ФИЛОСОФИЧЕСКИЙ НАИВ. Судьба и право человека на участие в ней (I)
И был он. И был он один. И не было Его.
До тех пор, пока не вгляделся Он внутрь себя.
И увидел Он. Cвет. И отделил Он Свет от Тьмы.
И стал доступен Ему Мир.
И чтобы узнать Мир, придумал Он Время.
И был вечер, и было утро, день один.
И в день второй открылась Ему Твердь.
В день третий разглядел Он Свод.
В четвёртый день изучил Он Воду.
Откровением пятого дня явилась ему Жизнь.
Разочарованием стал день шестой, ибо познал Он Смерть.
В день Седьмой узрел он Разум.
И был человек. И был он одинок в незнании своём.
И не было Его. До тех пор пока не огляделся он вокруг Себя…
Редакция @istfak и автор @sterh, ищут иллюстратора для книги «ФИЛОСОФИЧЕСКИЙ НАИВ», условия конкурса ЗДЕСЬ
Предназначение. Вот истинно философский камень человеческого бытия. Зачем мы есть? Ответ нам только снится. А жизнь бежит. Смерть подгоняет её. Зачем? Зачем? За чем? Прискорбное тление ушедших побуждает к анализу их существования. Почему они жили столько и так? Почему не иначе? Чего они хотели? Чего они добились? И им ли вообще принадлежит итог. Если им, то смерть – благо? Если не им, то смерть - зло? А что же жизнь? Ради смерти?! А что до жизни? Согнутое вопросительно ничто? Начало всех начал. Тогда смерть – конец всех концов? Или таки начало всех начал? Ничто? Смерть и ничто вне времени. Жизнь без времени – то же ничто! Жизнь есть время. Время – есть жизнь? Но жизнь есть Смысл. Или необязательно? Жизнь без смысла – жизнь ли? Смысл – это Свод. Свод – это эфир. Эфир эфемерен. Суть пар. Аз есьм хаос. Свод без Тверди не свод. Смысл не определим без основ. Хаос – ничто без порядка. Основы проистекают из смысла. Смысл – из основ. Между ними – действие. Действие – движение – текучесть – Вода. Твердь об воду – круги по воде. Красиво. Гармонично! Но ведь круги – вода. В чём же красота? В смысле. Но откуда смысл? От разума. Но разум в человеке! А если нет человека у кругов? Нет смысла? Нет кругов! Но ведь есть же круги! Тогда есть разум. Без человека? Да. Но если разум есть, зачем к нему человек???
«Судьба такой!», - ответил бы на это Василий Алибабаевич из «Джентльменов удачи». Вот именно. Судьба быть человеком. Судьба и камнем быть. Кому быть? Неважно. Важно, – как? Важно, – почему судьба? Важно, – что есть судьба? Что в этом слове начально: «суд» - как приговор жизни, или слегка искажённая «суть» – как летопись жизни?
Первый смысл общераспространён. Он эсхатологичен, обречённо бездеятелен. Жизнь свою приверженец такого смыслового (подсознательно принятого) поведения определяет как неизбежную, извне условленную цепь поступков, совпадений, этапов. Такой человек – заложник судьбы. Для него судьба – кара небесная, ему легко даётся вера, он – овца. Не Бог его кумир, лишь пастырь ему бог. И песни про него слагает власть.
Приверженцев второго смысла меньше. Их кредо – неугомонность. Такой человек полон энергии и помыслов писать собственную жизнь с чистого листа. Неугомонный, он готов изменить весь мир, окружающих людей и природу. Всё предстоящее для него потенциально управляемо волей одиночек и водимых ими стад. Он – пастырь самого себя, ему дано оступаться и падать, подниматься и взлетать. Он страдает поисками смысла. И песнь ему поёт молва.
Но каждый умирает в одиночку,
Вершительница судеб – смерть,
Уравнивает всех косой своей.
Низводит помыслы к итогам,
С покорностью равняет спесь.
Жизнь прожита, судьба свершилась,
И важно ли: хозяин подчинялся ей,
Или творил её?
И подчинялся ли на самом деле,
И можно ль управлять судьбой?
Она у каждого одна.
И вне сомнения,
Вершится ли она,
Или уже свершилась,
Другой заведомо не быть.
