Вильгельм-гунн (50-50)
Западные державы начали свою активную экспансию в Китае к середине XIX века. Они разделили страну на «зоны влияния», в которых вели себя практически как хозяева, пользуясь правом экстерриториальности, свободой передвижения и торговыми льготами. Маньчжурская (Цинская) династия была не в силах остановить проникновение в свою империю белых солдат, коммерсантов и — что особенно тревожило местных жителей — миссионеров, проповедовавших чуждую многовековым традициям Китая религию. Сопротивление экспансии началось в среде крестьян. В 1899 году вспыхнуло народное восстание, получившее название Боксерского — так его презрительно окрестили на Западе, поскольку поднято оно было тайным обществом Ихэцюань — «Кулак во имя справедливости и согласия». Цель формулировалась предельно просто — полная очистка Поднебесной от белых людей. Повстанцы носили на голове и запястьях красные повязки и сражались традиционным оружием — мечами, копьями и допотопными мушкетами. Свой недостаток в огневой мощи они с лихвой компенсировали огромной численностью и фанатизмом.
Искрой, от которой разгорелся пожар, стал захват Германией в провинции Шаньдун территории, окружающей бухту Цзяочжуовань, с крупным портом Циндао и превращение ее в колонию Киао-Чао. Поводом для этого послужило убийство двух немецких миссионеров, но истинной причиной было стремление кайзера Вильгельма II создать на Дальнем Востоке свою военно-морскую и торговую базу. Китайцев особенно возмущало вмешательство немцев в архитектуру Циндао, где бесцеремонные завоеватели начали возводить здания в прусском стиле (в основном казармы) и построили, кстати говоря, отличную пивоварню.
Вдовствующая императрица Цыси отказала западным странам в просьбе выделить войска для защиты находящихся в Китае европейцев от повстанцев. Более того, она приказала китайской армии оказывать неофициальное содействие «боксерам», рассчитывая с их помощью полностью очистить страну от христиан. Убийство в Пекине германского посла барона Клеменса фон Кеттелера послужило сигналом для уничтожения всех проживавших в столице белых иностранцев. Последним их убежищем от мятежников и императорских войск стал хорошо защищенный британский дипломатический квартал, где посол Ее Величества сэр Клод Макдональд принял около тысячи европейцев и американцев и еще две тысячи местных беженцев из новообращенных христиан: ведь «боксеры» поклялись убить и их. Под началом Макдональда было всего 409 солдат, моряков и морских пехотинцев разных национальностей, которым противостояли орды китайцев. Подкрепление из двух тысяч человек во главе с британским адмиралом Сеймуром, среди которых волею случая оказались будущие герои Первой мировой войны Джон Джеллико и Дэвид Битти, не смогло пробиться на помощь осажденным. И все же тем удалось продержаться 55 дней — до прибытия 25 тысяч солдат, присланных на выручку своим соотечественникам восемью странами. Командовал этими войсками русский генерал Линевич. Западные державы и присоединившаяся к ним Япония были полны решимости наказать «боксеров». Недовольным остался только германский кайзер Вильгельм: военная операция проходила без участия немцев, ударные силы были представлены британскими и японскими частями. Кайзер, мнивший себя великим военачальником, остался без лавров освободителя. Поправить дело могло только одно: немедленная отправка в Китай германских солдат для самого активного участия в подавлении восстания.
Кайзер выступил с речью, призывая соотечественников примерно наказать кровожадных «боксеров», а заодно и всех китайцев. Не слушая возражений своих министров, он приказал в кратчайшие сроки сформировать и подготовить к отправке морем 30-тысячный экспедиционный корпус. Генералам кайзер дал ясно понять, что подчиняться эти войска будут ему лично. У него нет времени на детальную разработку операции. Его солдаты должны осуществить акт возмездия, любыми средствами продемонстрировать азиатам: с головы белого человека в Китае не должен больше упасть ни один волос.
