Воровской роман Сквозь Сибирский Тракт. Непредвиденные сложности. Глава 12.

Воры направились вверх по лестнице. Молот еще раз подошел к двери, постучал фомкой по металлу, как бы проверяя ее на прочность. Поднимаясь на первый этаж, Баркас остановился.
– Я сейчас пойду в окно гляну, на улицу. Молот, пойди за нами, надо быстро потом замкнуть дверь, – надевая перчатки и застегивая сюртук, бросил он.
Баркас тихо подошел к окну и выглянул на улицу. Мимо банка проходила компания пьяных молодых парней. Они прошли, улица опустела, Баркас махнул Графу, подавая сигнал к выходу. Граф с Молотом быстро подошли к главной двери. Воры вышли, Молот запер за ними дубовую дверь. Оказавшись на улице, они пошли по тротуару, приближаясь к стоявшему чуть поодаль Тишке. Подойдя к извозчику, воры быстро забрались внутрь, и Граф сказал:
– На Роменскую рви, только быстро.
– Будет сделано, – по обыкновению ответил Тишка. Тарантас двинулся по Гороховой. Воры сидели молча.
Все понимали, что менять планы не совсем хорошо, но уж очень не с руки было уходить с наживой утром.
Пашку по кличке Милан Граф знал четыре года, другие – года три; одно время Милан даже помогал банде. Специализировался этот парниша на взрывах. Не то чтобы он был знатным вором, но мог соорудить серьезную бомбу и часто оказывал уркам помощь своим ремеслом. Начал свою карьеру взрывника Пашка еще в 13 лет, когда на его глазах жестоко был убит отец, который имел немалую славу в воровских кругах Петербурга и окрестностях. Случилось это недалеко от Сенного рынка, когда знатный петербургский вор по кличке Святой со своим сыном в воскресенье возвращался с рынка. На Забалканском проспекте вора вдруг окрикнули. Святой обернулся – недалеко стояли два бандита – Блоха и Зема, известные беспредельщики, промышляющие ночным разбоем в темных переулках Питера. Промысел их был незамысловатым и жестоким: выслеживая богатенького господина в темном переулке, они кистенем проламывали ему голову и забирали ценности и деньги, не брезговали и дорогой одеждой. Иногда вместо кистеня использовалась небольшая кувалда. Святой бы не имел ничего против их промысла, но делали они это в последнее время в его районе: Волковской, Рощинской, Старообрядской улицах, за что и были им предупреждены.
Подозвав вора для разговора, бандиты, привыкшие решать вопросы с помощью оружия, не мешкая, при всем честном народе проломили Святому голову молотом. Вор упал, кровь текла по мокрой мостовой, а бандиты развернулись и ушли, растворившись в толпе людей, спешащих по своим делам. Пашка в ужасе закричал, подбежал к отцу, упал на колени рядом с дергающимся телом, взял отца за руку, склонился к нему... Из головы пульсирующими толчками текла кровь. Святой еще что-то старался сказать мальцу, но раздавалось лишь шипение. Пашка обнял отца, не зная, чем ему помочь. Он не помнил, сколько прошло времени, но, когда его подняли незнакомые люди, тело папы уже было обездвижено, остекленевшие глаза, не мигая, смотрели ввысь. После этого случая он замолчал и еще полгода не мог разговаривать. Осознав всю боль потери, он поклялся разорвать этих бандитов.
Через год Пашка отомстил. Собрав мощную бомбу, он закинул ее в окно терема, недалеко от Римско-католического кладбища, где на окраине Петербурга обитали кровожадные беспредельщики Блоха и Зема. Взорвавшись, бомба устроила большой пожар. Блоха без руки еще выбежал на улицу, тело его было порвано в клочья, как старый сюртук. От полученных ран он вскоре скончался в адских мучениях. Лишь потом Пашка узнал, что с его кровными врагами сгинуло еще два бандита-головореза. Как и обещал, он разорвал своих обидчиков фактически на клочки.
Свою кличку Пашка получил гораздо позднее, когда, прочитав в какой-то газетенке про Миланских богачей, всем предлагал поехать и «истягнути из них жиръ». С тех пор все стали называть его Миланом.
Экипаж проехал Звенигородскую улицу и повернул на Лиговку; проехавши немного, Тишка завернул направо.
– Куда изволите дальше? – приостанавливаясь, обернулся извозчик.
