Воровской роман Сквозь Сибирский Тракт. Смерть ходит рядом. Глава 19.
День выдался на удивление солнечным. Выйдя на улицу, каторжане даже повеселели. О вчерашнем дожде напоминал только пар, исходящий от ночной земли. В такую погоду уже и на жизнь смотрелось не так мрачно. Первая папироса, выкуренная Графом после офицерского шухера, казалась чем-то божественным, тем более, курилась она на сытый желудок. Пели птицы, пахло свежими травами. Жизнь, казалось, налаживается.
Посмотрев на одураченного утром офицера, Граф невольно расплылся в широкой улыбке. Ему вспомнился один случай, произошедший прошлым летом. Вот таким же солнечным днем в трактире «Бордо» он сидел и отдыхал после ночного ограбления квартиры хозяина ювелирного магазина. На нем был надет светлый костюм, темный жилет, из кармана которого свисала серебряная цепочка от часов. На столике у него стояла початая бутылка водочки, блюдечко с икрой, расстегаи и селедочка – было видно, что поработали они ночью на славу. Настроение было отменное. Вдруг он заметил молодого парня, который зашел в трактир и, охватив взглядом задымленное папиросным дымом помещение, остановил взгляд на нем. Парниша подсел к нему и начал подкат. Граф был сильно удивлен. Подкатывать к нему с такими старыми приемами, приняв его за толстосумого купца! – он не верил своим глазам. Все это было очень комично. Но поскольку настроение позволяло, Граф сделал вид, что проглотил наживку и ждал, как будут разворачиваться события дальше. Схема была настолько устаревшая, что ему даже стало обидно за родной город и незадачливых воров на доверии, которые не смогли выбрать достойную жертву для ограбления. Схема эта заключалась в том, что, подсаживаясь к богатенькому фраеру, первый вор должен был познакомиться, втереться в доверие и под всякими предлогами начать поить клиента. А второй – якобы старый знакомый первого, подходил немного позже, и попойка продолжалась уже втроем. Вся схема строилась на умении воров на доверии напоить фраера до бессознательного состояния. Иногда роль одного из них выполняла красивая девушка, и дело шло намного быстрее.
Приняв навязанную ему игру, Граф добросовестно делал вид, что напивается, в то время как благополучно выливал водку в стоящий рядом вазон. Через некоторое время появился и второй артист, который по плану подсел за столик, и продолжилась старая, до боли знакомая игра, которая все больше забавляла Графа. Единственной проблемой после появления второго вора было – выливать водку в вазон. Это приходилось делать уже более виртуозно и осторожнее – две пары глаз были намного бдительнее. И вот, после нескольких часов задушевных разговоров, когда опустели три штофа водки, подсевшие посчитали Графа дошедшим до нужной кондиции. Они предложили ему ехать в дом терпимости, что располагался, по их словам, не так уж далеко от трактира. Граф, притворявшийся сильно пьяным фраером, подыграл им. Громко, сопровождая широким жестом, он крикнул: «Господа, поедемте в номера!», – и чуть не упал, еле держась на ногах. Неопытные воры переглянулись и попросили полового рассчитать их. Кстати, они были намного пьянее Графа, поскольку вазона с растением возле них не стояло и пить приходилось рюмка в рюмку. Выйдя из трактира, они поймали извозчика, скорее всего, прикормленного и знавшего, зачем и куда они едут. Ехали не долго, минут пятнадцать. Свернув с Рижского проспекта на Петергофский, извозчик остановился возле четырнадцатого дома. К тому времени Граф сделал вид, что заснул в пьяном угаре. Его растрясли, а после все втроем поднялись на второй этаж второго подъезда, где без звонка зашли в квартиру номер 12. За столом в квартире их уже ждали еще два человека. Увидев вошедших, они встали из-за стола, на котором стояла початая бутылка водки с незамысловатой закуской. Ни у кого в руках не было оружия, настолько они были самонадеянны. Граф, видя, что ситуация начинает становиться серьезной (гляди, чтоб не огрели со спины какой-нибудь кочергой!), тут же достал из внутреннего кармана револьвер и громко сказал:
– Спокойно, господа урки, я свой в доску, не на того нарвались! – он улыбнулся и сделал шаг к стене, чтоб никто не зашел со спины.
