Винегрет а-ля Муссолини

В 1939 году Муссолини хорошо понимал: Италия слишком слаба для войны в союзе с Германией против Великобритании и Франции. Однако годом позже, когда Париж капитулировал, а Лондон стоял на грани поражения, он убедил себя, что теперь может сразиться с британцами в Северной Африке, а заодно и захватить Грецию. Муссолини хотел продемонстрировать, что его войска как минимум не уступают немецким. Если Гитлер, не уведомив его, захватил Польшу (1939), Данию и Норвегию (апрель-май 1940), Нидерланды, Бельгию и Францию (май-июнь 1940), то дуче по силам оккупировать Грецию. И отплатить партнеру той же монетой — поставить его перед свершившимся фактом.

Как типичный доморощенный стратег, Муссолини сочетал в себе непомерные амбиции с весьма скромными способностями. В военном деле он был дилетантом, считавшим, что полученного в окопах Первой мировой опыта достаточно для наполеоновских свершений. Его коньком, как и у Гитлера, всегда была пустая риторика: «Слова — прекрасная вещь, но винтовки, пушки, военные корабли и самолеты еще прекраснее!» Он до конца жизни не смог преодолеть в себе репортера, путающего стиль с содержанием. Его возмущали нечетко вскидываемые в фашистском салюте руки и недостаточно высоко поднимаемые солдатами ноги (в 1938 году в итальянской армии был введен комичный гусиный шаг), но он не замечал средневековых бронзовых пушек и жестяных макетов танков, демонстрируемых на военных парадах из-за недостатка современной техники.

Услышав об итальянском вторжении в Грецию, Гитлер пришел в ярость. В отличие от коллеги он хорошо представлял себе последствия. Во-первых, итальянцы будут разбиты, поскольку «греки неплохие солдаты». Во-вторых, вступление в войну Греции даст британцам как минимум авиабазы на правом фланге планируемого немецкого вторжения в СССР. И в-третьих, что хуже всего, Германии придется выручать своего союзника, втягиваясь в совершенно ненужную ей кампанию на Балканах.

Напав 28 октября 1940 года на Грецию, Муссолини выбрал, на его взгляд, самого легкого противника. Однако он просчитался. Музейные пушки и учебные танки не годились для настоящих боев. Кроме того, недооценив противника, за несколько недель до вторжения дуче отправил 300 тысяч солдат и 600 тысяч резервистов на уборку урожая. Вопреки ожиданиям Муссолини греки не бежали, а сражались. Ему также следовало бы понимать, что по уровню вооружения итальянская армия вовсе не превосходит греческую и к тому же укомплектована молодыми призывниками. Многие бригады состояли из добровольцев-чернорубашечников, забракованных призывными комиссиями по причине физической или умственной непригодности. А опытные солдаты, по его собственному распоряжению, были в это время заняты на уборке винограда. Итальянские танки устаревших моделей буксовали в грязи. Противовоздушной обороны почти не существовало. Для вторжения в Грецию выделили 1750 грузовиков, но только 107 из них добрались вовремя.

В первые два дня итальянцы продвинулись мало. Командиры бригад и дивизий только что прибыли в Грецию и впервые встретились со своими солдатами. Ливни превратили землю в непролазную жижу. Морской и воздушный транспорт был налажен из рук вон плохо: грузы шли вперемешку без всякого порядка. Чтобы укомплектовать части всем необходимым, приходилось заниматься долгими поисками. Запчасти, радиопередатчики, полевые кухни, одеяла, одежда, аптечки, боеприпасы паковались прямо в портах отправки, иногда в одни и те же контейнеры. Солдаты нередко прибывали на фронт с винтовками без патронов, зато с шестью парами носков и годовым запасом лекарств. У порта Бриндизи на юго-востоке Италии погрузки ждали 30 тысяч лошадей, мулов и ослов с возницами, но переправить их в Грецию никак не удавалось. В результате множество животных разбрелось по округе, разоряя крестьянские угодья.

Никакой координации действий в армейских частях не было. Один из наблюдателей назвал всю Греческую кампанию «винегретом а-ля Муссолини». Дуче решил, что войскам нужен воодушевляющий пример, и стал посылать на фронт «добровольцами» министров и партийных лидеров. Пусть, как римские императоры, спят, едят, воюют и, если надо, умирают бок о бок со своими солдатами. Чиновников такая перспектива не устраивала: они предпочитали крутиться в дивизионных штаб-квартирах, споря с кадровыми военными и, как правило, мешая им. Идея Муссолини приводила к абсурдным ситуациям: важные участки фронта порой доверялись некомпетентным бюрократам. Один министр развлекался бомбардировкой далекого от линии фронта греческого острова Корфу — просто там не было противовоздушной обороны . Другой для своих полетов требовал истребителей сопровождения. Однако большинство вообще старалось держаться подальше от передовой. Тем временем наступила зима, и 13 тысяч итальянских солдат, продолжавших воевать в летней форме, обморозились. Муссолини с удовлетворением отметил: «Снег и холод — это прекрасно. Они уничтожат слабаков и оздоровят выродившуюся итальянскую нацию».

Пока дуче играл в войну, греки взялись за дело всерьез. 14 ноября они перешли в контрнаступление по всему фронту, 21-22 ноября оттеснили итальянцев в Албанию, которую дуче оккупировал еще в апреле 1939 года, а с декабря война приняла позиционный характер. От полного разгрома потомков римлян спасло только вмешательство Германии в апреле 1941 года.