиданно спросил он меня. 

Я ответил сразу же и без запинки: 

- О дочери. 

Игорь Михайлович побледнел и долго не мог произнести ни одного слова. А ведь я даже не знал, есть ли у него дочь, где она живёт, если есть, и жива ли она. Просто ответил по чёткому внутреннему повелению, и всё: не боясь ни ошибиться, ни рассмешить или оскорбить собеседника, абсолютно не комплексуя по поводу моей проверки с его стороны. 

И теперь по всему было видно, что я попал в самую точку, вернее, в самое сердце моего чудаковатого босса, хотя произошло это совершенно интуитивно!

 Он прикрыл глаза и часть лица ладонью, и просидел так несколько минут, словно генерируя сквозь растопыренные пальцы какое-то лёгкое и завораживающее меня свечение…       

(Продолжение следует)