– Ты кто? – удивленно спросил грузный мужик лет тридцати с лишним.
– Граф кличут, может, слыхал? – ответил вор.
– Не слыхивал. И что ж вы, дорогие, не смогли разглядеть в нем своего? – с досадой спросил он у незадачливых молодых воров.
– Да он же с виду чистый фраер с оттопыренным дуплетом, – ответил развязно один из них.
Граф, видя, что опасности больше не предвидится, подошел к пьяному воришке и с силой ударил его в подбородок. Тот дрогнул и через несколько секунд сполз на пол. Второй пьяный молодчик, приведший Графа, отошел назад, не понимая, что происходит. Граф, держа револьвер наготове, повернулся к старшему вору.
– Значит, так. За мое время, которое я потратил на вас, нужно заплатить. Я надеюсь, ты это понимаешь? И сразу бы попросил, чтоб было без эксцессов, стреляю я так же, как и бью, наверняка. А револьвер свой даже не пытайся достать из-за пояса.
Вор был не настроен на такой лад разговора, но ничего не поделаешь. Покосившись на оружие, которое было взведено в боевое положение, он вынужден был прислушаться. Тем более, надо было признать оплошность молодых, не раскусивших матерого урку.
– Лады, твоя взяла, сколько? – процедил вор сквозь зубы.
– Десять червонцев хватит, – ответил Граф.
– Да я его за такие гроши, – второй неудачливый вор рванулся в сторону Графа.
Это было его ошибкой. Граф тут же выстрелил ему в ногу и перевел оружие на старшего в шайке.
– Не надо крови, я сейчас заплачу, – ответил вор.
Он медленно вынул из бокового кармана пачку ассигнаций и аккуратно отсчитал десять червонцев. Граф взял деньги и, скомкав, сунул в боковой карман.
– Ну что, мазуры несчастные, впредь будьте внимательны! – улыбнувшись, вор обошел уже очухавшегося от удара, но все еще сидящего возле стены одного и корчащегося на полу подстреленного второго молодчика, и быстро вышел из квартиры.
С веселыми мыслями о прошлом Граф следовал по тяжелому сибирскому тракту, который уводил каторжан все дальше на восток. Немного отдохнувшие за ночь, каторжане не выглядели так жалко, как вчера. Казалось, даже конвоиры выглядели добрее, чем обычно.
– Все-таки хорошо мы чалдонов приткнули вчера, – улыбнулся Гнус.
– Надо показывать им свой угол, иначе беда, – ответил Шарый.
– Скорей бы до Екатеринбурга добраться, – выдохнул Поп.
В обед сделали стоянку – как обычно, на открытой местности, на большой лесной поляне. Каторжане, уставшие от перехода, начали сходить с дороги и падать прямо на траву, чтоб за время стоянки хоть немного отдохнуть и восстановить силы. Увидев пень спиленного дерева, здоровенный крестьянин Петр Рудников, который выделялся среди прочих высоким ростом и силой, сел на него и тут же, отдернув ногу, резко оглянулся назад. Граф, давно наблюдавший за этим здоровяком в опасении, как бы он не затеял следующий бунт, с интересом взглянул, что случилось. Здоровяк схватился за ногу и закатал штанину – на икре виднелись две мелкие точки. От пня в траву быстро уползала серая змея. На шее у нее не было желтых пятен, а это означало – гадюка. Здоровяк вскочил с пня, пытался сам достать до ноги, чтоб высосать яд, однако все было бесполезно, из ранок даже не текла кровь. Он подбежал к конвоирам, показывая ногу и умоляя дать подкуренную папиросу, чтоб прижечь укусы. Те, сжалившись, сунули ему окурок. Затянувшись, здоровяк прижег по очереди одну и другую ранку.
– Укус гадюки – как приговор, смерть быстрая и мучительная, – изрек Поп, комментируя ситуацию.
– Это точно, – поддержал Дядя Паша, ставя на огонь кружку с водой для чифира.
