Вектор времени (Часть 1.29. Весть из прошлого)
Кто станет говорить речи, другому – не перебивать, но дать окончить и потом другому говорить, как честным людям надлежит, а не как бабам-торговкам. Петр Первый
Упряжки Исмаила и Дениса с трудом, таща за собой в постромках уби-тых и раненных собак, вытащили нарты за ледяной мост. Резиновые движители снегоходов на высокогорном льду не смогли соперничать с собачьими мускулами и когтями, и преследователи заметно отстали.
Исмаил, предвидя свое с напарником бегство из сакли, с самого начала все время боялся, что в случае стрельбы ненадежный мост может обвалиться и лишить их всякой надежды на спасение. Но бандиты, хвала Аллаху, вели огонь из оружия, оснащенного приборами бесшумной и беспламенной стрельбы, поэтому вековую. тишину горных расселин нарушали лишь противное повизгивание шальных и рикошетных пуль да хриплый натруженный лай собак.
Денис, было, хотел пугнуть преследователей из своего карабина, но в силу незнания, как с ним обращаться, и грозного окрика горца уложил его обратно на прежнее место.
Исмаил специально не стал стрелять в ответ на нападение неизвестных: он понимал, что этим мало чего добьется, хотя его вооружение имело одно важное преимущество — из винтовки и карабинов старик с парнем могли вести прицельный огонь до одного километра, в то время как бандиты для подобной стрельбы были вынуждены бы подходить чуть ли ни на пистолетный выстрел. К тому же горы скрадывали расстояния, что прекрасно знал Исмаил и не могли знать налетчики. Поэтому они и не могли взять точный прицел. И только очередь, выпущенная приятелем Исмаила, достигла цели, уложив несколько собак в обоих упряжках. Но только и всего.
Из недостатков исмаилового арсенала был громкий выстрел. Преследователи это прекрасно понимали при организации налета на жилище Исмаила и Арслана и заранее обзавелись «или у них уже были) автоматами с глушителями.
Но старого горца не так легко провести. именно этот недостаток своих винтовки и карабинов он задумал использовать для того, чтобы оторваться от преследователей, передвигавшихся к тому же, не в пример Исмаилу и Денису, на мощных снегоходах.
— Ну, кажется, пронесло, — громко выдохнув, произнес Исмаил, оста-навливая упряжку около торчавшей из снега скалы, по виду похожей на зубчатую башню какой-то древней крепости.
— Мы что, дальше не поедем? Ведь здесь они нас быстро достанут и выкурят! — спрыгивая с нарт и отряхивая снег с овчинного полушубка воскликнул Денис.
— Это, парень, не твое дело. Ты слушай и делай, что старшие велят! Лучше выпряги убитых собак и зарой их в снегу у скалы. А с этими убийцами я сам разберусь, — распорядился Исмаил и сам себе под нос по-стариковски проворчал. — Ну и молодежь пошла! Все норовит старым людям поперек дороги стать, да еще и учить! Ох-хо-хо! Что ж это деется в мире грешном?
Денис, выполняя указания старика, внимательно наблюдал за его дей-ствиями. Вот он подошел к вожаку собачей стаи, большой, красивой, сильной кавказской овчарке Беку, потрепал его по загривку и смазал настойкой горных трав и мхов лапы псу и рваную рану на ухе, которую тот получил во время ухода от преследователей. Затем отдал баночку с настойкой Денису и жестом показал, что то же самое необходимо проделать с другими оставшимися собаками.
Юноша принялся за работу, а старик, хотя были уже слышны жужжащие звуки захлебывающихся от недостатка кислорода снегоходов нападавших, не спеша, как в замедленной съемке, вытащил из-за пазухи небольшой сверток, достал из него оптический прицел времен войны, протер его тряпочкой и приладил к винтовке.
На охоте Исмаил никогда не пользовался оптикой — зрение у него было как у горного орла и никогда не подводило, и горец бил зверя, используя механический прицел, не портя шкуры прямо в глаз.