27 июля 1900 году Вильгельм устроил отбывающим в Азию войскам смотр в Бремерхафене и произнес по этому поводу одну из самых необычных — и гнусных — официальных речей в современной истории. Кайзер так рвался в бой, что позволил эмоциям взять верх над разумом и в результате поставил на всех немцев клеймо варварства, стирать которое пришлось не одно десятилетие. Вильгельм напутствовал: «Учтите, солдаты, что вам противостоит хитрый, хорошо вооруженный, жестокий враг. Сражайтесь с ним и громите его! Не давайте ему передышки! Не берите пленных! Убивайте врага при любой возможности! Тысячу лет назад гунны во главе со своим царем Аттилой стали воплощением ужаса, память о котором до сих пор хранят наши предания. Пусть же и слово "немцы" станет таким же знаковым для Китая на ближайшую тысячу лет!» Слушавший своего императора канцлер Германии князь Бернхардт фон Бюлов позднее сказал, что эта речь оказалась «худшей речью того времени и, вероятно, самой губительной для репутации Вильгельма II».
Кайзер не сомневался в своей правоте. Он желал, чтобы германские войска играли главную роль в наказании китайцев, а германский офицер командовал коалиционными силами, участвующими в карательной операции. Как ни странно, союзники с удовольствием согласились. Никто не хотел заниматься грязной работой. Настоящие сражения, приносящие воинскую славу, были позади, и все честно выполнившие свой долг солдаты спешили вернуться на родину. Если немцы жаждут «зачистить» Китай, это их дело. В результате Вильгельм назначил главнокомандующим объединенными войсками западных держав своего фельдмаршала графа Вальдерзее, которого, расчувствовавшись, назвал «всемирным маршалом».
Прибыв в Китай в середине октября 1900 года, Вальдерзее первым делом с помпой вступил в Пекин. Присутствовавшие на этом спектакле британские и французские офицеры назвали его «абсурдным фарсом». Германские войска маршировали по городу гусиным шагом в огромных соломенных шляпах. Как заметил один британский наблюдатель: «Вероятно, это новая берлинская мода для летне-осенних кампаний на Востоке». Вальдерзее повсюду появлялся со своим орденом Черного Орла и с маршальским жезлом, по-видимому чтобы лишний раз напомнить окружающим, кто в доме хозяин. Он привез с собой несгораемую асбестовую палатку — последнюю разработку берлинских стратегов, досконально продумавших нужды командиров в полевых условиях. Впрочем, походные условия ему быстро надоели, и он переселился во дворец вдовствующей императрицы. После этого дворец сгорел. Во время пожара погиб начальник штаба Вальдерзее. Очевидно, в Берлине знали, что делали, выдавая фельдмаршалу асбестовую палатку.
Вдохновляемые кайзером и верховным главнокомандующим, который призывал действовать подобно орде гуннов, германские солдаты принялись усердно убивать и насиловать местных жителей, заодно прихватывая остатки их имущества. Доставалось им немногое: воины других стран перетряхивали пожитки китайцев уже три месяца. Кстати говоря, в разгар грабежей, начавшихся сразу после снятия осады с британского дипломатического квартала, сама жена посла, леди Макдональд, была замечена в одном из пекинских дворцов роющейся в сундуках бежавших хозяев. Вальдерзее всеми силами поощрял варварское поведение подчиненных. Желая продемонстрировать кайзеру достойную гуннов жестокость, граф проводил карательные экспедиции в глубь страны и отдал приказ расстрелять всех сельских старост в радиусе 150 км вокруг Пекина. Пока Германия упивалась военными играми, остальным державам они стали надоедать. Иностранные контингенты один за другим покидали Китай, и в конце концов под командованием Вальдерзее, помимо его соотечественников, остались только британцы. Он тоже нашел себе занятие поинтереснее, чем истребление «желтых бестий» — закрутил роман с супругой служившего в Берлине китайского дипломата. Увы, любовь не отменяла воинского долга, и в июне 1901 года «всемирный маршал» вернулся в Германию.
Подавление Боксерского восстания стало трагедией для китайцев и национальным позором для немцев. Сам того не желая, кайзер создал своим соотечественникам имидж безжалостных варваров. Прошло совсем немного лет, и во время германского вторжения в Бельгию в августе 1914 года общественное мнение всего мира, припомнив Германии ее роль в усмирении «боксеров», сделало то, чего так страстно желал сам Вильгельм II, — стало сравнивать его солдат исключительно со свирепыми гуннами. После 1900 года слово «гунны» превратилось фактически в синоним «немцев», таких же воинственных варваров. Благодаря кайзеру нации Дюрера, Гёте и Бетховена еще долго пришлось доказывать свою принадлежность к цивилизованному человечеству.