– Как-то раз уходили мы с моим корешем от погони под Армянским Базаром, и казалось, оторвались немного, как наступил он на такую гадину, которая и укусила его аккурат в ногу. И что мы тока не делали: я высосал кровь из ран, прижгли папиросой, все впустую. Отекла нога, раны стали красными, потом посинели, через полчаса он уже не мог идти и его начало трясти, через часа два ему крышка, – вспомнил Шарый.
Пока воры чифирили, здоровяк в панике не мог найти себе места и через некоторое время действительно стал хромать. Все понимали, что он не жилец, но ему самому от этого не было легче. Как только смерть касается своей жертвы кончиком пальца, человек ни в какую не может с этим смириться. Граф наблюдал это несколько раз: как бы ни был самоуверен человек, как бы ни говорил, что не боится смерти – в последние минуты все хотят жить и со- вершают порой безумные поступки.
Здоровяк ходил из стороны в сторону, кидался на колени и умолял конвойных спасти его, дать лекарство, хотя все знали: ни лекарств, ни лекаря среди них не было. Потом он упал на землю и начал рвать траву и есть ее, требовал срочно отрубить ему ногу, плача и биясь в истерике. Офицер скомандовал подъем и дальнейшее следование. Здоровяк, хромая, потащился сзади. Через некоторое время он упал и не смог подняться, нога опухла и посинела. Его кинули на могильную телегу и поехали дальше. Еще через минут сорок его начало трясти и рвать, он уже не мог даже подняться, потом в ужасных судорогах потерял сознание и вскоре скончался.
Случайная смерть произвела на всех сильное впечатление, даже конвойные какое-то время не разговаривали. До вечера больше ничего не произошло, и каторжан завели на ночлег в типичный бревенчатый барак.
Поев, Граф лег на нары, подложил одну руку под голову и закурил, дым ровной струйкой поднимался вверх. Рядом играли в карты Шарый, Поп и Гнус. Два опытных вора умело обыгрывали молодого, при этом приговаривая шуточки и посмеиваясь над ним. Дядя Паша затачивал об камень кусок какой-то железяки, которую нашел по дороге, делая из нее что-то наподобие ножа. Делал он это старательно, вкладывал в работу всю душу. Чирк, чирк, – проводил по камню Дядя Паша. Граф закрыл глаза. Чирк, чирк, – повторялся звук. Этот звук напоминал Графу езду старой телеги, которая катится по дороге с перекошенным колесом, и каждый раз, делая оборот, колесо трется о дерево.
– Да на верняк играете! – разозлился Гнус в голос, кинул оставшиеся карты и сплюнул на пол.
Шарый и Поп засмеялись, собирая карты. Граф, уже успевший чуть заснуть, проснулся от шума. Папироса так и потухла у него во рту, из-за этого образовался неприятный привкус. Он пожевал губами, чтобы немного сбить это ощущение и, достав окурок, положил его рядом.
– Хватит гомонить, спать дайте, – пробурчал он, обращаясь к игрокам.
– Мы тише будем, – понимающе ответил Шарый.
– Садись, Гнус, опыта у тебя маловато, надо играть дальше, а то не сдюжишь, – с усмешкой пригласил Гнуса Поп.
– Для вора карты – первое дело! – пояснил Шарый.
Гнус опять подсел к картам, а Граф повернулся на другой бок и закрыл глаза. Чирк, чирк, – медленно продолжал свое дело Дядя Паша, иногда поднимая железяку к глазам и оценивая свои старания, проводя пальцем по месту заточки. Под эти звуки Графу в полусне явился Баркас, который что-то объяснял ему, но сквозь шум проезжающей телеги ничего не было слышно. Баркас тростью указывал куда-то в сторону и объяснял еще громче, но телега все не проезжала, шаркая своими колесами по мостовой. Баркас развернулся и пошел прочь, Граф хотел пойти за ним, но его что-то не пускало, что-то сильно его держало сзади. Обернувшись, он с удивлением увидел Хмурого, который, положив свою руку на его плечо, придерживал его и не пускал бежать за Баркасом.
– Ты все правильно сделал, опасайся холодного леса, – произнес Хмурый.
– Я думал, тебя убило, – растерялся Граф.