– Давай вон до того дома, – показал пальцем Граф.
Подъехав к старому двухэтажному дому, похожему на барак, Тишка остановился. Граф спрыгнул и направился к дому. Баркас проследовал за ним, переступая через подмерзшие лужи.
– Что ты такой задумчивый? – спросил Баркас.
– Главное, чтоб Милан не под морфием был. Но выхода у нас нет, – ответил Граф.
Он направился к старой, грязной деревянной двери подъезда. Остановившись у входа, он дернул ручку, и воры вошли внутрь. Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, они остановились у потертой двери, на которой чем-то острым был выцарапан номер 8. Граф постучал кулаком. Тишина... Он взялся за ручку и с силой дернул на себя. Дверь державшаяся на каком-то старом замке, поддалась и распахнулась. В нос сразу ударила сильная вонь застоявшегося воздуха вперемешку с табачным дымом. Воры зашли. В дальней комнате горел тусклый свет, Граф направился прямо туда, Баркас за ним. Проходя мимо одной из комнат, Баркас заглянул внутрь. Тут же из темноты к нему подошла голая девка, обняла за шею и потащила в кровать. Опешивший от такого напора, он чуть не завалился с ней, однако вспомнил, что времени нету, да и девка явно под морфием. Выйдя из темной комнаты, Баркас направился в конец коридора. Оказавшись в освещенной комнатушке, он понял: Пашка Милан сегодня не работник. Он лежал на кровати с полузакрытыми глазами, нижняя губа отвисла, левая рука лежала кверху венами, на нее был накинут уже ослабленный шнур, рядом на полу валялся шприц и какие-то маленькие стеклянные баночки. На левом плече Милана лежала голова какой-то голой шмары, изо рта которой на грудь морфинисту стекала слюна. Левая нога ее была закинута на его ноги. Не было сомнения, что девушка также пребывала под сильным кайфом.
– Милан, поднимайся! – наклонившись и хлопая морфиниста по щекам, пытался разбудить приятеля Граф, хотя понимал, что все это бесполезно.
Баркас провел взглядом вдоль обшарпанных стен. На столе горела керосиновая лампа, тут же валялись стеклянные баночки из-под опиума, кокаина, морфия и еще какой-то дури. В это время девка, лежащая рядом с Миланом и получившая случайно удар от Графа, привстала, подняла мутные, почти без зрачков глаза на воров, и, что-то пробормотав, опять упала на грудь Пашке и провалилась в кайф. Милан что-то бормотал, пытался убрать руку Графа, но сил у него не было даже поднять голову.
– Да не поднимешь ты его, а если и поднимешь, то работать он не сможет, – с сожалением выдавил Баркас.
Граф изначально, как только вошел в комнату, понял безнадежность предприятия, однако не попробовать не мог. Воры вышли из квартиры и направились вниз. В пролете между первым и вторым этажами навстречу им попалась молодая (но было видно, что уже опытная) наркоманка. Шмыгая носом, она с бессмысленным взглядом прошла мимо воров и зашла в квартиру No 8. Выйдя из подъезда, воры направились к Тишке.
– Ну что, поехали обратно, – с сожалением обратился к Баркасу Граф.
– Я вот меркую, может нам до директора наведаться? – задумчиво предложил ему тот.
– Опять за адресом в банк, управляющего встряхнуть?
– Зачем же в банк, уважаемый? Адрес давно известен, я его уже узнал у этого баламошки, – вор заулыбался во весь рот.
– Так надо ехать! – забрался на тарантас довольный Граф.
Баркас нарочито интеллигентно последовал за ним, и по-хозяйски обратился к извозчику:
– Замчи-ка нас, голубчик, на Вознесенский проспект ко второму дому.
– Будет сделано, ваше сиятельство! – подыграл Баркасу Тишка, и, прикрикнув на коней, двинулся вперед.
Уже проезжая по Вознесенскому проспекту, Баркас постучал тростью по плечу Тишке и попросил остановиться заранее.
– Пешком дойдем, чтоб хипиш не поднимать, – пояснил он.
Воры спрыгнули, Граф достал из кармана часы – было час ночи. Быстро подойдя к крайнему подъезду дома No 2, Граф осмотрелся: все было тихо, лишь Тишка возился с конями. Воры зашли в парадное, там было светло и чисто; навстречу им вышел заспанный консьерж, дед лет 60.
