«Der junge Karl Marx», или Почему иногда лучше жевать, чем говорить. Часть 4-я

Продолжение рецензии. Предыдущая часть тут.

Глава 5-ая. «С одесского кичмана бежали два уркана» (с) (Начало).

Следующая мизансцена: Париж, квартира семейства Руге, в комнате – хозяин и его корреспондент из Манчестера, оказавшийся по случаю в мировой столице моды. Пока Арнольд Руге, читает очередной opus magnum своего гостя, при этом цокая от восхищения языком, а Фридрих Энгельс, увидев Париж, собирается умереть, в комнате появляется собственной персоной Карл Маркс: он пришёл вытрясти из Руге гонорар, который причитается ему за две статьи, опубликованные в «Deutsch-Französischen Jahrbücher». Очевидно, у Руге не квартира, а проходной двор. Ну, или у Маркса имеется свой ключ от квартиры. В любом случае далее следует немая сцена: будущие друзья и классики ~~жанра~~ сверлят друг друга глазами (у Энгельса они – и так рыбьи – выпучиваются до безобразия). Далее происходит коллективный обмен воспоминаниями: выясняется, что эта встреча уже вторая, а первая имела место ~~Бог знает когда~~ в Берлине, когда Энгельс, весь гордый от своего новенького мундира с золотыми пуговицами и золотыми же эполетами, вёл себя с Марксом столь вызывающе, будто бы именно он «создал коммунизм». Прервав воспоминания, Фридрих и Карл обмениваются примитивными до боли в зубах комплиментами: оказывается, что Энгельс знаком с марксовой «К критике гегелевской философии права», а Маркс, в свою очередь, ~~льстёй льстит~~ выказывает восхищение работой Фридриха «Положение рабочего класса в Англии». В итоге, когда Руге, вырвавший от жадности последние волосья из своего темени, таки приносит Марксу деньги за статьи, комната оказывается пуста ~~а вино выжрано~~...

С этим отрывком ситуация как бы не хуже, чем с предыдущим: можно быть уверенным лишь в правдивости четырёх имён – Париж, Руге, Маркс, Энгельс. Но давайте разберёмся по порядку.

Как известно, вторая встреча Карла Маркса и Фридриха Энгельса, когда и завязалась их ставшая предметом восхищения многолетняя дружба, состоялась 28 августа 1844 года: в течение последующих десяти дней будущие классики марксизма пьянствовали, занимались всяческими непотребствами, обсуждали вопросы на разные темы (один из биографов Маркса, Ф. Уин, следующим образом охарактеризовал манеру их эпистолярного общения: «У них не было секретов друг от друга, никаких табу: если Маркс находил у себя на члене большой нарыв, он не стеснялся описывать его во всех красках. Их многотомная переписка – довольно смелая смесь из истории и сплетен, политической экономии и школярских непристойностей, высоких идей и низменных инстинктов...») и сочиняли памфлеты – в общем, закрепляли тёплые отношения между собой.

Почему я остановился на этом особо? Дело в том, что отношения Маркса с Руге испортились уже в мае 1844 года, когда Маркс вышел из числа сотрудников ежегодника, а летом бывшие друзья превратились в злейших врагов. Дошло до того, что Карл Маркс назвал Руге невежей с лицом хорька (это, впрочем, не помешало Марксу в январе 1845 года сделать жест доброй воли – проинформировать Руге о том, что французское правительство приняло решение о высылке из страны ряда неблагонадёжных лиц, включая и бывших друзей). Более того, к августу 1844 года «Deutsch-Französischen Jahrbücher» благополучно скончался, а Маркс, равно как и Руге, уже вовсю сотрудничал с издававшейся в Париже газетой «Vorwärts!». По этим причинам никакой встречи с Энгельсом в квартире Руге у Карла быть не могло в принципе. Причём Маркс не мог прийти к Руге, наплевав на все принципы, даже из-за денег, причитающиеся ему за свои статьи.

Дело в том, что Марксу причитался не гонорар за две статьи, а значительно большее вознаграждение. Ещё на этапе переговоров по поводу создания «Deutsch-Französischen Jahrbücher» партнёры пришли к соглашению как по вопросу распределения обязанностей, так и по поводу денежных расчётов. Хотя основные вложения в журнал сделали Арнольд Руге (он потратил на издание около 6 тыс. талеров) и Юлиус Фрёбель, Маркс выступал в роли большей, чем просто рядовой автор: он, Руге и поэт и публицист Георг Гервег стали идеологами издания. Руге обещал выплачивать Марксу 550 талеров ежемесячного оклада плюс 250 талеров отчислений с каждого номера «Deutsch-Französischen Jahrbücher».

Карл Фердинанд Юлиус Фрёбель.
Литография Валентина Шертля. 1848 год

Первый, сдвоенный, номер ежегодника, который, как оказалось, был и последним, вышел в свет в феврале 1844 года. Однако ожидания от реализации проекта оказались завышенными: несмотря на то, что Карл лично проводил переговоры с теми французами, кто мог стать потенциальными авторами издания, никто из них так и не ответил согласием и не прислал своих материалов. По этой причине журнал оказался совершенно не интересным французской читающей публике. Не проявили к нему особого интереса и представители немецкой эмиграции (а в Париже 1840-х гг. проживало около 100 тыс. эмигрантов из германских государств). Но наибольшей неожиданностью было то, что не сыграла главная карта учредителей «Deutsch-Französischen Jahrbücher» – реализация журнала в Германии. Хотя на ежегодник в Германии была оформлена подписка, да и подданные различных немецких государств, посещая Париж, довольно охотно приобретали экземпляры журнала, отменно сработала прусская полиция: благодаря её расторопности, таможенные службы германских государств уже ожидали прибытие «Deutsch-Französischen Jahrbücher» на своих границах – практически единовременно на разных пунктах было конфисковано около двух третей трёхтысячного тиража!

Руге был в панике: вся затея с издательской деятельностью в Париже грозила ему банкротством. Маркс буквально пинками под зад старался вытолкать своего товарища в Швейцарию, чтобы там, на месте, попытаться решить вопрос по переправке оставшегося тиража ежегодника в Германию и тем самым спасти хоть какие-то деньги. Но Руге, уже впавший в прострацию, отказался уезжать, мотивируя это тем, что торгашество ему не к лицу.

В сложившейся ситуации, оставшийся без денег Руге, буквально насильно всучил Карлу пару сотен экземпляров журнала в счёт оплаты, поступив по принципу «Тебе надо – ты и делай».

Не знаю, как долго распродавал свою часть тиража «Deutsch-Französischen Jahrbücher» Маркс (и продал ли он его вообще!), но, как уже говорилось выше, в марте из Кёльна ему подоспела 1.000 талеров – деньги, достаточные, чтобы не ходить к Руге, отношения с которым к тому времени испортились окончательно, а в июне того же года один из бывших учредителей «Rheinische Zeitung» Георг Юнг прислал ему ещё денег.