В этом смысле, родившийся ребёнок обречён на собственную судьбу. Предопределение и предназначение заложены в факте его рождения. Проблема только в том, что знать будущее не дано. И оттого бытует мнение о невозможности влиять на судьбу. Оно абсолютно верно, ибо, во времени, каждым свершённым или предполагаемым поступком мы строим единственную линию жизни. То есть, с точки зрения перспективы, мы запрограммированы на уникальную жизнь. С точки зрения памяти, всё видится с обратным знаком. Предполагавшаяся неизбежность блекнет от радужности не состоявшихся перспектив. И видится множество не сложившихся жизней, каждая из которых, будь она отсчитана от событий или поступков, которые могли бы произойти или совершиться иначе, как снежный ком, нарастала бы, отличными, от составивших реальную жизнь, пластами. Банальный пример: стоило бы Буратино дойти до школы… Получилась бы совсем другая сказка, или, что вероятней, вовсе никакой.
Вообще, в поисках алгоритмов судьбы, следует огромное внимание уделять вероятностности. Именно подозрение, что в судьбе что-либо могло бы произойти иначе, заставляет человека определять нормы поведения, предполагающие благоприятный жизненный путь. Вероятные, но не сбывшиеся события или не совершённые поступки, подсказывают наиболее, на взгляд аналитика, здравые способы жизнеустройства других людей, и такой анализ, обобщающий судьбы множества людей разных поколений, формирует нравственные начала, этические каноны современного аналитику общества. На основании субъективного анализа возникают утопические модели государственного и мирового устройства. В степени извечной неудовлетворённости собственной судьбой заложена воспитательная способность родителей. На основе такого самоедства строится модель будущей жизни ребёнка, и по таким лекалам рисуется человеческая судьба в пределах родительских возможностей ограничивать влияние окружающей среды. Чем сильнее роль родителей в воздействии на чадо, тем ярче его подобие родителям. Чем сильнее внешние факторы, тем нагляднее центробежные тенденции в устремлениях отпрыска. Однако, сформулированная родителями модель всё равно откладывается отпечатком на судьбе человека. Более того, можно утверждать, что такой отпечаток многослоен и сложен из моделей, формулируемых всеми поколениями предков. Если семья не прерывала преемственности поколений, то в чертах характера её члена легко угадываются те или иные манеры, привычки, мотивы, вспоминаемые у давно отживших своё родственников. Только каждый, всё более удалённый в прошлое, слой выкристаллизовывается от второстепенных черт, оставляя наяву коренную сущность облика пращура. Для человека, в раннем детстве утратившего родственные связи, отпечатком судьбоносной модели становится воспитательная среда, будь то другая семья, улица, или джунгли в случае с Маугли. Но вполне возможно, что неким (вероятно жёстко упорядоченным) количеством поколений, из раза в раз, постоянно прививаемое правило способно стать генетическим кодом, на уровне инстинкта сопровождающим потомков; впрочем, такое генетическое приобретение, с момента прекращения практики применения правила, вероятно, будет утрачено также через определённое количество поколений. Наглядный тому пример: История русской аристократии. Со времени учреждения Петром Первым аристократических устоев, светские династии столетиями прививали правила определённого поведения своим детям. Результаты такого воспитания, даже спустя десятилетия коммунистической системы перекройки людей, не исчезли в большинстве потомков аристократических фамилий. Но в отрыве от воспитателей светских нравов, в аристократическом потомке будут заметны большей частью физиологические отличия, как-то осанка, движения рук, мимика, способности к обучению. Как бы не старались нивелировать еврейство, всё же приходится констатировать выделяющиеся, в статистическом переложении на количественную единицу, способности известных представителей этого народа, соблюдающего издревле установленные традиции воспитания. Кровосмешение не лишает полуевреев генетических свойств в последующих поколениях при наличии достойной воспитательной среды. Точно так же черты экстерьера породистой собаки будут частично воспроизводиться в ряде поколений его потомков, произведённых с примесью других пород.
Можно, резюмируя введение в судьбологию, утверждать, что предназначение человеческой судьбы есть результат всей предшествующей жизни рода, наложенный на окружающую человека среду обитания.
