Мало для "эксплуатируемого", много для "освобожденного"

Годы Гражданской войны охарактеризовались особой настойчивостью проведения принципа уравнительности в оплате труда. Распределение пайков привело к нивелированию заработков рабочих и лиц инженерно-технического труда. Государственная политика в области оплаты труда воплотилась во введении в первой половине 1918 г. шкалы тарифов, установившей крайне низкое соотношение между... категориями [работников]... Соотношение заработка квалифицированного рабочего высшего, 12-го, разряда и чернорабочего в августе 1917 г. составило 2,32:1, в сентябре 1918 – 1,3:1; в сентябре 1919 – 1,09:1, в сентябре 1920 г. – 1,04:1.

Уравнительная тенденция оказалась разрушительной прежде всего для квалифицированных промышленных рабочих... Оставшиеся на предприятии рабочие ориентировались... на худших, наименее производительно работавших, так как паек и зарплата были [почти] одинаковы для всех.

Постников С.П., Фельдман М.А., Социокультурный облик промышленных рабочих России в 1900-1941 гг. – М.: Российская политическая энциклопедия, 2009, стр. 61-62

При этом уравниловка происходила в сторону ощутимого снижения оплаты труда, т. е. с тенденцией уравнивания в низких зарплатах.

Динамика заработной платы в фабрично-заводской промышленности СССР в 1913-1922 гг.

Год	Абсолютная величина, в товарных руб.	Отношение к 1913 г., в %
1913	22,00	100,0
1918	8,19	37,2
1919	5,91	26,7
1920	5,29	24,0
1921	6,01	34,1
1922	7,52	55,0

Источник: Вопросы труда. 1924. № 2. стр. 13.

Постников С.П., Фельдман М.А., Социокультурный облик промышленных рабочих России в 1900-1941 гг. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009, стр. 62

Речь идет об оплате труда остававшихся на производстве рабочих – вот даже если вынести за скобки другие причины сокращения производств в условиях Гражданской войны, немалая часть рабочих, особенно высококвалифицированных, вследствие указанной выше «пикирующей» уравниловки сама уходила с предприятий. Согласно Ленину – в кустари и спекулянты.

Авторы подчеркивают, что в значительной мере, если не в основном, это были не некие продиктованные нуждами Гражданской войны или иных сопутствующих форс-мажорных обстоятельств меры, а плод правоверных большевистских идеологических химер:

...[в те годы] прослеживается почти параноидальная боязнь «мелкобуржуазного заражения», тревога за «чистоту рядов рабочего класса»... попытки приведения рабочих к единому знаменателю: пролетарию, лишенному собственности.

Снижение реальной зарплаты промышленных рабочих в четыре раза в 1919-1920 гг. поставило на грань вымирания тот класс, который рассматривался как главная сила обновления страны.

Постников С.П., Фельдман М.А., Социокультурный облик промышленных рабочих России в 1900-1941 гг. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2009, стр. 62-63

Впрочем, большевики могли уравнивать тарифы с понижением, да еще на фоне падающих зарплат, банально ради удержания средств в ставшей теперь их собственностью казне. Зачем платить больше, если можно в одностороннем порядке урезать и платить меньше? А большевики в Советской России в одностороннем порядке могли как раз очень многое, если не все, – зря, что ли «единолично» власть захватывали да себя-любимых однопартийный режим устанавливали? – теперь они «народным» добром могут распоряжаться полностью на свое усмотрение и к своей выгоде.

Режим экономии, понимаемой как складывание народного добра в загашник «народного» государства, – это одно из магистральных направлений про-«народной» большевистской политики. Например, впоследствии «товарищи» объявят, что умудрились победить безработицу, что, в свою очередь, позволит «народному» государству упразднить соответствующие социальные выплаты. Введение и культивирование тех же колхозов (особенно в свете приравнивания колхозного имущества к государственному по закону от 7 августа 1932 года) – это, опять-таки, смена менее удобных и не столь экономных (в широком ~~эксплуататорском~~ смысле) для «народного» государства инструментов «собирательства» в свои закрома «народного» урожая (как, впрочем, и другого, полезного в хозяйстве имущества) на более удобные и экономные. Государственные займы – тоже из той же «песни»... И так далее... Режим жесточайшей экономии как экономии средств «народного» государства путем пассивного (урезание зарплат, отмена пособий и т. д.) или активного отбора средств у народа – это старый большевистский приём, а местами и лозунг. В этом плане брежневское: «экономика должна быть экономной» – хотя и гораздо более мягкое, но эхо прежних времен.

«Парадокс»* состоит в том, что большевики, вскоре после того как пришли к власти, своими собственными действиями даже «просто» в сфере хозяйствования стали делать из рабочих тех самых пролетариев, которым нечего терять (пусть первоначально и без пресловутого «кроме своих цепей»; впрочем, позднее цепи тоже появятся).

Захватом власти и стремлением любой ценой таковую за собой удержать большевики не только эскалировали и/или даже перевели на качественно новый уровень противостояние в Гражданской войне**, в частности, усугубили разрушительность последней, но и, исходя из своих забубенных «единственно верных» идей и/или преследуя цель отобрать побольше в свой революционный кармашек (не в последнюю очередь ради финансирования пресловутой мировой революции), некоторыми действиями непосредственно в сфере хозяйствования привели промышленность к положению, которое Ленин назовет одним из основных аспектов «самого тяжелого экономического поражения», результатом которого, согласно все тому же Ленину, станет «глубокий экономический и политический кризис», в частности, исчезновение (деклассирование) пролетариата.

* Парадоксом (без кавычек) сие является для тех, кто некритично относится к «единственно верной теории» и/или коммунистической лозунговой риторике. Для остальных – вполне предсказуемые развитие событий и результат.

** Сегодня нередко принято говорить, что Гражданская война началась еще до того, как большевики захватили власть (тем более что делали они это не в один прием; впрочем, сами «товарищи», тот же Ленин, датировали начало Гражданской войны с мая-июня 1918-го – с восстания Чехословацкого корпуса). Но большевики и до начала данной войны достаточно долго и интенсивно агитировали за оную, тем самым как минимум подготавливая для неё «благодатную» почву. И захватом власти в пользу себя, любимых, они вряд ли ее укоротили и/или снизили ее интенсивность. Скорее наоборот – их приход к власти и дальнейшее стремление удержать оную любой ценой («пусть все погибнут») превратили Гражданскую войну в ту самую «самую жестокую из войн». В результате разрушительность пусть даже ранее начавшегося гражданского противостояния лишь возросла (причем, возможно, многократно), что не в последнюю, если не в первую очередь привело к катастрофическому положению страны в начале 20-х.