Но здесь был случай особый. То, что задумал старик, требовало фили-гранной точности в стрельбе. А задумка Исмаила состояла в том, чтобы одним-двумя выстрелами из винтовки подрубить остов уже и без того подмытого талыми водами моста. А звуковой резонанс и снег докончили бы задуманное стариком. Поэтому и понадобился ему снайперский прицел.
... Вот из-за большого валуна, свалившегося несколько лет назад с горной кручи, показались преследователи. Поднявшись на плато и увидав беглецов, моторы их снеговых коней заработали громче и дружнее. На каждом снегоходе сидело по два человека. Одеты преследователи были в белые с грязно-серыми разводами камуфлированные комбинезоны, которые Денис видел на бойцах московского ОМОНа.
Приблизившись к мосту, но не так близко для действенного огня их ав-томатов, бандиты остановились и было видно, что они о чем-то переговаривались. Видимо, их несколько озадачило поведение старика с парнем — те, передвигаясь по плато в полный рост, ухаживали за собаками, готовя их в дальнейший путь, и поправляли поклажу на нартах, не обращая внимания на кучку людей и техники.
Сидевший сзади водителя головного снегохода человек, по всей видимости, их проводник и знакомый Исмаила, показал что-то в направлении старика, привстал и дал длинную очередь из автомата. Непривычная к такому оружию рука дала слабину, и беззвучная цепочка пуль прошла высоко над головами отдыхавших путников. Несколько пуль, вылетевших из ствола первыми, упало вблизи упряжек, подняв в воздух осколки льда и встревожив лежащих собак.
Видя, что стрельба не принесла желаемого результата, проводник махнул рукой, и вся кавалькада из десятка снегоходов тронулась дальше.
Непрерывно наблюдая за действиями преследователей, Исмаил приказал Денису отогнать упряжки и освободить за скалу и освободить собак от постромков, а сам, заранее облюбовав удобное для стрельбы место среди камней и уложив там снайперскую винтовку, быстро изготовился к стрельбе.
Первый выстрел в безмолвной тишине гор оказался оглушительным. Выпущенная старым охотником пуля, пробив бедро одного из бандитов, попала в мотор второго за головным снегохода, и тот сразу же встал как вкапанный на середине арки снежного наста. Остальные снегоходы, натыкаясь друг на друга, тоже вынуждены были прекратить преследование. Бандиты находились довольно близко, и их очереди начали рыхлить снег и лед у подножья каменной россыпи, где укрылся горец.
Исмаил, наблюдая за всем происходящим через импровизированную бойницу между камней, ждал, когда первый снегоход сойдет с моста. Первая машина выбралась на плато и развернулась — ее экипаж, хотя и слышал выстрел старика, не мог понять причину задержки остальных машин. Эту заминку и использовал Исмаил.
Выставив на пару секунд в бойницу ствол винтовки, он пустил две пули в основание огромного ледяного сталактита, который выполнял роль дальней опоры моста.
Денис из своего укрытия видел, как от сталактита откололись не-сколько кусков льда, выбитых пулями, а затем опора переломилась пополам, и глыбы льда ринулись, обгоняя друг друга, в пропасть. Снежный наст, покрывший за несколько лет ледовый мост вздрогнул, немного осел и, увлекая с собой находившихся на нем преследователей, как лист бумаги со стола, скатился в бездну. Крика людей не было слышно — их поглотил разверзшийся грохот схода лавины.
Двое с головного снегохода стояли и, словно загипнотизированные глядели на то место, где только что стояли их сообщники.
Когда шок от только что увиденного у оставшихся преследователей прошел, знакомый Исмаила что-то сказал своему напарнику. Тот в знак согласия кивнул и заглушил двигатель снегохода. Они подняли высоко над головой свое оружие и швырнули его подальше от себя в направлении скалы.
Исмаил, не доверяя действиям сдающихся на милость победителя и не спуская с них прицел винтовки, осторожно выбрался из своего укрытия. Не отрывая от них взгляда, он позвал Дениса:
— А ну-ка, Денис-джан, достань карабин и держи этих абреков на мушке! Чуть шелохнутся — стреляй!
— Зачем же сразу стрелять, Исмаил-ага? — услышав приказание старика, на сванском наречии отозвался его знакомый. — Ты же видишь, мы сдаемся на твою милость.