Хмурый по обыкновению промолчал, лишь взгляд у него был, как показалось Графу, предостерегающий от опасности. Граф осознавал, что его друг умер, но принимал это как данность. Повернувшись в сторону Баркаса, он увидел, что того и след простыл, зато навстречу ему шла девушка, та самая, которая на этапе передавала ему деньги и продукты. Подойдя поближе, он удивился: девушка была одета в форму конвойного, за спиной у нее торчала винтовка. Граф отвернулся, чтоб не светиться перед ней, зашел за угол и взял в рот папиросу. Достав спичку, он несколько раз чиркнул. Папироса не зажигалась. Сделав еще несколько попыток подкурить, он отбросил в сторону спички. Курить хотелось сильно, но, покрутив папиросу в пальцах, он выкинул ее вслед за спичками. Осторожно выглянув из-за угла, убедился, что женщина-конвойный уже прошла, а он находится как раз на английской набережной, недалеко от здания Петербургского частного коммерческого банка. Из этого здания, оглядываясь по сторонам, вышли Баркас и Петрович с мешками на спине. «Так вот куда он торопился», – подумал Граф, уже двигаясь к ним навстречу и ускоряя шаг. Погрузив мешки на экипаж, Баркас с Петровичем залезли внутрь и, несмотря на крики Графа, тронулись на большой скорости по набережной. Сзади послышались выстрелы, конный топот и крики «Стоять!». Граф обернулся и увидел полицейских, которые неслись к банку, стреляя и крича. Граф юркнул в подворотню, но понял, что это тупик и бежать оттуда некуда. Хотел вернуться назад, но тут же увидел в темноте заскочившую в эту же подворотню грузную фигуру. Граф сделал шаг назад и принял стойку, оглядываясь, что бы взять в руки в качестве оружия, так как очертания заскочившего человека говорили о его необычайной силе. Как назло, вокруг не было ни гвоздя. Но, выйдя из темноты, здоровяк оказался Молотом. Граф облегченно выпустил воздух. Запыхавшийся Молот подошел к нему и посмотрел прямо в глаза. Граф понимал, что он уже мертв. Но во сне он стоял перед ним живой. И поскольку Граф уже осознал, что видит сон, то, терзаемый любопытством, прямо спросил: «Как там после смерти?». И проснулся.
– Ну что, господа воры, сегодня последний день пути перед Екатеринбургом. Вечером уже там будем, а завтра отдых цельный день, – радостно произнес Шарый.
– Кому-то он точно последним будет, – кивая на синего, худого мужика с полузакрытыми глазами, изрек невесело Поп.
Мужик сидел на нарах скрючившись, дышал медленно. Было видно, что каждый вздох дается ему с трудом. Он обнял себя руками, чтоб хоть немного унять озноб. Жизненные силы покидали его. Он слабо реагировал на сторонний шум, чуть приоткрывая глаза.
– Кому-то стол с икрой, кому-то гроб с доской, – пошутил Гнус.
– А ты не примеряй гроб другому, неровен час, самому попасть, – поучительно разъяснил Граф, вскакивая с койки и потягиваясь с удовольствием.
Гнус осунулся, притих и все утро больше не рассказывал своих смешных шуток и прибауток. Выйдя на улицу, Граф посмотрел на себя со стороны, думая, во что он превратился за эти месяцы. Арестантская роба была порвана в нескольких местах, ботинки порядком износились. Еще бы – столько верст пройти по уральскому бездорожью! На вид одежды он уже не обращал особого внимания, главное, чтоб было тепло и сухо, вот что самое важное на этапе. Это потом будут английские костюмы и французские ботинки, потом будут красивые девочки и сытные рестораны! Сейчас главное – выжить и вернуться в Петербург.
---------------------------------------
Если вам понравился мой роман, вы совершенно бесплатно можете скачать его по ссылке.
Беларусы могут заказать бумажный вариант книги напрямую у меня, вышлю наложным платежом (стоимость с пересылкой по всей Беларуси около 10 рублей). Роман объемом 300 страниц отпечатан на качественной бумаге, в твердом, ламинированном переплете. Пишите в сообщениях и заказывайте роман с автографом автора.
С Уважением Сергей Устинов.