– Милостивые государи, вы к кому? – настороженно спросил он.
– Как вас зовут уважаемый? – спросил Баркас, улыбаясь.
– Тимофей, – ответил старик доброжелательно.
– Мы, Тимофей, к Альфреду Ивановичу, – перекладывая трость в левую руку, радушно сказал Баркас.
– Уже довольно поздно, как вас представить? – поинтересовался консьерж.
Граф понял, что просто так от этого деда не отделаться.
Медленно, чтоб не вызвать подозрения, он начал заходить к деду с правого боку.
– Понимаете, глубокоуважаемый, – урка приближался к консьержу все ближе, – у нас до него весьма нехорошие вести.
Тем временем Баркас правой рукой быстро достал из трости кинжал, с силой воткнул его прямо в кадык старику и тут же выдернул смертельное оружие. Дед схватился за горло обеими руками и согнулся. Баркас в мгновение подскочил к захлебывающемуся кровью старику и с силой ударил его локтем по спине. Консьерж рухнул и перевернулся на спину; сквозь пальцы его надувались кровавые пузыри. Граф остолбенел. Конечно, он не исключал убийства, но только в случае необходимости.
– Не глазей на меня, часу нету, да и помылиться нам нельзя, давай оттянем его под лестницу, – быстро проговорил Баркас.
Граф, не любящий убийства без дела, хоть и понимал, что выхода не было, но почувствовал, как в груди сжалось при виде корчащегося на полу окровавленного старика. Он взял себя в руки, и они заволокли тело деда под лестницу. После Баркас подошел к светильнику, свисающему с потолка и тростью разбил лампочку. В парадной стало темно.
– Ну, теперь на третий этаж! Действуем по обстановке, – сказал Баркас и начал подниматься по мраморной лестнице, застланной ковровой дорожкой и уставленной на каждом пролете цветами.
Воры быстро поднялись на третий этаж и остановились возле темной дубовой двери; справа на ней был золотистый звонок с надписью «Мураний А. И.». Баркас позвонил два раза, через несколько секунд – еще раз, за дверью послышались шаркающие шаги.
– Кто там? – сонно спросил мужской голос.
– Это Тимофей, Альфред Иванович, к вам тут из банка некий Евдоким Орлов прибыл, – хриплым старческим голосом пролепетал Баркас.
– А что ему надобно? – поинтересовались из-за двери.
– Всемилостиво извиняюсь, он велел передать, что дело срочное.
– Сейчас, халат накину, – шаги за дверью стали удаляться.
Граф, удивленный хорошей игрой Баркаса, достал из правого кармана револьвер и по привычке проверил барабан. Баркас снял перчатки и положил их в правый карман сюртука. Снова послышались уже уверенные шаги, защелкали дверные замки, потом цепочка и уже в конце – засов. Дверь приоткрылась. На пороге стоял средней полноты маленький мужчина, он еще только завязывал дорогой халат. Баркас, не упуская момента, с силой толкнул дверь. Мужчина опешил. Не давая времени опомниться, вор резко ударил его кулаком в лицо и вошел в квартиру, Граф зашел следом и закрыл за собой дверь на засов. Не давая валявшемуся с расстегнутым халатом директору банка встать, Баркас взял его левой рукой за ночную сорочку и еще два раза ударил в лицо. На шум выбежала средних лет женщина в ночной сорочке. Увидев картину, она собралась кричать, но Граф подскочил к ней, и, угрожая револьвером, закрыл рот рукой. В это время Баркас схватил окровавленного мужчину за грудки и повел в гостиную, силой усадил на диван и воткнул револьвер ему под горло. Следом Граф потащил женщину.
– Кто еще есть в квартире? – вполголоса спросил он.
– Никого, – сглатывая окровавленную слюну, тихо ответил мужчина.
– Очень хорошо! Тогда слушай сюда, ерпыль лободырный, нам нужен ключ от хранилища, – тыча в лицо револьвером, жестко потребовал Баркас.
– Какой ключ? – в ужасе спросил директор.
– Если ты, межеумок, не понимаешь, то я сейчас отрежу ухо твоей бабе, – не выдержал Граф, достал из-за пояса финку и поднес к лицу трясущейся женщины.
– Хорошо, хорошо, я отдам, только не убивайте! – вытирая кровь с лица и всхлипывая, заговорил директор банка.
