21 сентября. Как 16-й потомок сербского короля поставил на уши весь СССР?

Сегодня исполняется 85 лет со дня рождения Владимира Николаевича Во’йновича, именно так, на первую «о» падает ударение. Человека сумасшедшей судьбы, поэта, писателя, художника. 

Да-да, именно от рисования в последние годы жизни получал основное удовольствие Владимир Николаевич. Вскакивал ночами, обмакивал кисточку в краску и балдел-балдел-балдел. Я вот поймал себя на мысли: почему никак не могу научиться красиво рисовать? Природой не дано?  

Изучая биографию Владимира Во’йновича, узнал, что он начал рисовать в 62 года. А у меня еще до этого возраста есть время. Научусь! 

Не надо ля-ля… 

Итак, Владимир родился в семье двух газетчиков 21 сентября (по другим сведениям - 26 сентября) 1932 года. Разночтение произошло из-за того, что в свидетельство о рождении была вписана дата 26 сентября. Его отец в середине 30-х годов был призван на военные сборы, вечерком сидели у костерка и пили чай. С чего старшего Войновича потянуло на философию о будущем страны, наверное, он и сам не знал. На его беду нашелся «стукачок» – на следующий день Николая арестовали. Не надо ля-ля… 

Поначалу хотели не церемониться, а просто поставить к стенке, но в далекой Москве арестовали Николая Ежова, а потому расстрелы временно приостановили. А потом энкавэдэшникам уже было не до какого-то там болтуна – в их сети повалила куда более крупная рыба. С началом Великой Отечественной войны Николая освободили, отправили на фронт. В первый же фронтовой год он был тяжело ранен, демобилизован и больше родину и партию не интересовал. Семья всю войну мыкалась с места на место – Из Средней Азии в Запорожье, потом Ставропольщина, в Куйбышевская область, Вологодчина. 

По воспоминаниям Владимира Николаевича единственной книгой в семье было Евангелие. По ней он и научился читать в возрасте пять лет. Почему именно Чонкин? Однажды Войновича спросили: помогла ли служба в армии тому, что «родился» Чонкин? 

А он ответил так: все помогло. И служба, и то, что в детстве телят колхозных пас, и работа инструктором сельского райкома после службы в армии. И вообще любое произведение, как матрешка, состоит из разных уровней. А уж из них складывается общий уровень.  

Чонкин реальный боец ВВС

Почему главным героем «Чонкина» Войнович выбрал солдата, проходящего службу в военно-воздушных силах? Разгадка проста. Войнович сам провел несколько лет срочной службы в ВВС.  Как, впрочем, и автор этих строк. Издавна в «наших» войсках царила присказка: «Пока Бог создавал дисциплину на земле, авиация была в воздухе». Мы, 18-летние пацаны, этим ужасно гордились, как и тем, что после каждого развода на плацу мы уходили строевым шагом под звуки марша, выдуваемого трубами военного оркестра: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!» Это вам не матушка-пехота, артиллерия или какие-то танковые войска…

Кстати, Чонкин реальный человек. Он встретился Владимиру Николаевичу во время его службы в армии.  

Войновичу удалось проснуться знаменитым еще до того, как был написан «Чонкин». Причем выстрелил дуплетом. Начинал как поэт, созрел до красивых стихов к своему 28-летию, когда работал редактором на радио. Все тогда бредили космосом, ожидали первого космического старта с космонавтом на борту. Однажды Владимир написал такие строки…

Заправлены в планшеты космические карты, 

И штурман уточняет в последний раз маршрут. 

Давайте-ка, ребята, споёмте перед стартом: 

У нас еще в запасе четырнадцать минут.  

Я верю, друзья, караваны ракет  

Помчат нас вперед — от звезды до звезды. 

На пыльных тропинках далеких планет, 

Останутся наши следы. 

Песня стала очень популярной и каково было удивление самого автора, когда, встречая из первого космического полета Юрия Гагарина генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев пропел ему именно эти строки.