— А, это ты, Роин! Так я и знал, что проводником у этих татей может быть только один человек, у которого за душой ничего святого нет. За сколько ж сребреников на этот раз тебя, Иуда неверная, купили эти бандюги?
— Ну зачем же ты так грубо, Исмаил-ага? — обидчивым голосом отозвался Роин.
— Зато я сказал правду и в лицо, а не за спиной. Но это твой последний поступок, иродова твоя душа.
— Убить меня хочешь? А не грех тебе моих детей оставлять сиротами, праведник горский?
— Никто тебя, покуда стоишь с поднятыми руками, убивать не станет, а если придется выполнить это богоугодное дело, то не волнуйся, о детях твоих как-нибудь позабочусь.
Видя, что дело обретает худший в их положении оборот, Роин начал подходить с другой стороны:
— Знаешь ли ты, кто эти люди, которых ты заманил в ловушку и закопал в снежной могиле. Они представители власти. Их сюда прислали словить особо опасного преступника, который хладнокровно убил своих родителей и еще несколько человек. Власти поймут, что ты соблюдал закон гор — закон гостеприимства и не знал, кто этот парень, а о погибших мы скажем, что они попали под лавину. К тому же за парня этого, — он показал на высунувшегося с карабином в руках Дениса, — дают хорошее вознаграждение — аж десять тысяч американских долларов. Мы их с тобой поделим и заживем лучше прежнего, — распалялся дольше Роин, видя, что его речь производит впечатление на этого древнего старика. — Ты купишь дом в районном центре, будешь работать проводником, ведь лучше тебя гор никто не знает...
— Хорошо, я тебя понял. Речь твоя пришлась мне по душе, и я подумаю над твоим предложением. Только вот скажи мне две вещи.
— Слушаю тебя, Исмаил-ага, — подобострастно заюлил Роин. Бурная радость родилась в груди Роина и, почти не таясь, выглянула из его маленьких припухших глаз.
— Не перебивай старого человека! Если стоящий позади тебя человек — представитель власти, то что нам с ним делать. Он же все видел!
Старый горец произнес эти слова таким тоном, что предатель подумал: «Стало быть и для тебя деньги не мало значат в этой жизни!»
— Здесь ты, Исмаил-ага не волнуйся! Где похоронены остальные, там найдется место и для этого. Пусть эта работа останется за мной, — Роин настолько был уверен в правильности своей догадки, что вмиг опустил руки и приосанился и лицо его приняло важно-самодовольное выражение. — Переходи ко второму своему условию!
— Хорошо, здесь я все понял. Тогда скажи, как ты собираешься воскресить мне моего приятеля Арслана? А еще скажи, как это власти, людей которых ты воровским способом привел к моему дому, и за что не говоря ни слова начали по нам стрелять и убили ни в чем не повинного старого человека, который не был вооружен и не мог, даже если бы и хотел, оказать какое-либо сопротивление? И какая это такая эта власть, которая позволяет такому человеку, как ты, лишать жизни своего человека?
По мере того, как Исмаил ставил вопросы, голос его повышался, а на последнем слове от звукового резонанса с горы сорвался камень или льдина и грохот поставил точку в речи старика.
— Что ты, что ты? Мы сами с тобой здесь, в горах высшая власть. Над нами только Аллах, а это неверные: чем больше их згинет в наших местах, тем лучше для всех нас, — побледнев и начиная дрожать, пробормотал Роин, сообразив наконец, что дело прошло совсем не так гладко, как ему представилось.
Глаза предателя с опасливым недоумением оглядывали то Исмаила, то юношу с карабином в руках. Денис и второй преследователь не понимали, о чем говорят два горца, но высокий тон концовки разговора одного насторожил, а другого напугал. Второй бандит, парень лет двадцати-двадцати пяти, стоял неподвижно с поднятыми руками и украдкой поглядывал на брошенные в снег автоматы, примеряясь, как бы сподручнее достать один из них, поскольку по всему было видно, дело обретало не лучший для них поворот.
Поняв намерения роинова напарника, горец обратился к нему по-русски:
— Смотря, паря! У меня не забалуешь! — и повел в его сторону стволом винтовки.