– Давай скорее! Где он? – за шиворот поднял его Баркас. – Он там, в сейфе лежит.
Директор направился в спальную комнату, по пути наступил на пояс своего же халата и упал. Баркас опять поднял его за шиворот и толкнул в спальню.
– Вы не убьете нас? – подала голос женщина.
Граф огляделся по сторонам. Увидев висящий на крючке женский халат, выдернул оттуда пояс.
– Давай руки, – приказал он женщине.
Она безмолвно повиновалась. Он повернул ее и сзади крепко завязал руки, потом с силой усадил на пол. В это время в спальне директор банка открыл цифровой сейф и достал ключ. Баркас тут же выхватил его, оттолкнул мужчину и заглянул в сейф. Обрадовавшись, он достал оттуда и положил во внутренний карман пачку ассигнаций, затем обернулся и дулом револьвера показал на гостиную. Мужчина повиновался. Они вышли в гостиную. Граф уже заканчивал завязывать на затылке женщины платок, скрученный и пропущенный между ее верхней и нижней челюстью.
– На пол! – приказал Баркас мужчине.
Мужчина тут же упал на пол. Баркас открыл немецкий одежный шкаф, пошарил там, вынул брюки, быстро вытянул из них ремень, затем стянул им руки директора сзади. В рот ему так же вставили скрученный платок и затянули на затылке.
– Ну что, на выход, времени нет! – радостно произнес Баркас и вышел из квартиры.
На улице они быстро подбежали к тарантасу и заскочили внутрь.
– Давай перекурим, – предложил Граф.
Он открыл портсигар и протянул Баркасу. Тот взял папиросу, Граф себе тоже, захлопнул портсигар. Дунул в мундштук, но табак вылетел. Граф достал еще одну папиросу, закусил ее и подкурил от спички, поднесенной Баркасом. Затянувшись дымом, он достал из кармана часы и, щелкнув крышкой, взглянул на циферблат.
– Почти два часа, быстро справились! – обрадовано заявил он.
– Дай бог чтоб и в банке так, – надевая перчатки, ответил Баркас.
Они быстро докурили, Тишка двинулся. Он выехал на Адмиралтейский проспект и повернул налево, мчась вдоль Александровского сада. Не доезжая Конногвардейского бульвара, свернул направо к Английской набережной. Въезжая на Английскую набережную, Тишка сильно затормозил лошадей, воры подались вперед. Граф возмущенно встал. Дорогу переходили пьяные моряки, которые сильно кричали и ругались. Баркас, оценивая ситуацию, взял Графа за руку и потянул обратно садиться.
– Не надо, не до них сейчас, – взял он вора за руку.
– Я бы им головы отрезал за такие выходки! – побледневший от ярости Граф сжимал ручку финки.
– Успокой нервы, братишко, это зараз не нужно! Дело наклевывается крупное, а тронешь этот пьяный понт – еще полицмейстеры набегут, – пояснил Баркас.
Экипаж тронулся, повернул налево и вскоре остановился, не доехав до банка несколько домов. Урки соскочили на мостовую. Вокруг было тихо, лишь где-то вдалеке, за углом, слышались пьяные крики тех самых моряков.
– Жди, Тишка тут, уже скоро, – сказал Баркас и довольно похлопал лошадь по спине.
Они быстро пошли к банку. У входа Граф опять обернулся – ночная набережная, как никогда, была пустынна, Баркас уже стучал в дверь банка.
– Кто там? – послышался через мгновение осторожный голос Молота.
– Мы! Давай, отворяй по-скорому! – недовольно ответил Баркас.
Дверь открылась, воры вошли внутрь и двинулись к лестнице. Молот, закрыв дверь, поспешил за ними. Внизу, у хранилища, их уже ждали Петрович и Хмурый.
– Я так меркую, вы не нашли Милана, – в голосе Петровича звучало разочарование.
Баркас сделал вид, что не слышит Петровича. Он внимательно изучал серебряную голову тигра у себя на трости. Ему нравилось держать всех в напряжении и быть в центре внимания. Граф решил подыграть другу и тоже ничего не говорил.
– Ну что ж, будем ожидать утра, господа, – произнес Петрович.
Баркас демонстративно отошел к лестнице, поднялся на несколько ступенек и двумя пальцами, не спеша, извлек из нагрудного кармана сюртука второй ключ от хранилища.
