«Jenny Marx. La Femme du Diable». Часть 3-я

Продолжение рецензии. Предыдущая часть тут.

Итак, бросив взгляд на фильм вообще, так сказать, с высоты птичьего полёта, давайте разберём основные ляпы и ошибки, допущенные его создателями. Хотя, на самом деле, о каких-либо ляпсусах говорить не приходится, ибо признание наличия таковых тянет за собой автоматическое признание достаточно высокого качества кинокартины. У нас же ситуация прямо противоположная: просмотр фильма «Jenny Marx. La Femme du Diable» показал, что ни Мишель Вин, ни остальная часть съёмочной группы не имеют ни малейшего представления ни о жизни главной героини, ни об эпохе в целом.

Вообще, читателям может показаться, что пан Гридь занимается какими-то глупостями – анализирует ошибки в третьесортной картине, посвящённой никому уже не интересному персонажу. С такой трактовкой значимости моего манускрипта я бы не согласился, причём сразу по нескольким причинам.

Во-первых, дело даже не в Карле Марксе, его семье и востребованности знаний об этих людях в нынешних реалиях. Мы ведь с вами прекрасно помним, что история находит своё отражение в судьбах конкретных людей, а уже потом в трендах, закономерностях и законах развития социума. Поэтому и познавать её нужно через жизни людей: только так можно прочувствовать то или иное время, хотя бы попытаться познать то неуловимое, что принято называть духом эпохи. В конечном итоге, толстые и нудные монографии вряд ли расскажут вам о том, чем были заняты мысли вполне обычного человека, что он ел на завтрак и о чём мечтал на досуге.

Обложка литературной первоосновы фильма Мишеля Вина

Во-вторых, раскатывая в тонкий блин очередную поделку какого-нибудь горе-творца, я получаю возможность поговорить со своими читателями о такой прекрасной эпохе, коей, несомненно, является la Veille d'une Belle Époque – период с начала 30-х по конец 70-х годов XIX-го столетия.

Но хватит слов – перейдём к делу. Для простоты повествования я бы разбил все наиболее грубые и явные ошибки на несколько групп, так или иначе посвящённые какому-то одному персонажу.

Группа 1-ая. Невеста и жена.

Как, должно быть, известно уважаемой публике, в девичестве госпожу Маркс звали Иоганна Берта Юлия Женни фон Вестфален, и практически девять из десяти авторов, пишущих о ней или снимающих фильмы, обращают внимание окружающих на происхождение оной фройляйн. Зачем – и ежу понятно: с одной стороны, жених, а затем муж – выходец из состоятельного и уважаемого семейства Трира еврей Карл Маркс, в роду которого раввин сидел на раввине и раввином погонял, причём как по отцовской линии, так и по материнской, с другой стороны, невеста и жена - первая красавица Трира, дочь прусского королевского чиновника и de facto главы бюрократической пирамиды старейшего города Германии, а по совместительству человека, чьи предки были связаны со старинными родами Британии, Женни фон Вестфален. Как писал в «Евгении Онегине» Александр Сергеевич Пушкин,

Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лёд и пламень
Не столь различны меж собой.

Для большего контраста, биографы обычно возводят Иоганна Людвига фон Вестфален, батюшку Женни и духовного отца, друга и тестя Карла, в баронское достоинство, а также говорят о происхождении его матери от графов Аргайл. В этом плане, Мишель Вин честно передрал в своём фильме как баронское происхождение Женни, так и её связи с одной из наиболее знатных фамилий Шотландии. Возводить сие в вину съёмочной группе было бы некорректно и непорядочно: в конце концов, это едва ли не единственный случай, когда режиссёр на пару со сценаристом прислушались к мнению официальной науки. И по иронии судьбы, это был тот редчайший случай (один на миллион), когда наука сплоховала. На самом деле ни основатель рода Вестфален Кристиан Генрих Филипп Вестфаль, ни его младший сын Иоганн Людвиг, ни, как следует из этого, внучка первого и дочь второго Женни не принадлежали к высшей титулованной аристократии Пруссии и не имели баронского титула. Но подробнее этой интересной истории мы коснёмся как-нибудь в другой раз.

Более того, бабушка Женни по отцовской линии (в честь которой её и назвали) Джейн Уишарт из Питарроу происходила из старого, но небогатого шотландского дворянского рода Уишартов: Королевское историческое общество уверенно выводило его из нормандской знати, пришедшей на Британские острова в конце XI – начале XII столетий, и даже делало попытку увязать его происхождение с герцогом Апулии и Калабрии Робером Гвискаром, опираясь, очевидно, на сходство в написании и произношении имён – Wishart и Guiscard.

Возможный прапрапращур – Робер Гвискар.
Портрет кисти художника Мерри Жозефа Блонделя.
1843 год

Так это или не так – не суть важно. В контексте данной заметки гораздо большее значение имеет то обстоятельство, что батюшка Джейн некий Джордж Уишарт, третий сын своего отца, взял в жёны Энн, дочь Джона Кэмпбелла из Орчарда, который в свою очередь приходился кузеном и наследником сэру Джеймсу Кэмпбеллу, баронету Ардкингласс, но опять таки не графу Аргайл. Таким образом, родство Джейн Уишарт с графами Аргайл находилось в значительно более удалённой степени, нежели описанной известной русской поговоркой «Седьмая вода на киселе»!