Вектор времени (Часть 1.44. Весть из прошлого)
Уверенность в себе составляет основу нашей уверенности в других. Франсуа де Ларошфуко
Матвей Борисович Суздальский сам по себе был спокойным человеком. Этому способствовал здоровый образ жизни, да и возраст не позволял разбрасываться попусту нервными клетками.
В душе этого человека уже давно не было ни страха, ни растерянности, ни обиды, ни отчаяния. Попросту практически неограниченная власть над людьми испепелили эти чувства еще лет двадцать тому назад. Обычно Суздальский даже в самых отчаянных ситуациях не волновался: дыхание ровное, мысли ясные.
Но события последних дней вывели его из себя. Сейчас Матвей Борисович с удивлением ощущал неспешные перемены в себе: чувство полной беспомощности, расслабившее тело, медленно-медленно превращалось в беспечность, которая не знает острых, крутых переживаний. Угрызений совести не чувствовал. Раскаяние? Нет. Неудовлетворенность собою? Да нет же, и этого не было.
Суздальскому еще во времена последней войны германские наставники говорили, а Матвей Борисович быстро уяснил одну простую истину: человеческое сообщество без пороков жить не может, без пороков оно обречено на смерть. Тогда нужно просто научиться управлять этими пороками или пользоваться ими. И Суздальский понял, что настало то время, когда недостатки некоторых людей, облаченных властной силой или силой власти, должны помочь ему восстановить то спокойствие души, которое Матвей Борисович так старательно обретал последнее десятилетие.
Больше всего его беспокоила судьба картонного ящика из-под японского телевизора, а точнее его содержимое.
Суздальский взял трубку мобильного телефона и набрал только ему известный номер.
Абонент по ту сторону провода долго не брал трубку.
— Что? Уже старых друзей забываешь, начальничек? — резко бросил в трубку старик как только на том конце телефонной линии неизвестный абонент затравленным голосом ответил: «Слушаю!»
— Подчиненные были в кабинете, не при них же с Вами разговаривать! — без всякого приветствия, зная, что только старик Суздальский мог звонить по этому номеру, недружелюбно ответил абонент.
— Ты мне, Соловейчик, отмазку не лепи! Я ведь точно знаю, что сейчас у тебя обед, и твоя секретарша делает тебе, как бы это покультурнее выразиться, массаж мышц.
— Все ты знаешь! Все ты видишь! Твои глаза повсюду! Как ты мне надоел! Может заказать тебя киллеру какому-нибудь? А? — зло шептал в трубку абонент. — Когда ты от меня отстанешь, наконец?
Выслушав эту тираду, Матвей Борисович нисколько не обиделся: так, хоть и редко, но практически всегда начинался их деловой разговор. Поэтому старик пропустил слова начальника на том конце провода мимо ушей. Единственное, что его неприятно кольнуло, так это неуважительный тон разговора.
— А ты, Соловейчик, как надел штаны с лампасами, стал очень грубым человеком и руководителем — старого человека, почтенного ветерана на «ты» называешь. Не хорошо! — стал поучать абонента Суздальский.
— Ладно! Кончай читать нотации, без тебя мое руководство каждый день ими пичкает.
— А ты бы не отказывался от нашей помощи, смотришь: и шпионов бы сетками наловил, благо их сейчас развелось — сажай, не хочу; и с коррупцией бы удачно боролся; да и пару - другую заказных громких преступлений раскрыл — не то что на Россию, на весь мир прогремел бы. А ты сам все хотел распутать в этом гадюшнике, без нашей помощи. Вот и получаешь на свою шею!
— Хорошо! То что ты сказал, я возьму на заметку, договоримся о встрече и поговорим по душам. А сейчас говори, зачем я тебе нужен?
— Вот это уже лучше. А то сразу ругаться, в бутылку полез!!! Несчастье у меня случилось:...
— Да ну! У тебя и вдруг несчастье; вот это радость!
Матвей Борисович как будто не слышал этой издевательской реплики:
— ...кто-то совершил вооруженный налет на мою квартиру. Мои ребята, конечно, с ними соответственно поговорили по душам, а один подранок перед тем как отправиться в иной мир успел назвать имя наводчика из моего окружения, но, к сожалению, больше ничего сказать попросту не успел.
— И что же ты от меня хочешь? Мертвых и вся наша всесильная организация разговорить не сможет, а я не Бог.
— А мне это и не требуется! Вашу организацию я сам разговорить могу, — повысил голос на телефонного собеседника Суздальский. — А то совсем там совесть потеряли. Понял?
— Понял, понял, Матвей Борисович. Вы только не нервничайте: сердце, возраст и все прочее такое, — уничижительно залепетал Соловейчик.
— Так вот слушай! То, что меня задели, я не страшусь, и не то бывало. Но то, что объявился мой старинный дружок нашей с твоим отцом молодости, это почище всяких там государственных переворотов, пьяных в стельку президентов страны, продажных депутатов и сенаторов и всей вашей войны на Кавказе. Ты понял? — Матвей Борисович уже почти кричал в трубку, чего с ним уже давненько не бывало. — Самое главное, что он располагает документами из немецких и советских архивов, завещанных ему его покойным начальником. А кроме того, и практически неограниченными финансовыми возможностями.
— Хорошо, Матвей Борисович, что от меня то Вам нужно?
— Завтра к десяти часам утра пришлешь к моему Полковнику своего доверенного человека, того, который замазан на журналистах и военном — в прошлый раз он лихо сработал. Я тоже там буду. Вместе и обсудим сложившуюся довольно критическую для нас с тобой ситуацию.
В трубке почти минуту не было слышно ни звука. Затем дребезжащий голос еле слышно произнес:
— А что? В тех документах и обо мне упоминается?
— Если не о тебе лично, то о том как рожать таких как ты. Но больше всего о деяниях птенцов из соловьиного гнезда. Я думаю, твоему руководству не понравится, что одно из важнейших направлений работы спецслужбы возглавляет человек, отец и дед которого в годы войны были немецкими разведчиками-диверсантами, пустившие в годы последней войны, по-моему, если мне не изменяет память, в сорок первом году, эшелон с членами семей командиров Красной Армии и активами банков из оккупированных областей СССР. При этом погибло около двух тысяч баб и детишек, а вот золотишко и камешки драгоценные и прочая мелочь исчезли.
— Хорошо! Завтра мой человек будет у Вас, — прежним голосом ответил абонент Суздальскому и отключил свой телефон.