Знаменитостя пробиться легче?

Это был сигнал. Сигнал очень громкий. И Войнович решил выжать из своей популярности максимальные дивиденды принес в редакцию журнала «Новый мир» свою первую повесть «Мы здесь живем». Добился встречи с редактором Аллой Самойловной Берзер, хотел заставить ее прочитать хотя бы первые 10 страничек. 

– Вы тот самый Войнович? – переспросила Берзер, – «Заправлены в планшеты космические карты…» Ну что ж, почитаем, почитаем…     

А через три дня Войновичу пришла телеграмма: «Срочно зайдите в журнал „Новый мир“». Оказалось, повесть прочла вся редколлегия. Она была напечатана в ближайшем номере журнала (№ 1 за 1961 год). 

Красиво начало, кто бы спорил! 

Было раннее утро, и трава, облитая обильной росой, казалась черной. Слабый ветер шевелил над Ишимом тяжелые клубы тумана.  

Ваня-дурачок гнал через мост колхозное стадо и пел песенку. Губы у Ивана толстые, раздвигаются с трудом, поэтому в песенке нельзя было понять ни одного слова. 

Я ехал на своем самосвале и уже собирался въехать на мост, но увидел на нем теленка. Задняя нога его застряла меж двух бревен, теленок лежит на брюхе, мычит, на том его борьба за жизнь и кончается. Я остановил машину и помог потерпевшему. 

– Ну что ж ты, – сказал я Ивану, – губы-то распустил? Видишь, теленок провалился! Так ему и ногу недолго сломать. 

– Пускай ломает, – дурачок беспечно махнул рукой. – Прирежем… Хлопцам на стане три дня мяса не давали. А меня не дразни. 

Возможно, такая слава чуть-чуть вскружила голову начинающему поэту и писателю. Но с другой стороны – хрущевская оттепель – можно было писать практически обо всем.

Всё да не всем

В том же 1961 году в «Новый мир» попытался попасть со своим рассказом Щ-854 Александр Солженицын. Вот уж где Александру Трифоновичу Твардовскому пришлось попотеть, чтобы получить разрешение у того же Хрущева на публикацию. 

Ко времени написания «Чонкина» Владимир Войнович уже был знаком с Александром Твардовским. Вот почему он возлагал большие надежды на то, что автор «Василия Теркина», как любитель иронии и юмора, оценит повесть по заслугам. Но не тут-то было! Реакция Твардовского оказалась прямо противоположной: «Это неталантливо, неумно и неостроумно».  

У кого из начинающих писателей не опустятся после такого руки? Тем более, что и следующее произведение Войновича «Путем взаимной переписки», которое Владимир Николаевич до сих пор считает одним из шедевров «короткой прозы», Александр Трифонович назвал «халтурой»… 

Впрочем, Твардовский знал о чем говорит – оттепель закончилась гораздо быстрее, чем это почувствовал Войнович. Но он упорно продолжал «долбить» одну лунку, наивно полагая, что теперь ему все можно. Пытался заручиться поддержкой Запада, где в конце 60-х повесть опубликовали безо всякого разрешения Войновича.

Эмиграция и возвращение

Это была последняя капля терпения – с 1968 года за правозащитную деятельность и нелицеприятное изображение советской действительности в романе «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» он подвергался преследованиям, в 1974 году был исключен из членов Союза писателей СССР. 

Все закончилось тем, что Войнович был вынужден уехать в Германию, а в 1981 году указом Леонида Ильича Брежнева лишен советского гражданства. 

Он вернулся в Россию после того, как такое государство, как СССР перестало существовать. Как бы ему ни нравилось жить в Германии, но родина есть родина. 

В «германский» период жизни Владимира Войновича, он получил рукопись сербского писателя Видака Вуйновича, исследователя древнего рода Вуйновичей (Войновичей). Согласно этим сведениям, Владимир Войнович был предком в 16-м колене зятя сербского короля Стефана Дечанского. 

Можно ли в это верить? Кто его знает?!