– Артист! – заулыбался Петрович, подходя ближе.
– Милана мы не смогли от ложа оторвать, морфиниста проклятого. Зато, следуя обратно, заехали к директору и малость поимели с него, – вкратце пересказал маршрут Баркас.
– Ну так на кой тянем час, давайте полюбопытствуем, чем нас одарят банкиры! – оживившись, предложил Петрович.
Баркас достал и первый ключ, подошел к двери и протянул один из ключей Петровичу.
– Всовывай, и одновременно надо повернуть два ключа, – возбужденно пояснил он.
Они вставили ключи в скважины. Воры замерли в предвкушении. Ключи повернулись, раздался щелчок... затем еще раз... опять щелчок... после третьего щелчка ключи больше не поворачивались. Баркас подошел к большому металлическому колесу-рычагу на двери, и, приложив немного усилий, повернул его на четверть, до упора.
– Милости просим, господа, – за рычаг оттягивая на себя тяжелую дверь хранилища, пригласил Баркас.
Все с интересом посмотрели внутрь. Там было темно. Молот, сделав шаг в хранилище, чиркнул спичкой.
– Там должен быть выключатель, – произнес Петрович.
Молот посветил по сторонам. Протянув руку к стене, щелкнул выключателем, и хранилище залилось ярким светом. Воры обомлели: столько денег и золота никто из них еще не видел. Вдоль стен стояли железные стеллажи, на которых перетянутыми пачками лежали денежные ассигнации различной стоимости, чуть дальше на полках, сложенные в ряды, покоились золотые слитки. В самом конце хранилища были смонтированы стеллажи с небольшими ящиками для хранения частных драгоценностей и денежных средств; в каждый ящик был врезан замок.
– Ну вот мы и богаты! – развел руки в стороны Баркас.
– Апосля радоваться будем, давайте работать, – доставая из саквояжа мешки и кидая их на пол, заявил Петрович. Воры похватали мешки и быстро начали сбрасывать в них стопки денег. Граф подошел к стеллажу с золотыми слитками и взял один. «Фунта два будет», – подумал он. Один за другим он стал складывать слитки в мешок; сложив десяток, поднял мешок на вес: «Достаточно, иначе тяжко будет нести». В другой мешок он поместил еще тринадцать золотых слитков. Оглянулся на остальных: урки быстро хватали ассигнации и паковали их, забивая мешки лишь до половины, чтоб в случае чего было удобно уходить. Упаковав таким образом восемь мешков денег и два мешка золотых слитков, воры вышли из хранилища.
– Эх, времени бы поболе, – оглядываясь на оставшиеся в хранилище деньги, с сожалением сказал Молот.
– Нечего жалеть, добра и так набрали, – заулыбался Петрович.
– Уходим, господа урки, – поторопил всех Баркас. – Еще выбраться надобно отсюда.
Воры похватали мешки и поднялись по лестнице на первый этаж.
– Пойду проверю, кабы все спокойно было, – тихо проговорил Баркас.
Он быстро подошел к окну и осмотрелся; ничего подозрительного не было. Вор отодвинул засов, вышел на улицу и еще раз осмотрелся по сторонам. Засунув два пальца в рот, он резко свистнул, подзывая извозчика к банку. Тишка, услышав сигнал, тут же подорвался и тронул. Тем временем Баркас вернулся к ворам и подхватил свои мешки. Все двинулись к выходу. Выходили из банка по одному. Первым вышел Баркас – один мешок он закинул на правое плечо, другой держал в левой руке. Подойдя к экипажу, он положил сначала левый мешок, потом правый, и сразу же сам запрыгнул на колеса. Вторым следовал Петрович. Подойдя к экипажу, он подал стоящему наверху Баркасу один мешок и тут же принялся подавать второй. В это время воры услышали пронзительный полицейский свисток, шум и гулкий топот лошадиных копыт по мостовой.
– Шухер, филеры! – крикнул во всю глотку Тишка, стоящий на облучке.
Петрович быстро закинул в экипаж свой мешок и при- нялся принимать мешки у Хмурого, который третьим выходил из банка. Баркас в это время посмотрел по сторонам: конная полиция настигала их сзади, филеры бежали и со стороны Адмиралтейской набережной, и со стороны Благовещенской улицы. Раздались первые выстрелы.
