Парижане штурмуют Бастилию
«Первый день свободы» во Франции ознаменовался падением ненавистного символа королевской власти.
Хмурым летним утром 1789 года толпа парижан собралась на переднем дворе Бастилии, королевской тюрьмы-крепости в самом центре Парижа, которую они готовились штурмовать. В предшествующие 2 дня парижане с беспокойством сновали по городу, их тревожили сведения о стягивании королевских войск, в том числе швейцарских и немецких наемников. Кроме того, недовольство населения вызвало и внезапное увольнение Людовиком XVI популярного министра финансов Жака Неккера.
Народные трибуны на улицах и площадях призывали к бдительности, уверяя, что король имеет тайный замысел расстрелять только что избранное Национальное (впоследствии Учредительное) собрание и тем самым положить конец всеобщим надеждам на избавление от бесчеловечного режима абсолютизма. Французский народ, переживший неурожайный год и холодную зиму, требовал себе большей власти. Самым популярным уличным оратором в эти бурные июльские дни был 26-летний журналист по имени Камиль Демулен. Стоя на столе посреди одного из садов Пале-Рояля, привычного места встреч противников династии Бурбонов, Демулен произносил одну зажигательную речь за другой, призывая народ к восстанию. А вокруг бурлил Париж, все больше погружавшийся в революционную стихию.
Восставшие разграбили оружейные мастерские, заставив их владельцев выдать им все имевшиеся ружья, мушкеты, сабли и копья. Революционные толпы разгромили по крайней мере 40 таможенных застав, уничтожив все документы и архивы. Из тюрем Шатле и Ля Форс на волю вырвались взбунтовавшиеся заключенные. Монастырь Сен-Лазар, являвшийся также торговым складом, был разграблен: неуправляемая толпа в одночасье растащила хранившиеся там запасы муки, вина, сыра и растительного масла.
Влиятельные парижане, собравшиеся в Отель де Виль, решили создать в каждом из 60 районов Парижа вооруженную милицию и организовать сеть «революционных комитетов». Ранним утром 13 июля над Парижем разнеслись звуки набатного колокола, традиционно возвещавшие об опасности. Перекрывая доносившийся с разных сторон бой барабанов и грохот пушек, колокол звал народ на защиту свободы.
Людовик XVI был на удивление безучастен перед лицом нараставшего кризиса, который, казалось, достиг своего пика 14 июля. Оставаясь в своем дворце в Версале, он, по-видимому, считал, что в Париже происходит очередная вспышка хлебных бунтов. В этот день он сделал в дневнике свою знаменитую запись из одного слова Rien, то есть «Ничего».
Следующим шагом восставших парижан стал поиск взрывчатки. Ранее из арсенала Дома инвалидов уже были перенесены 250 бочек с порохом для штурма Бастилии, которую охранял начальник тюрьмы маркиз де Лонэ с небольшим числом стражников и всего лишь двухдневным запасом пищи.
Восставшие потребовали от защитников Бастилии сдать оружие и допустить в крепость подразделение революционной милиции. Де Лонэ отвечал, что не может этого сделать без приказа из Версаля. Обе стороны какое-то время выжидали, ничего не предпринимая, но в 1.30 ночи несколько человек залезли на крышу парфюмерного магазина, стоявшего рядом с главными воротами тюрьмы, чтобы отыскать проход в ее внутренний двор.
Поиски успехом не увенчались, но одному из них удалось перерубить цепи, удерживавшие подъемный мост через крепостной ров. Завязалась ожесточенная схватка.
К горожанам примкнули солдаты-дезертиры, и двое из них, Жакоб Эли и Пьер-Огюстен Юлэн, взяли инициативу в свои руки. С большим риском для жизни они оттащили в сторону горящие повозки с сеном, которые защитники тюрьмы подожгли для создания дымовой завесы. Затем к воротам Бастилии подтянули тяжелые орудия и был произведен залп. В короткой схватке на подъемном мосту погибли 83 парижанина, еще 15 позднее умерли от ран.
Через главные ворота осаждающим была передана записка, в которой начальник тюрьмы угрожал взорвать пороховые склады, если штурм не прекратится. Но не успели ее прочитать, как на одной из 8 башен Бастилии был вывешен белый платок. И вот в 5 часов дня пушки осаждавших замолчали, тяжелые ворота отворились, и победители ринулись внутрь тюрьмы. Стражнику, открывшему ворота, отрубили руку, так и не выпустившую ключ. Этот трофей восставшие гордо носили по улицам города. Все двери тюрьмы были взломаны, мебель разбита, а тюремные архивы развеяны по ветру. Заключенных — их оказалось всего семеро, в том числе двое помешанных, — выпустили на свободу. По всему Парижу звонили колокола, и толпа палила из мушкетов в воздух, празднуя победу. Самый ненавистный символ королевской власти пал, не устояв под напором восставшего народа.
«Какое счастье было проснуться в то утро», — писал впоследствии английский поэт Уильям Вордсворт. В этот день, 14 июля 1789 года, многие сторонники революции начинали свои письма словами: «Первый день первого года свободы». Чего достигла революция?
Самым долговечным наследием Великой французской революции оказался наполеоновский кодекс законов, либерализовавший гражданское, уголовное и коммерческое право и установивший равенство всех людей перед законом. Он и по сей день лежит в основе французского законодательства. Кроме того, Франция получила новую конституцию, которая, хотя и не предоставила избирательного права всему мужскому населению, все же наделяла правом голоса значительную часть среднего класса. Революция покончила с некоторыми привилегиями знати и избавила крестьян от феодальных податей, а также обязанности уплачивать десятину (десятую часть своих доходов) церкви. Отмененная в 1792 году монархия была восстановлена в 1815-м и продержалась до 1848 года.
По своим последствиям и всемирной славе Великая французская революция может сравниться в современной истории разве что с большевистским переворотом 1917 года в России. Она забила последний гвоздь в гроб абсолютной монархии.
Но что самое главное, Декларация прав человека и гражданина провозглашала идеал «свободы, равенства и братства» во всем мире. Она заменила «подданного» на «гражданина» и возвестила о наступлении новой эры — справедливости и демократии. Разумеется, многое в этом манифесте можно принять лишь с оговорками. Объявленный в разгар народного подъема и революционной страсти, он грешит идеализацией и преувеличениями. Она показала, что народное восстание может добиться успеха. Более того, революция, патриотизм и демократия стали лозунгами всего XIX века не только в Европе, но и далеко за ее пределами.
Нигде Великая французская революция не встретила такого восторга, как в Америке, вдохновившей французов своей революцией 1776 года.