– Давайте, урки, прыгайте, будем прорываться! – кричал взведенный Баркас, доставая револьвер.
Петрович уже кидал мешки, взятые у Молота, Хмурый залазил к Баркасу. Крики и выстрелы приближались. Петрович прыгнул в тарантас и протянул руку за мешками с золотыми слитками, которые Граф уже передавал Молоту. Молот подал один мешок Петровичу и потянулся за другим... Раздались несколько выстрелов. Молот вздрогнул и начал оседать на одно колено. Граф склонился, положил руку ему на грудь, и тут же ощутил теплую вязкую жидкость – кровь.
– Граф, прыгай! – крикнул Баркас, отстреливаясь.
И Петрович прицельно стрелял над головами лошадей. Граф поднялся и только ступил на подножку экипажа, как Тишка, не выдержав напряжения, ударил плетью и погнал коней. Хмурый свесился с экипажа и схватил Графа за руку – но ладонь, вымазанная кровью Молота выскальзывала. Перехватывая руку товарища, Хмурый нагнулся ниже, но тут кони дернулись в сторону и вор, не удержавшись, свалился на мостовую вместе с Графом. Тарантас помчался вперед, а к банку уже подъезжала конная полиция с карабинами. Хмурый поднялся, доставая единственное свое оружие – финский нож. В ту же секунду на него наскочил конь и с силой отшвырнул к стене соседнего здания. Вор ударился головой и рухнул у стены. В это время Граф уже бежал в сторону Большой Невы, отстреливаясь от филеров и конной полиции. Патроны быстро закончились, времени перезарядить не было. Добежав до реки, вор прыгнул в темную воду.
В это время Тишка с Петровичем и Баркасом прорывались сквозь филеров. Воровские кони неслись изо всех сил, Баркас отстреливался сзади, Петрович спереди, Тишка погонял. Уложив нагнавшего их конного полицейского, Баркас пригнулся перезарядить револьвер. Петрович, уже перезарядив, отстреливался от полицейских, бегущих навстречу.
Наконец, прорвавшись, Тишка, раненый в левую руку, быстро свернул на Английский проспект. Крики и топот полицейских коней доносились уже сзади. Когда выскочили на Ново-Петергофский проспект, звуки погони уже совсем стихли, но Тишка все еще гнал коней до Большой Митрофаниевской дороги. Доехав до Митрофаниевского кладбища, он пустил их рысью; воры перезарядили револьверы и сидели наготове.
Тем временем Граф переплыл реку с ледяной водой и выбрался на Университетскую набережную. Мокрый и замерзший, он двинулся по переулкам Васильевского острова. То и дело до него доносились крики полицейских: вора искали. Он пробирался на Камскую улицу, где у него имелся дружок по кличке Гнутый – там можно было схорониться. Переплывая через Большую Неву, он потерял револьвер, и теперь в его распоряжении находилась только финка. «Надо бы где-то одежду раздобыть», – трясясь от холода, думал Граф. Прижимаясь к стенам домов Соловьевского переулка, он пробирался вперед. Крики поли- цейских и топот коней раздавались отовсюду. «Обложили, суки», – думал вор. Добравшись до Среднего проспекта, он выглянул из-за угла дома. В сторону Тучкова переулка быстрым шагом двигались три филера, они громко разговаривали и смотрели по сторонам. Граф уже начал перебегать проспект, когда один из полицейских обернулся и потребовал остановится. Вор забегал на третью линию, но понимал, что сил остается все меньше... Филеры бросились за ним.
– Стой, стреляю! – кричали за спиной Графа.
Вор бежал изо всех сил, но ноги становились все тяжелее и тяжелее. Финка была наготове, но Граф понимал, что это его не спасет. «Это конец», – подумалось ему. Он резко обернулся, приготовив финку, но тут же получил в лицо прикладом винтовки. Вор упал и потерял сознание.

---------------------------------------------

Если вам понравилось начало моего романа, вы совершенно бесплатно можете скачать его по ссылке.

Беларусы могут заказать бумажный вариант книги напрямую у меня, вышлю наложным платежом (стоимость с пересылкой по всей Беларуси около 10 рублей). Роман объемом 300 страниц отпечатан на качественной бумаге, в твердом, ламинированном переплете. Пишите в сообщениях и заказывайте роман с автографом автора. 

С Уважением Сергей Устинов.